Даже Юстис позволял себе развлечения на стороне, и все об этом знали.
Однако сейчас чувство вины было гораздо глубже. Грейсон предал Диану. Едва ли он мог представить, что способен на подобное, однако… однако существовала Кейт. С Кейт все было как-то иначе, было что-то такое, что вынуждало его совершать такие поступки, на какие, как ему казалось, он вообще не был способен.
Грейсон обманул Диану, и в этот момент он понял, что их связь закончилась. Вплоть до настоящего момента он не понимал этого или не позволял себе понимать. А вот сейчас ему все стало ясно.
Он решил, что Диана тоже это поняла, увидев, как поникли ее плечи.
— Это она?
Грейсон не знал глубины своего чувства к Кейт, но он желал ее. Безумно.
— Ты, по крайней мере, можешь быть честным со мной?
— Диана, дорогая… возможно, время разлуки дало нам возможность обдумать…
— Не надо! — воскликнула она, вскинув руку. — Не надо этого, Грейсон! Значит, то, что мы лелеяли вместе последний год, оказалось таким хрупким? И даже короткая разлука способна это разрушить?
— Не знаю, — честно ответил он.
Диана сжала губы. На глаза набежали слезы.
— Она куртизанка.
Грейсону было тяжело видеть боль в глазах возлюбленной, и он протянул руку, однако Диана отпрянула назад.
— Что бы ни случилось с нами, скажи по крайней мере, что ты покидаешь меня не ради нее.
— Диана, успокойся…
— Знаешь, я могла бы рассказать обо всем этом принцу, — выпалила Диана. — Могла бы сказать ему, что ты присвоил его любовницу.
— Ты делаешь скоропалительные выводы. Если ты попытаешься совершить подобную глупость, то и твои грехи станут достоянием гласности.
— Разве ты не видишь, что она шлюха? — жалобно спросила она. — Ты в самом деле веришь, что твоя семья смирится с тем, что ты вступил в связь с такой женщиной?
Грейсон вынужден был сжать кулаки, чтобы сохранить спокойствие.
— Вы переступаете все границы, мадам!
— Ты не можешь быть с ней! — воскликнула Диана. — Она шлюха!
Кровь у него в венах застучала с невероятной силой. Он не хотел бы уходить вот так, но одному Богу известно, что можно наговорить в гневе. Он повернулся к двери.
— Грейсон! — выкрикнула Диана, когда сообразила, что он собирается уйти. — Грейсон, пожалуйста!
Он заколебался; сейчас она рыдала, и в ее слезах был виновен он.
— Диана, — сказал он, поворачиваясь к ней.
— Пожалуйста, не делай этого! — проговорила она. — Не делай этого, Грейсон! Ты ведь знаешь, насколько я несчастлива в этом браке, ты — мое единственное счастье!
Ему больно было видеть ее отчаяние, угнетало его и то, что он не находил нужных слов. Он никогда не думал о том, чем может закончиться их связь, и никогда не строил никаких планов. Он вернулся к Диане и приложил ладонь к ее щеке. Она закрыла глаза и прижалась к ладони.
— Не надо так печалиться, дорогая, — сказал Грейсон. — Мы оба понимали, что это когда-то кончится. — Он нежно поцеловал ее. Когда он поднял голову, Диана судорожно втянула в себя воздух и отодвинулась, затем повернулась к нему спиной. Некоторое время она стояла возле камина, не спуская взгляда с языков пламени.
Грейсон тихонько вышел, закрыл за собой дверь и, перешагивая через ступеньку, спустился по лестнице.
Он шел под холодным дождем, и с каждым шагом им овладевал какой-то необъяснимый гнев.
Прежде всего Грейсон злился на самого себя. Он перешел некую невидимую грань в отношении своих моральных принципов. Он всегда был таким, что ближайшие друзья и знакомые считали его здравомыслящим и морально чистоплотным во всех делах, своего рода столпом и воплощением благопристойности. И если исключить его амурные отношения с Дианой, то во всех отношениях он таковым и был.
Такого наваждения он не испытывал никогда. Он совершал поступки, которые никак не вписывались в его характеристики. Эти кошмарные обманы, на которые его толкало необоримое желание.
А может, его чувства к Кейт настоящие? Может быть, он познал настоящее чувство любви к той единственной и неповторимой во всей Англии женщине, которая до такой степени не подходила благородному герцогу?
Диана проплакала полчаса, потом взяла себя в руки и умылась. К этому времени печаль уступила место другому чувству — разъедающему душу гневу. Неужели Грейсон посмел бросить ее ради какой-то обычной шлюхи?
Она затянула пояс халата и яростно зазвонила колокольчиком.
Спустя несколько минут появилась Милли.
— Да, мэм?
Диана жестом велела ей войти. Она вытерла слезы со щек, подошла к гардеробу и открыла дверцы. Под любопытным взглядом Милли она некоторое время рылась в глубине гардероба, затем, наконец, извлекла оттуда обшитый бисером ридикюль. Диана поднялась на ноги.
— Есть такая женщина, куртизанка, — с горечью проговорила она. — Ее зовут Кэтрин Бержерон. Я хочу знать о ней все. Абсолютно все. — Она вынула из ридикюля несколько банкнот и протянула их Милли. — Узнай все, что только сможешь.
Глаза Милли округлились от удивления.
— А как я это сделаю? — спросила она, глядя на банкноты. — Я ничего не знаю о куртизанках.
— Успокойся, Милли, — раздраженно сказала Диана и сунула банкноты ей в ладонь. — У тебя наверняка есть брат, или кузен, или еще какой-нибудь приятель, который может навести справки о Кэтрин Бержерон. Она пользуется дурной славой, эта куртизанка. Она была содержанкой мистера Кузино, торговца тканью. Можешь начать с этого. Его хорошо знают в Мейфэре.
Милли посмотрела на банкноты, зажатые в руке.
— Здесь, должно быть, двадцать фунтов, — пробормотала она.
— И будет еще двадцать, если ты сообщишь мне сведения, которыми я смогу воспользоваться. Ты меня понимаешь?
Милли подняла глаза на Диану. На ее лице появилась понимающая улыбка.
— Конечно.
— Хорошо! — воскликнула Диана и жестом показала на дверь. — А теперь поторопись. Информация об этой шлюхе нужна мне как можно скорее.
— Это настоящее безумие! — разбушевался Дигби, когда Кейт стала укладывать дорожную сумку, чтобы ехать в деревню. — Ты хоть чуточку представляешь, какую беду на себя призываешь?
— Да, догадываюсь, — спокойно ответила Кейт. Она взяла в руки коричневое платье из парчи. Дигби оказался плохим помощником, когда дело коснулось одежды, необходимой для охотничьего домика, поскольку он никогда на охоте не бывал.
— Никогда не слыхал ничего ужаснее, чем словосочетание «охотничий домик», — заявил Дигби.
Кейт подняла темно-синее шерстяное пальто.
— Как ты думаешь, в деревне так же холодно, как и в городе?
