Когда карета замедлила ход, Кейт, отодвинув шторку, выглянула в окно, и то, что она увидела, привело ее в смущение.
Статуи и высокие, величественные деревья окаймляли засыпанную снегом дорожку. Впереди высилось строение – грандиозное, но какое-то бездушное. Слишком прямые аллеи, слишком идеальная симметрия: ни плюща на камушке, ни снежинки там, где не положено. Усадьба точно говорила: «Смотрите и восхищайтесь, но не смейте трогать меня». Несмотря на всю эту красоту, Кейт не могла представить здесь маленького Кристиана.
Карета остановилась под парадным портиком, и Кейт опустила занавеску, так что лишь тонкая полоска света пробивалась через щелочку. Кристиан загадочно молчал, и Кейт не знала, как реагировать на строгую роскошь поместья и что сказать своему спутнику.
Наконец лакей открыл дверцу экипажа.
– Рад видеть вас, милорд. – Слуга повернулся к Кейт: – Мисс.
Кейт несмело вышла из кареты.
Другие лакеи тут же позаботились об их багаже. Вещей у Кристиана оказалось на удивление мало, но ее чемоданы выглядели еще более жалко.
В это время подъехал второй экипаж. Бенджи и Салли, выйдя из него, стали изумленно озираться по сторонам. Том стоял, сложив руки на груди, и лицо его по-прежнему оставалось невозмутимым.
Кристиан отдал дворецкому распоряжения насчет Бенджи, Салли и Тома, затем подал Кейт руку, и она неохотно положила ладонь на нее.
– С тобой все в порядке? – прошептала она, когда они вошли в просторный холл с огромным портретом во всю стену.
– В этом особняке я родился. Разумеется, я бы предпочел оказаться в своем доме на севере, но в сложившихся обстоятельствах этот нам больше подходит…
Кейт с любопытством посмотрела на Блэка:
– И зачем же мы сюда явились, Кристиан… я хотела сказать лорд Канли?
Его глаза превратились в льдинки.
– Не называй меня так, прошу.
– Не могу же я называть тебя по имени в твоем собственном доме! Что подумают слуги, и не только они…
Кристиан повернулся.
– Мне абсолютно все равно, что подумают окружающие. Я хочу, чтобы ты, как и прежде, звала меня по имени. И еще запомни: не следует обсуждать важные вещи в холле – здесь даже у стен есть уши.
– Если все так плохо, зачем мы здесь остановились?
– Тебе нужен дом недалеко от Лондона, а мне нужно послать весточку Энтони. Я планирую провести здесь ночь, от силы две, и тогда мы сможем поехать к твоему поверенному, так?
– Да.
– Ну вот, значит, времени у нас предостаточно.
– Ты собираешься отвезти Энтони его дневник?
– Да.
– Но ты так и не объяснил, почему это настолько важно.
– Потому что Энтони мне больше родственник, чем кровные родственники. Я скажу больше – он и есть моя семья, и ради него я готов на все.
– Но зачем кому-то понадобился его дневник?
– Шантаж и мало ли что еще. Возможности безграничны.
– Выходит, дневник настолько опасен, что его можно использовать для шантажа?
– О, разумеется! Впрочем, теперь это не имеет значения: я никому не позволю даже дотронуться до него.
– Ты действительно готов на все ради своего друга?
Кристиан кивнул:
– Да, Кейт, на все. – Открыв дверь, он пропустил ее вперед.
Комната, в которую они вошли, показалась Кейт большой, роскошной, но какой-то безликой, лишь в одном углу стоял комод, не вписывающийся в общий интерьер и заставленный необычными предметами. Кейт сразу решила, что вещи принадлежат Кристиану: их так и хотелось взять в руки и рассмотреть поближе.
Этот странный комод неожиданно возродил в ее душе надежду.
Обняв за плечи, Кристиан коснулся губами ее шеи.
– Теперь, когда мы здесь, я предлагаю не покидать этой комнаты, пока мы не будем готовы ехать к Энтони и в Лондон.
Кейт склонила голову к плечу, и по ее телу прошла горячая волна желания. Все в ее жизни пошло кувырком, она ни в чем не была уверена и в его руках чувствовала себя защищенной, но ей хотелось большего.
– Как насчет обеда?
– Его скоро принесут.
Кристиан оторвался от нее, чтобы снять сюртук, из кармана которого выглядывал дневник Энтони. Затем он развязал шейный платок и бросил его на пол.
– Думаю, эту одежду надо сжечь. – Блэк махнул рукой в сторону вещей, которые сидели на нем откровенно плохо, словно намекая, что Кристиан привык к куда более изысканным нарядам. – Может, на обед я съем тебя. – Он провел пальцами по щеке Кейт. – И на этот раз я не позволю тебе прятаться в темноте.
Кейт нервно сглотнула, когда он начал снимать с нее платье и вдруг переключился на ленточки шляпки. Крепко зажмурив глаза, она услышала, как шляпка падает на пушистый ковер, затем наступила тишина.
Кейт стояла, едва сдерживая рыдания и не желая открывать глаза. Лишь бы не видеть отвращения на его лице.
– Что с тобой, Кейт?
Услышав голос Кристиана, она открыла глаза.
– Что это? – Его голос как-то странно изменился, и в нем зазвенели резкие и даже, как ей показалось, пренебрежительные нотки.
– Мне очень жаль, что я не могла показать тебе. Теперь я уйду.
– Почему? – схватил он ее за руку.
– Потому что мне этого не вынести.
– Но я действительно не понимаю…
– Тот канделябр ударил и меня, вот откуда появилось это.
Кейт потянулась за шляпкой, но Блэк остановил ее и заставил посмотреть себе в лицо.
– О чем это ты?
Зачем он мучает ее, почему хочет, чтобы она произнесла это вслух?
– О моем ухе.
– Выходит, причина только в этом? Ты не отвергнешь меня из-за этого дома и… из-за меня самого?
Его слова поразили Кейт до глубины души. Он подумал, что она отвергает его. У нее вдруг возникло такое чувство, будто она уже не в состоянии трезво оценивать ситуацию, потому что в голове у нее все перемешалось.
– Разве тебе не противно?
Кристиан нежно дотронулся до ее уха, осторожно погладил его, отчего по телу Кейт побежали мурашки.
– Уши не самая красивая часть твоего тела, согласен. Сияющие глаза и сладкие губы – вот что отличает тебя от других, и это для меня самое главное.
Кейт недоверчиво взглянула на него. Неужели он все еще хочет ее? Потом она закрыла глаза.
– Кейт?
Отважно прогнав прочь навязчивые мысли, Кейт взмахнула ресницами.
– Да?
– Какая же ты глупышка! Неужели ты в самом деле решила, что я буду думать о тебе хуже из-за какого-то шрама и ты станешь для меня менее привлекательной?
У Кейт перехватило дыхание, глаза наполнились слезами. Брат и Копнор внушили ей, что она отвратительна, что такую, как она, никто никогда не захочет. И вот теперь на ее пути повстречался мужчина, который признает ее красивой, несмотря на безобразную рану.
– Да, я так подумала…
Кристиан ласково убрал с ее лба непокорный завиток.
