— Несколько ночей назад она пыталась выкинуть такой же номер со мной, — признался Эйдан. Вид у него был больной. — К счастью, я не оказался настолько пьян. О черт! Мне не нравится то, что вы говорите, Маккрей, но, может, вы и правы.
— Случайно, не Эдвард нашел тело вашего дяди?
— Проклятие! Да, именно он, — ахнул Эйдан. — О Господи, они хоть понимают, что наделали? От нас ушли два прекрасных человека. Все из-за обуявшей их жадности. Моя жизнь тоже разрушена грязными кривотолками и подозрениями.
Робби посмотрел ему прямо в глаза. Тема была неприятной для них обоих, но нуждалась в прояснении.
— Все, что заставило подумать Джулию, будто это вы убили ее отца, исходило от Терезы Гиббонс. Моя жена упоминала об этом, правда, без подробностей.
— Этот последний год Тереза была особо дружна с Джулией. Я-то думал, что она пытается помочь пережить ей потерю и успокоить ее.
В чем Робби сильно сомневался. Это более походило на стремление держать ситуацию под контролем, чтобы осуществить собственные планы. Он хладнокровно продолжал:
— Мне кажется, произошло следующее. Как только стало понятно, что Рэндал никогда не женится на ней, ей пришлось заставить Джулию поверить в свою версию, и вы превратились в новую жертву. Проблема заключалась в том, что вы могли получить наследство, если ваш кузен тоже умрет, но вы уже были помолвлены с Джулией. Так что нужно было дискредитировать вас в глазах вашей невесты, и она весьма преуспела в этом деле. Можно не сомневаться, что Джулия никому не сказала бы, что обнаружила доказательство вашей вины, потому что тепло относилась к вам и не желала увидеть вас повешенным.
Запустив дрожащие руки в густые волосы, Камерон воскликнул:
— Если все, что вы сказали, правда, я убью Терезу собственными руками.
— Сомневаюсь, что у нас имеется достаточно свидетельств, чтобы суд арестовал их обоих.
Робби потер подбородок.
— Рэндал до сих пор не найден, — с горечью произнес Хэксхем. Он едва сдерживал слезы. — Если они убили его, я хочу знать, где тело, чтобы хоть похоронить его по-человечески.
— Это и Джулии поможет понять, что же произошло на самом деле, — согласился Робби.
Эйдан был настроен более чем решительно.
— Может, лучше всего мне самому поговорить с Эдвардом? Он не такой упертый и поэтому легко сломается от прямого обвинения и моего клинка у его горла.
Джон Хэксхем резко вскочил:
— Я еду с вами.
Если Робби действовал, то предпочитал действовать немедленно.
— Мы отправимся все вместе. Давайте не забывать, что один человек уже погиб, другой — скорее всего тоже убит. Если нам нужно получить от графа признание, то чем больше нас будет, тем лучше.
Эйдан согласно кивнул:
— Это много времени у нас не займет. Поехали!
Джулия едва притронулась к еде. Усталость брала свое, есть не хотелось. Ее обеспокоил стремительный отъезд мужа вместе с кузеном и другом Рэндала. Все трое вскочили на коней и без лишних слов умчались, только их и видели. Ночь была на подходе. Это было странное время для поездки. Но Робби ничего не стал объяснять, просто пообещал, что вернется до рассвета.
Мужчины были вооружены, значит, случилось что-то серьезное.
Что, черт возьми, происходит?
Покрутив в руках бокал с вином, она нахмурилась.
— Не надо сердиться, это не идет к вашему милому личику, — с улыбкой сказала миссис Данбар, входя в столовую. Покачав головой, она прищелкнула языком. — Вам, молодой жене, полагается скучать по мужу. Но не показывайте вида. Его не будет всего каких-то несколько часов.
— Я и не скучаю, — запротестовала Джулия, покусав нижнюю губу. — Мне просто любопытно, куда это они помчались в такой спешке.
— Роберт Маккрей не из тех, кто сообщает о своих намерениях, как я поняла. Этот красавец живет по собственным правилам.
Любовное выражение в глазах пожилой женщины раздражало.
— Что-то слишком быстро вы подпали под его чары, — буркнула Джулия.
— Мне нравятся мужчины, которые знают, как улыбнуться женщине так, словно улыбка предназначалась ей одной. — Экономка кинула понимающий взгляд на нетронутую тарелку с едой. — Надо сказать, я не единственная, кто подпал под чары милого Робби. Что бы вас ни заставило отправиться в Эдинбург и выйти замуж за незнакомого мужчину, вы приняли правильное решение. Эйдан любит вас, это правда, но вам он не подходит. Еще когда вы были маленькой девочкой, у вас проявился вкус к приключениям. Таким приключением на всю жизнь для вас будет Робби Маккрей. И не только в спальне, — добавила она, весело подмигнув. — Если только вы оба будете выбираться из нее хотя бы на пару минут.
Джулия почувствовала, как краска заливает лицо и шею.
— Это все Робби.
— Разве? А девушка тут вроде ни при чем?
Забрав тарелку, полную еды, миссис Данбар выплыла из комнаты.
Потягивая вино, Джулия поневоле задумалась. Может, это правда? Если бы не трагедия, ей пришлось бы выйти за Эйдана, как и планировалось. Чувствовала бы она тогда себя такой полной незабываемых ощущений, как сейчас?
— Миледи, мы получили это для вас сию минуту.
Джулия увидела в руках служанки небольшой сложенный листок веленевой бумаги.
— Спасибо, Цилла.
Она взломала простую печать и быстро прочитала письмо.
Ее вдруг затошнило от ужаса. Она даже порадовалась, что за ужином не съела ни кусочка. Проворно поднявшись, кинула салфетку на стол и сказала ожидавшей девушке:
— Мне нужно немного прогуляться. Передай миссис Данбар, я скоро вернусь.
Эдвард Гиббонс вытер нос тыльной стороной ладони. На бледном лице показались капельки пота. Хотя он уже насосался дешевого вина, тем не менее, протрезвел на глазах, когда трое мужчин ввалились к нему, прервав его ужин, который, кстати, выглядел совсем неаппетитно. Тем самым они, возможно, оказали ему услугу, ядовито усмехнулся Робби.
Граф Ларкин съежился в кресле и даже не стал выяснять, по какой причине его почтили визитом. Факт красноречивый и тревожный одновременно.
— Это придумала Тереза, — дрожащим голосом заявил он. — О Господи, Эйдан, ты же знаешь меня всю жизнь. Я ненавижу насилие.
Опершись руками о стол, Робби угрожающе наклонился к нему:
— А я обожаю, Гиббонс. Поэтому, если не хочешь испытать это на себе, расскажи, как все было. Пустить тебе кровь — такой вариант меня устроил бы больше всего. Зачем тратить время на суды, когда я сам могу совершить справедливость и избавить нас от лишней волокиты.
Водянистые глаза Эдварда наполнились ужасом, и он захныкал:
