Она и отец вернулись домой не так уж давно, но, казалось, прошли века. Иногда Теодора думала, что поездка в замок, любовь, которую она там нашла, и все, что случилось потом, ей приснились. Затем девушка осознавала, что это реальность, Бог в своей милости внял ее молитвам, и граф свободен. И можно подумать, что она ждет его в своем доме.
Но даже теперь ей трудно было поверить, что леди Шейла дошла до убийства, чтобы удержать графа. И какова! Одним ударом задумала избавиться не только от графини, но и от нее, Теодоры, почуяв звериным нюхом, что может упустить добычу, — как прозорлив оказался сэр Иэн.
Это был хитрый, коварный и очень в криминальном смысле талантливый замысел, и если бы не внезапный проливной дождь — спасибо английской погоде! — вынудивший горничную пойти закрывать окна, — сейчас Теодора могла бы ожидать суда по обвинению в убийстве. Иногда посреди ночи она просыпалась и возносила молитву благодарности за то, что какая-то сила чудом вывела ее из-под удара.
Прошло довольно много времени, прежде чем главный констебль и граф вернулись в гостиную. Лица того и другого были мрачны.
— Я предупредил, что никто не должен покидать комнату, — с неудовольствием бросил главный констебль, увидев, что его ждут четверо, а не шестеро.
— Леди Шейла, по понятным причинам, была столь взволнована, что покинула нас, — ответил сэр Иэн, не греша против правды.
— К сожалению, я вынужден попросить ее вернуться, — проговорил главный констебль.
И взглянул на графа:
— Может быть, милорд, вы пошлете за ней?
Граф с сомнением медлил.
— Думаю, слуги сейчас слишком… расстроены, — ответил он, — лучше я сам…
— Если вам будет угодно, — согласился главный констебль.
— Не хотите ли чего-нибудь выпить? — спросил сэр Иэн, взяв на себя роль хозяина, когда граф Хэвершем вышел.
— Спасибо, но я должен пока отказаться. Дело весьма неприятное, и мне нужна ясная голова.
— Разумеется, — кивнул сэр Иэн. — И, согласен, все это так неприятно!
Повисла неловкая тишина. Главный констебль покашлял.
— Мог ли я ожидать, что подобное произойдет в этом доме? Я любил отца Кимбалла как родственника!
— А мы очень любим его сына, — с готовностью ответил констеблю майор Гауэр. — Я надеюсь, сэр, вы, насколько это возможно, скроете от прессы подробности данной трагедии?
— Приложу все усилия и сделаю все, что смогу, — ответил главный констебль, — но это может быть нелегко.
Теодора понимала, когда он говорил это, что преступление, совершенное красавицей вроде леди Шейлы из желания выйти замуж за супруга убитой женщины, от журналистов скрыть не удастся, и, несомненно, заголовки газет протрубят о нем достаточно броско. Кто же упустит такой факт?.. Хлеба и зрелищ… А это будет — газетное зрелище, представленное в словесных красках!..
Прошло около четверти часа, прежде чем граф вернулся в гостиную.
— Прошу прощения за долгое отсутствие, — сказал он, — но я не нашел и следа леди Шейлы. Ее не было в гостевой спальне, и, насколько я смог убедиться, моей гостьи вообще нет в замке.
Он выразительно посмотрел на сэра Иэна и произнес с нажимом:
— У кого-нибудь есть идеи, куда Ладлоу мог ее препроводить? Там небеса разверзлись, идет проливной дождь, и я не верю в то, чтобы они прогуливались сейчас в саду… Будут ли другие предположения?
Сэр Иэн не ответил, и Теодора поняла, что он взвешивает «за» и «против», говорить ли правду и прошло ли достаточно времени, чтобы леди Шейла и лорд Ладлоу успели сбежать достаточно далеко, чтобы стать недосягаемыми для британского правосудия.
Сама она решила, что, даже сделав скидку на время, чтобы оседлать лошадей, они к настоящему моменту должны были отъехать на приличное расстояние, и сэр Иэн, очевидно, подумал о том же.
— Надеюсь, — доверительно проговорил он, обращаясь к главному констеблю, — как частное лицо вы будете готовы признать, что лорд Ладлоу поступил исключительно правильно, что… хм… увез леди Шейлу, к которой всегда питал… ммм… симпатию, вне пределов досягаемости наших законов… — и он покашлял в кулак, скрывая непрошеную улыбку в ожидании того эффекта, какой, он в этом не сомневался, его сообщение произведет на констебля.
На несколько секунд лицо главного констебля обратилось в маску крайнего изумления. Но затем он, опомнившись от легкого потрясения, спокойно разомкнул губы, и все услышали его ответ:
— Неофициально — я с вами согласен.
* * *
Все гости графа покидали замок на следующий день ранним утром. Настроение у каждого было свое, наособицу, и друг с другом никто не делился чувствами, мыслями и соображениями. Но о событиях в замке все единодушно решили молчать, словно и не присутствовали при таком дорогостоящем — если продавать его газетным писакам — спектакле: любовь, интрига, кровавый финал, бегство убийцы… И вряд ли роль Теодоры была в том спектакле зрительской. Пожалуй, впервые в жизни роль была — главная.
Александр Колвин и его дочь уезжали из замка совсем не так, как в него прибыли. Путевая карета графа Хэвершема, ведомая четверкой превосходных коней, везла их до Лондона. Карета была снабжена отличной новомодной рессорой, и ее не сравнить было ни с ремнями, которые использовались когда-то, ни с пружинами, еще не везде вышедшими из употребления. Весь экипаж оказался на редкость удобен, и седоки не раз добрым словом вспомнили графа.
По пути остановившись в гостинице, чтобы перекусить, они обнаружили, что граф снабдил их не только изрядным количеством съестного, но и отличным спиртным для поддержания сил — кларетом и марочным бренди: напитки превосходно поддерживали Александра Колвина все время их путешествия.
Достигнув Лондона, они остановились там в Хэвершем-хаусе на Гровенор-сквер, и хотя отец, не мешкая, сразу же отправился на боковую, Теодору захватили сокровища, которые таил в себе городской особняк графа, и она посвятила им значительное время, разглядывая их.
Здесь тоже были картины. Пусть только отец окрепнет — и полотна приведут его в полный восторг, когда он взглянет на них, в предвкушении думала Теодора.
Мажордом, встретивший их по прибытии, любезно дал Теодоре некоторые необходимые разъяснения относительно пребывания в особняке: где что расположено, что приготовлено именно для следующих в Маунтсоррель.
— Его светлость написал мне, мисс Колвин, — напоследок доложил мажордом, — и настаивает, чтобы вы остались здесь на две ночи. Это требуется вашему отцу. Пусть он вернется домой не изможденным долгой дорогой.
