– Нет!
Пейдж вздохнула и повернулась, чтобы уйти.
– Я старалась, как могла, – произнесла она. – Не только ради тети Джейн и Ванса, но и ради вашего же блага. Я сказала вам правду, Марта. Я знаю, вам сложно поверить, что Джерри поступил с вами нечестно, что по его милости вы попали в неприятную, постыдную ситуацию. Но даже если вы мне не верите, не позволяйте ему больше себя использовать. Ради вас же. Ради нашей страны.
– Вы все сказали? – резко спросила Марта, но в ее глазах застыл страх.
– Теперь все. – Пейдж вышла из комнаты, не оглядываясь.
Она стала медленно спускаться по лестнице, гадая, что еще она могла бы сказать, не забыла ли чего. Она честно призналась себе, что если бы кто-нибудь сказал ей, что Джерри ее не любит, она бы не верила до тех пор, пока не поняла бы это сама.
Она прошлась по Четвертой улице, потом бесцельно побродила по кварталу, остановившись, чтобы рассмотреть витрину книжного магазина. Наконец она пошла обратно, подумав, не стоит ли вернуться к Марте и сделать еще одну попытку убедить ее. Вдруг она увидела Марту, которая пересекла площадь и вошла в подъезд одного из больших многоквартирных домов. Именно из этого здания когда-то вышел мужчина, похожий на Джерри.
Почти бегом Пейдж достигла здания в тот момент, когда Марта говорила консьержке:
– Мисс Уиллинг, пожалуйста. Консьержка набрала номер и сказала в трубку: – Вас хочет видеть Мэри Смит. – Она кивнула Марте, и девушка быстро направилась к лифту.
Пейдж она не заметила.
* * *
– Мисс Марта! – Перкинс распахнул дверь дома на Мюррей Хилл.
– Привет, Перкинс. – Марта неторопливо вошла и перед тем, как дверь закрылась, бросила быстрый взгляд на улицу.
– Миссис Уинтли н-н-наверху, – заикаясь от изумления, произнес Перкинс.
На губах Марты была сардоническая улыбка. Она подурнела, с сожалением отметил дворецкий. Еще как подурнела. А эта одежда! Миссис Уинтли хватит удар, когда она увидит дочь.
– Я сама найду дорогу, Перкинс, – сказала Марта, быстро пересекла гостиную и уже медленнее пошла по лестнице. На последней ступеньке она на секунду замерла, схватившись за перила.
Раздался вопль:
– Марта!
Перкинс прислушался, но больше не было слышно ни звука. Он медленно направился к себе и там шепотом рассказал обо всем жене, хотя никто не мог их подслушать.
– Итак, она вернулась! – удовлетворенно сказала миссис Перкинс. – Давно пора. Боже, как высохла за это время ее мать! Но она держится молодцом. Ни единой жалобы. Думаю, сейчас она самая счастливая женщина на свете.
– Ну, не знаю, – задумчиво протянул Перкинс.
– Говорю тебе, она обожала эту девчонку. Хотя, не так, как мужа, конечно.
– Подожди, ты ее еще не видела, – напомнил Перкинс.
– А в чем дело?
– Она сильно изменилась. И дело не только в одежде. Стала какой-то хиппи. И потом, ее поведение. Не знаю уж, почему она вернулась, но у нее какое-то странное выражение лица. Не думаю, что ей есть дело до чувств ее матери. Она что-то задумала, помяни мое слово, – хмуро сказал Перкинс.
– Хотела бы я знать, где она будет жить? Ведь в ее комнате живет мисс Уилберн.
– Если я хоть чуть-чуть знаю мисс Марту, она выгонит мисс Уилберн в два счета. Или мисс Уилберн переберется в комнату мистера Купера. Кто угодно, но не Марта. Она никому не уступит.
– По крайней мере, – заметила его жена, – она дома. Мне наплевать, почему и зачем. Ее мать с ума сходила от беспокойства. Немудрено, ведь девочке было всего восемнадцать, когда она сбежала.
* * *
В чувствах миссис Уинтли можно было не сомневаться. Она протянула к дочери руки, и Марта, которая стояла наверху лестницы, засунув одну руку в карман, медленно приблизилась к ней.
Миссис Уинтли опустила руки.
– Марта, – тихо сказала она. – Марта. – Как будто ей было достаточно назвать дочь по имени, чтобы почувствовать себя счастливой.
Большие усталые глаза девушки смотрели на нее с опаской, но видели на лице матери только любовь, радушие и боль оттого, что Марта не отвечает на приветствие. Марта почти робко взяла мать за руку. Она почему-то не могла решиться встретиться с ней взглядом.
– Я вернулась, – неуверенно сказала она. – Ты не возражаешь?
– Возражаю ли я! – В голосе матери снова была радость.
Но Марта не услышала ни одного замечания, ни одного напоминания о боли и тревоге, которые она причинила матери своим побегом, ни одного резкого слова по поводу ее грязной одежды. Ничего, кроме любви и радости.
– Я не знала, как ты к этому отнесешься.
– Ты вернулась, ты вернулась. Больше мне ничего не надо.
Марта огляделась.
– Кажется, здесь все осталось по-прежнему. И с тобой все еще твой преданный старина Перкинс.
– Да, – сказала ее мать, – здесь ничего не меняется.
Но, разумеется, все уже изменилось. Любимая дочь отвергла ее, исчезла и не давала о себе знать пять долгих лет. Теперь она вернулась, но миссис Уинтли интуитивно чувствовала, что что-то здесь не так. Она вспомнила, как Пейдж говорила, что кто-то влияет на Марту. У нее было странное чувство, что Марта вернулась не потому, что хотела этого, не из-за любви к матери. Она подчинялась чужой воле.
Но все же, это была Марта, ее дочь, и она теперь дома, в безопасности. Невольно миссис Уинтли сжала руку дочери, и ее глаза наполнились слезами.
Марта взглянула на нее с удивлением. Она словно впервые увидела свою мать живой женщиной, а не помехой на пути к исполнению ее капризов. И неожиданно она опустилась на колени рядом с креслом, где сидела мать, уткнулась ей в грудь, и когда мать обняла ее, худенькое тело Марты содрогнулось от рыданий.
Мать укачивала ее, как младенца, мягко повторяя:
– Ну вот, ну вот, – пока поток слез не иссяк.
Прошло много времени, и Марта, наконец, поднялась на ноги и по-детски вытерла слезы ладонью.
– Прости меня, – сказала она, но не пояснила, за что.
И снова ее мать не задала ни одного вопроса.
– Только живи здесь, – прошептала она, и губы Марты искривились, как от боли.
– Я не должна была этого делать. – Марта сделала еще одну попытку.
– Ты хочешь сказать, что не должна была посылать сюда Кейт Уиллинг?
Марта широко открыла глаза.
– Откуда ты знаешь?
– Ванс знает. Пейдж знает.
– Я просто хотела пошутить. То есть…
– Ты подумала, что эта девушка может обмануть меня, – сказала миссис Уинтли. – Конечно, ей это удалось. Но когда она попыталась занять твое место. С этим я не могла смириться. Никто не сможет этого сделать.
Теперь она смотрела на свои руки, словно боялась, что прочтет на лице Марты ее чувства.
– Наверное, я поступила очень плохо, – неуверенно проговорила Марта.
