По испуганному выражению на лице бабушки она поняла, что, хотя тон ее письма и был сдержанным, из него ясно следовало: приглашение отнюдь не является чистой любезностью.
«Я не намерена выходить за него замуж», — мысленно произнесла Йола.
Вместе с тем она понимала, что не так-то просто помешать бабушкиным планам, особенно если та будет твердить, что выполняет волю ее покойного отца.
Оставив бабушку одну в салоне, Йола длинными коридорами прошла в комнату, которую раньше занимал ее отец.
В былые дни мать едва ли переступала порог этой комнаты. Ее муж проводил здесь время с дочерью; их разговоры порой затягивалась далеко за полночь.
Вдоль стен стояли полки с книгами, по которым отец учил ее, а на стенах висели две ее любимые картины, принесенные из других помещений замка.
Комната, где начиная с XVI века собирались владевшие замком графы, была просторная и красивая. В далекие героические времена рыцари держали здесь военные советы. Именно тут Йола решила обдумать свой план боевых действий.
— Сражение будет не из легких, — произнесла она вслух, словно обращаясь к отцу.
Йола закрыла за собой дверь, прошла через всю комнату к огромному столу, за которым когда-то сиживал ее отец, и опустилась в обтянутое красным бархатом кресло с высокой спинкой, расшитое гербами рода Богарне. Перед ней стояли массивная серебряная чернильница и пресс-папье. Эти вещи, равно как и многие другие, принадлежали их семье вот уже три века подряд. Любимые вещи ее отца.
Как странно, что его больше нет, что она осталась одна. Поскольку она женщина, бабушка и другие родственники непременно будут принуждать ее к замужеству, чтобы рядом с ней был мужчина, который наверняка захочет подчинить ее своей воле.
— Почему ты так рано ушел из жизни, папа? Почему оставил меня одну, прежде чем я повзрослела? — произнесла она вслух.
Ей вспомнилось, как часто они с отцом обсуждали разные вещи, которые будут делать вместе.
«Я буду брать тебя на балы, — обещал отец. — Я уверен, моя дорогая, что на этих балах ты будешь самой красивой женщиной».
Как она смеялась тогда над этими словами!
— Ты мне льстишь, папа! А ведь ты обещал, что никогда не будешь льстить мне.
— По правде говоря, я оцениваю тебя бесстрастным взглядом постороннего, — отвечал отец. — Я искренне и непредвзято заявляю тебе, что ты решительно не похожа на девушек твоего возраста.
— Почему ты так считаешь? — удивилась Йола, с жадностью ловившая его похвалы.
— Потому что ты не просто прекрасна. Во многих поколениях семьи Богарне были красивые женщины, — медленно произнес отец. — И не потому, что ты от природы грациозна и ходишь так, будто твои ноги едва касаются земли. — Немного помолчав, он продолжил: — Это, моя маленькая Йола, нечто другое.
— Что же именно?
— Наверное, потому, что я так хотел ребенка и молил небеса о том, чтобы они послали мне воплощение моего идеала, ты, похоже, стала этим бесценным даром небес. — Отец произнес эти слова со всей серьезностью, и Йола смотрела на него широко открытыми глазами.
— Ты на самом деле… ты действительно так считаешь? — спросила она дрогнувшим голосом.
— Да, я действительно так считаю, потому что это правда, — ответил граф. — То, что ты думаешь и чувствуешь, подобно свету, который подчеркивает твою красоту, делает тебя самой красивой женщиной в мире.
Йола обняла его за шею и прижалась щекой к его щеке.
— Я хочу стать такой, какой ты мечтаешь меня видеть, — сказала она. — Но ты должен помочь мне, папа.
— Что я и делаю с того самого дня, как ты появилась на свет, — признался ей отец. — Мне нравится твой острый ум, Йола. Ты всегда мыслишь логично и разумно. Как это отличает тебя от обычных женщин, способных лишь на бездумные жизненные наблюдения!
— Как ты, однако, резок по отношению к ним, — улыбнулась Йола.
— Я говорю то, что думаю, — ответил граф. — И я уважаю твое мужество.
— Которое я унаследовала от тебя, папа.
— До твоего рождения я мечтал о сыне. Но сейчас я очень доволен своей дочерью. Ты оригинальна, изобретательна, смела в мыслях и делах, которым могли бы позавидовать многие мужчины.
— Разве можно представить себе что-то более лестное? — чуть насмешливо спросила Йола. — Жаль, что я не родилась мальчиком, папа. Однако есть своя прелесть в том, чтобы быть женщиной, особенно если я действительно обладаю теми качествами, которыми ты наделил меня.
— Прелесть для тебя и страдание для тех, кто тебя любит, — тихо ответил граф.
— Страдание? — переспросила Йола.
— Многие мужчины станут добиваться твоей любви, и полагаю, что я буду ревновать тебя к ним. Но, поскольку ты так похожа на меня, думаю, ты полюбишь только одного человека, полюбишь навсегда всем сердцем и душой.
Йола тогда с трудом понимала, что он имеет в виду, но сегодня смысл его слов не вызывал у нее сомнений.
Если она выйдет замуж за маркиза — или кого-то другого, не любя его всем сердцем, — такой брак станет для нее отчаяньем и мукой, как когда-то случилось с ее отцом.
«Неужели бабушка надеется, что мне понравится маркиз? И это после того, что я слышала о нем?» — спросила она себя.
Впрочем, хотя бабушка и собиралась как можно скорее вернуться на юг Франции, она совершенно права в своем стремлении поскорее выдать ее замуж. Так повела бы себя любая француженка в подобной ситуации. У нее богатая, красивая внучка. Как странно, однако, что бабушка готова видеть в роли мужа Йолы и будущего хозяина замка всего лишь маркиза!
Ведь ничто не мешало ей поискать внучке жениха среди высшей аристократии, например среди Бурбонов, уцелевших несмотря на ужасы революции.
— Я никогда не выйду за маркиза де Монтеро! — твердила Йола.
Вновь и вновь она прокручивала в памяти все, что слышала о нем. Маркиз олицетворял собой золотую молодежь французского общества и наверняка был хорошо известен в мире куртизанок.
Считалось, что французская барышня из знатной семьи должна быть невинной и даже не подозревать о женщинах, украшавших Париж подобно красивым, экзотическим и чрезвычайно дорогим цветам. Но Йола понимала: с ее стороны было бы в высшей степени неразумно закрывать глаза на то, что в столице существует два социальных круга, которые тесно общаются между собой, хотя в любой другой европейской стране это было бы просто немыслимо.
А чего стоила семья императора Наполеона III, женатого на Евгении, урожденной графине Монтихо, прекрасной испанке, которая, по мнению большинства французов, постоянно подталкивала своего венценосного супруга к войне!
