«Просто я страшно устала, — попыталась успокоить себя Виллоу. — Принять теплую ванну да как следует выспаться — и мир другим покажется. Теперь уже поздно отступать из-за того, что не умею держать себя с этим невежей… Да и некуда отступать… Мама была права. Ее и папины надежды рухнули вместе с разорением ферм. У меня больше нет дома. Мне остается только найти новый дом, и тогда, глядишь, появятся новые надежды».
— Миссис Моран, — сказал, медленно поднимаясь, Эдди. — Я передаю вас в хорошие руки.
— Спасибо вам. Не знаю, как отблагодарить вас за вашу доброту.
— Пустяки, — отмахнулся Эдди. — В свое время ваш свекор продал мне лучшую из всех лошадей, каких я встречал в своей жизни. Она не один раз спасла мне жизнь. И я счастлив что-то сделать для его близких.
Эдди поправил пистолет и китель, поцеловал Виллоу руку и повернулся к Калебу.
— Надеюсь, ты всячески позаботишься о молодой леди. А если я узнаю что-нибудь о бродяге по прозвищу Рено, то непременно дам тебе знать.
Краем глаза Калеб посмотрел на Виллоу. Она никак не отреагировала на прозвище, и это могло означать одно из двух: либо она талантливая актриса, либо в самом деле ничего не знает о прозвище ее «мужа».
— Сообщи непременно, Эдди. — Калеб повернулся к Роуз, наклонился к ее руке и произнес:
— Береги его, Роуз. И пусть он держится подальше от этого проклятого жеребца.
Калеб и Виллоу молча проводили глазами удаляющуюся пару. Как Эдди ни старался ступать уверенно и непринужденно, видно было, что каждый шаг причинял ему боль.
— Он поправится? — тихо спросила Виллоу.
— Если старые враги не заявятся сюда и не найдут его, пока не зажили раны, все будет нормально.
— Враги?
— Эдди случалось появляться в качестве представителя судебного ведомства в скандальных местах. Такой человек не может не нажить врагов. — Калеб устремил холодные, цвета виски глаза на Виллоу. — Где ваши лошади?
— В платной конюшне, что на этой же улице.
— Пусть там и остаются. Я Дам вам лошадь, которая не раскиснет на первом же трудном участке пути.
— Вы очень добры, но…
— Я не отношусь к числу добрых, — грубо перебил ее Калеб. — Просто я практично смотрю на вещи. В тех краях, куда мы держим путь, нервные, впечатлительные и перекормленные лошади принесут одни неприятности.
— Мои арабские скакуны чистых кровей, никак не перекормлены, а по выносливости, будьте уверены, не уступят вашим.
Калеб что-то буркнул под нос.
— Какое именно место в Сан-Хуане вас интересует?
— Гористая его часть.
— Сударыня, там горы повсюду, — сухо возразил Калеб. — Назовите, по крайней мере, какую-нибудь вершину.
— Я скажу вам, когда мы доберемся туда.
— Южная леди, с вашими карнавальными скакунами мы можем вообще туда не добраться.
Виллоу не успела ответить. Со стороны столовой послышался шум. До вестибюля донесся раскатистый мужской голос.
— А ты, старый хрен, со своей подержанной бабой обождешь, пока освободится другой стол! Или ты не видишь, что здесь обедаю я со своими друзьями? Не хватало еще сидеть в одной комнате с этой потаскушкой!
Виллоу в смятении посмотрела в сторону столовой. Она увидела, что дорогу Эдди и Роуз преградили четыре вооруженных молодчика. Слышались крики, люди пытались выбраться из толпы, чтобы не быть втянутыми в драку Из обрывков фраз Виллоу поняла, что произошел конфликт между младшим братом Слейтера и Роуз.
Калеб тоже услышал возгласы и тут же схватил суть происходящего. Он понял, что его друзьям грозит опасность, и бросился на помощь. Если бы Эдди был здоров, функция Калеба свелась бы к тому, чтобы не позволить дружкам Слейтера-младшего вмешиваться в выяснение отношений юного бандита со старым служителем закона.
Но Эдди был нездоров. Он был покалечен, и Джонни знал это. Знал это и Эдди. У него был выбор: либо смириться с оскорблением Роуз, либо попытаться выхватить больной рукой пистолет. Конечно, можно было сделать попытку достать пистолет и левой рукой, хотя это было страшно неудобно… Впрочем, в любом случае Эдди окажется мертв раньше, чем успеет вынуть пистолет из кобуры.
— Нет! — решительно вмешалась Роуз. Она встала перед Эдди, повернувшись спиной к молодому хулигану, который поносил ее. — Ты даже вилку держать не можешь, не то что пистолет!
Не успела она договорить, как огромная рука Калеба схватила Джонни за шиворот и развернула на сто восемьдесят градусов.
— Ты, щенок, слишком обнаглел! В Денвере последнее время только и говорят о твоих выходках! Тебе надо извиниться перед миссис Соренсон и сматываться из города, если не хочешь получить пулю в лоб.
Удивление Слейтера сменилось испугом, когда он понял, что Калеб не шутит. Одно дело в компании дружков оскорбить покалеченного человека, другое — оказаться лицом к лицу с Калебом, здоровым мужчиной и превосходным стрелком, который не боится ни самого Джонни, ни имеющего скандальную репутацию его старшего брата.
Джонни Слейтера прошиб пот. Он бросил взгляд на своих дружков, но те уже спрятали оружие, тем самым давая понять ему, что выпутываться он должен сам.
— Настало время образумиться, щенок, — сказал Калеб ледяным голосом.
Джонни стало не по себе. Он потянулся было за револьвером, но замер, остановленный тяжелым взглядом Калеба.
— Может, твой старший брат действительно матерый волк, но ты больше чем на койота не тянешь… Извинись перед дамой, Щенок Койота!
— Будь я проклят, если извинюсь перед…
Калеб на позволил Джонни закончить фразу. От сильнейшей оплеухи парень покачнулся, а его шикарная шляпа слетела и откатилась далеко в сторону. Когда до Джонни дошло, что происходит, было слишком поздно. Медленными, размеренными движениями Калеб наносил ему оплеуху за оплеухой, которые были не только болезненными, но и унизительными. Но еще большую боль причиняли ему презрительные слова Калеба.
— Вот тебе, паршивый Щенок Койота, за тех, кого ты убил выстрелом в спину… Вот тебе за женщин, которых ты оскорбил… Вот тебе за детей, у которых ты отобрал сладости… — За каждой фразой следовала звонкая, увесистая оплеуха. — А теперь бросай оружие, Щенок Койота!
— Как? — ошеломленно спросил Слейтер, тряся головой и отказываясь верить в происходящее.
— Отцепи пояс с оружием и брось его на пол.
Дрожащий от страха и бешенства Джонни стал неверными руками отстегивать пояс.
— Ты можешь считать себя мертвецом! Мой брат убьет тебя за это! — прошипел он.
— В любое время, когда Слейтер решится попытать счастья, — спокойно сказал Калеб, — пусть спросит Калеба Блэка.
