Эсмахан закрыла лицо руками, а ее тетушка вдруг начала размышлять о том, кем же был ее возлюбленный… Им мог стать только тот, кто постоянно находился рядом с султаншей… Ну разумеется! Михримах ведь докладывали о перестройке дворца на Ипподроме, которой руководил Феридан-бей. Это он, вне всяких сомнений. Интуиция никогда ее не подводила! Что ж, пожалуй, это может быть ей на руку, к тому же она спасет еще одного невинного человека.
– Прежде всего тебе следует успокоиться, Эсмахан, и внимательно меня выслушать. Я помогу тебе. Я полагаю, твоему возлюбленному нужно на время уехать.
– Да, я сама об этом подумала, но боюсь, что разлука будет невыносимой.
– Тем не менее, ты должна ее вынести – в первую очередь ради него. Кроме того, он уедет не навсегда. Пусть он попросит разрешения Великого визиря отпустить его на родину. Думаю, Мехмед-паша не станет возражать, несмотря на свою привязанность к Феридан-бею.
Эсмахан убрала руки и в изумлении посмотрела на Михримах. По ее взгляду луноликая султанша сразу поняла, что ее догадка оказалась верной.
– Откуда Вам это известно? Вы следили за мной?
– Что ты, Эсмахан, я просто сопоставила факты.
– И чего Вы хотите взамен?
– Мне нужно, чтобы он сопроводил в путешествии одну мою знакомую с маленьким ребенком, но этот вопрос я должна обсудить уже с ним.
Глубокий вздох вырвался из груди Эсмахан. Ей ужасно не хотелось, чтобы Феридан покидал ее, но, пожалуй, другого пути не было. Бежать вместе с ним она все равно не могла – ее удерживали не условности, а маленький султанзаде Ибрагим. Что ж, между разлукой и смертью она выбирала первое.
– Благодарю Вас, тетушка, – произнесла она сухим, надломленным голосом. – Кажется, Вы возвращаете меня к жизни.
– Если бы я могла, Эсмахан, я бы сделала для тебя гораздо больше. Но, к сожалению, не все в моих силах, однако та власть, что я имею, отныне будет направлена на совершение добрых дел и помощь тому, кто в ней действительно нуждается.
Дальнейшие события сменяли друг друга с необычайной быстротой. Михримах-султан имела долгий разговор с Фериданом-беем. Ей удалось убедить его на время оставить свою возлюбленную, тем самым спасая ее, и заодно оказать ей, Михримах, одну деликатную услугу. Она открыла Феридану свою тайну, будучи уверенной в его преданности, и не ошиблась. Скрывать у себя якобы почившую кадину султана, да еще и везти ее к себе на родину, было очень опасно, однако в благодарность Михримах он был готов пойти на любой риск. Кроме того, он знал, в чьи руки вручит судьбу девушки.
«Болезнь» Нисы-султан и шехзаде Абдуллы развивалась стремительно, и «смерть» была скоропостижной. И вот под покровом ночи Ниса ощутила себя в карете, мчавшейся в неизвестном направлении. Она держала на руках маленького Абдуллу, который мирно спал у нее на груди. Напротив сидела женщина с добрым лицом, должно быть служанка, а рядом на лошади ехал незнакомый мужчина. Ей было все равно, куда ее везут, главное, что она раз и навсегда разрывала эти страшные цепи, которые, казалось, навеки сковали ее. Отныне она может дышать полной грудью.
В дороге ее охватила небольшая лихорадка – возможно, то были последствия приема напитка, который дала кира Эстер. Девушка то и дело забывалась и шептала во сне:
– Отдайте мне моего ребенка! Не убивайте сына! Сжальтесь! Я спасу тебя, мой маленький!
Она не знает, сколько времени они ехали. Окончательно Ниса очнулась только на непривычно высокой кровати. Над ней склонились двое мужчин – один, тот что сопровождал ее, и второй, по-видимому, священник, который погладил ее по голове и мягким гортанным голосом произнес:
– Все, все, девушка, успокойся! Теперь все хорошо, считай, что ты дома, никто и никогда не отнимет у тебя твоего сына.
После того как стало известно о смерти Нисы и маленького шехзаде, Михримах-султан не преминула рассказать брату о мечети, которую Ниса мечтала построить на свои деньги. Это признание окончательно уничтожило Селима. Он ругал себя за, что не догадался о ее намерении, винил себя в ее смерти, но ее было уже не вернуть. Михримах была права: со временем потеря близких переносится легче. Несколько дней султан был убит горем, но потом боль притупилась, его существование скрасили Иосиф Наси с его «винными» подношениями, Нурбану, его хасеки, которую через несколько лет он по ее настоятельной просьбе сделает своей официальной женой, а также другие наложницы, которые родят ему еще четверых сыновей. Через три года после никяха с Нурбану он оставит этот бренный мир, и на трон взойдет его старший сын Мурад. Вступая на престол, он первым делом повелит умертвить своих младших братьев…
Михримах-султан, как и планировала, полностью отошла от управления гаремом, сосредоточившись на делах фонда своей матери, хасеки Хюррем-султан. Кроме того, она неустанно занималась благотворительностью. Селим повелел достроить мечеть, начатую Нисой-султан, и попросил сестру курировать строительство.
Эсмахан-султан старалась не отставать от тетушки. После отъезда Феридана у нее состоялся открытый, честный разговор с Мехмедом Соколлу. Оказывается, ее супруг давно догадывался об ее чувствах к Феридану, но ни в чем не упрекал ее, даже напротив, признавал за ней право любить другого. Единственное, о чем он попросил ее, – немного потерпеть, ведь обременять себя позором на старости лет не хочется никому. Его дни сочтены, и совсем скоро она сможет соединиться со своим возлюбленным. Это откровенное признание глубоко тронуло Эсмахан. Она не полюбила мужа, но прониклась к нему искренним уважением и глубокой симпатией. По ее приказу все тот же Мимар Синан спроектировал и построил в европейской части Стамбула Мечеть Соколлу Мехмеда-паши – прекраснейшую из малых мечетей. Однако умер Великий визирь не так скоро – с того разговора минуло целых десять лет – и не от старости, а от удара остро заточенного клинка. Эсмахан вышла замуж за Феридана, который к тому времени стал Нишанджи Фериданом-пашой, однако их счастье было недолгим – султанша скончалась во время родов.
Наборы девширме продолжились и через пять, и через десять, и через пятнадцать лет. Самых красивых и способных мальчиков по-прежнему отбирали для службы Блистательной Порте, великой империи, закат которой, впрочем, уже начался, ибо ни одно на свете государство не может строиться на слезах и крови детей. Сборщики живой дани справно выполняли свою работу, не пропуская ни одного селения. Не осталась без внимания и их деревня. Красивая женщина лет тридцати не на шутку испугалась, увидев незнакомцев, но пожилой священник успокоил ее.
– Не волнуйся, Нада, твой Андро единственный у тебя, его не возьмут.
