— Краски у меня с собой, — мгновенно подхватил Кларенс. — Сочту за честь сразиться с такой невероятной моделью.
Однако графиня и это восприняла как несомненный комплимент, не истолковав выражение «невероятная модель» негативно.
— Я обдумаю это, — пообещала она и согласилась выпить чашку чаю, а когда они с Даммлером собрались уходить, заметила: — Пригласите как-нибудь мисс Маллоу на прогулку, Даммлер. — Она сочла мисс Маллоу вполне приличной девушкой.
Никто из присутствующих, даже Кларенс, не счел уместным заикнуться, что Даммлер уже не раз выезжал с ней на прогулки.
— Она с удовольствием примет приглашение, — только и сказал он. — Она так много работает.
Пруденс ни разу с момента приезда в Бат не села за стол и, уж во всяком случае, не работала при нем. По дороге домой графиня сказала Даммлеру:
— Очень приятно, что у тебя в Лондоне есть вполне приличные друзья. Миссис Маллоу не очень разговорчива, зато мистер Элмтри совершенно очарователен, да и девушка ничего. Она во всем слушает дядю, а это в наши дни уже нечто. Сейчас с приездом дяди и она немного остепенится, а то одно время взяла манеру выходить в свет без сопровождения матери. Думаю, дядя положит этому конец.
— Да, она очень почитает дядю, — не краснея, солгал племянник.
Графиня предложила Даммлеру покататься с Пруденс, и он решил на следующий же день осуществить это предложение, но, увы, графиня имела относительно него совсем другие планы. Она решила сделать новую драпировку для пурпурного салона, и он ей потребовался для выбора нужной материи. В лавке они пробыли час с четвертью и, когда вышли, наконец, на улицу, увидели Пруденс в коляске с Роналдом Спрингером. Пруденс дружески помахала им рукой.
— А, это Спрингер с молодой Маллоу, — увидела их и графиня. — Пожалуй, тебе не стоит приглашать ее на прогулку. Спрингер может это истолковать неправильно.
Это было последней каплей. На следующий день рано утром Даммлер был у дверей Пруденс, но услышал, что она уехала на весь день посмотреть замок Блез со Спрингером и компанией молодых людей.
Помощь явилась с неожиданной стороны. Вдовствующая графиня решила устроить вечеринку в честь своего именитого гостя и по случаю обновления драпировки. Даммлеру было разрешено пригласить несколько гостей до семидесяти лет, и он, ничтоже сумняшеся, тут же послал записку миссис и мисс Маллоу и мистеру Элмтри. К сожалению, вдовствующая графиня пригласила Спрингера, но тут уж ничего нельзя было поделать. Праздник должен был состояться через три дня, и за этот промежуток времени Даммлер лишь дважды удосужился видеть мисс Маллоу, да и то мельком в зале для питья вод.
Графиня готовилась к важнейшему, по ее признанию, событию в своей жизни, которое она называла вавилонским столпотворением. Все разговоры были только об этом.
— Нынешняя распущенная молодежь называет это вечеринкой или раутом, — объясняла она Даммлеру. — Сам знаешь, карты, разговоры для цивилизованных членов общества и маленький танцевальный зал на откуп юным дикарям. Я приглашу скрипача.
— Наверное, еще не помешает пианист, — намекнул Даммлер.
— Что ты говоришь, Аллан! Ни в коем случае. Только старые добрые контрдансы, как у папы.
— Но в наши дни, дорогая кузина…
— Скрипка, — непререкаемым басом закончила она это обсуждение.
И действительно был приглашен скрипач. Меню тоже было выдержано в старом добром вкусе и в аскетическом духе.
Прохладительные напитки: оршад, лимонад, пунш. О шампанском не было и речи. Что касается закусок, то эта часть угощений отличалась завидной скромностью. Никаких омаров, устриц и даже холодной птицы.
Скудость всего события с лихвой возмещалась до смешного раздутыми формальностями. Гости должны были явиться в строгих одеяниях, как на светский прием, хозяева, то бишь вдовствующая графиня и маркиз Даммлер, должны были встречать гостей у двери, после того как дворецкий громко провозглашал их имена и титулы. Графиня подготовила специальные списки для светской колонки в «Бат джорнал» и гоняла Даммлера из конца в конец города с нелепыми поручениями. Он же тешил себя только одной мыслью: что на вечеринку явится Пруденс и увидит его в новом свете — безупречно респектабельным, серьезным и основательным.
Вечер «столпотворения» наконец настал. Графиня была одета в черное строгое платье, оживляемое серыми воланами кружев и камеей. Даммлер с величественно-непроницаемым видом стоял около графини в дверях в большой салон; на нем были шелковые бриджи и черный камзол. Большинство гостей, такие же реликты прошлой эпохи, как и сама вдовствующая графиня, не видели ничего необычного в торжественной процессии, но и Спрингер, и мисс Маллоу были ошеломлены. Пруденс с изумлением взирала на Даммлера, который участвовал в этом шутовском хороводе; он стоял рядом со своей пожилой родственницей, здоровался за руку с ковыляющими подагриками. Она помнила его весело улыбающимся и светски обходительным в опере, на балу у Хетти и на тысяче разных светских сборищ, о которых он сам ей рассказывал. Она глазам своим не верила: неужели это один и тот же человек? Поскольку в приглашении требовался строгий наряд для приемов, она надела новое бледно-лиловое платье с большим декольте и лилиями на корсаже. Графиня, глянув на ее обнаженные плечи, перевела лорнет на Даммлера, словно спрашивая его: «Это еще что такое?»
Заметив ее взгляд, Пруденс тоже недоуменно посмотрела на Даммлера. При первой же возможности она ему сказала:
— Надо было предупредить меня, что это траурный прием, я надела бы все черное, как все. Я чувствую себя здесь белой вороной.
— Моя кузина, конечно, человек старомодный, но даже она едва ли ожидала, чтобы на такое «столпотворение» молодая женщина явилась вся в черном.
— Скорее кладбище столпов, — ввернула Пруденс, оглядывая зал, где все сидели словно воды в рот набрав. Никто не играл в карты, не танцевал.
— Вы выглядите очаровательно, Пруденс. — Даммлер одобрительно осмотрел ее наряд.
— О, благодарю. Здесь, в Бате, мои плечи пользуются особым вниманием, хотя я предпочла бы накинуть шаль, желательно черную.
Даммлер постарался не показать виду, что задет за живое.
— И кто конкретно в Бате проявляет к вам особое внимание?
— Джентльмены, — как ни в чем не бывало сообщила она. — Что-то не припомню комплиментов от дам.
— По всей видимости, дамы, одевающиеся нескромно, сами напрашиваются на подобные дерзости, — уже едва сдерживаясь, заметил он.
Пруденс опешила. Ее платье было очень красивое и вовсе не нескромное.
— Вам не угодишь, милорд, — проговорила она, когда к ней вернулся дар речи. — Сначала вы укоряли меня за то, что я ношу бабушкины наряды, теперь недовольны этим платьем. Вот уж не ожидала.
