боль.
Ренар молча наблюдал за действиями травницы. Его поразило то, с какой нежностью она относилась к Вивьену. Он понимал, что никогда прежде не видел подобного отношения.
– Ты… его любишь? – вдруг спросил он. Этот вопрос показался неожиданным даже ему самому.
Элиза обернулась и многозначительно посмотрела на Ренара. Несколько мгновений она молча изучала его, и глаза ее при этом казались удивительно большими и выразительными, а затем она кивнула, похоже, признаваясь в своих чувствах не только вопрошающему, но и себе самой.
Ренар кашлянул, прочищая горло.
– Напиток, кажется, готов, – проговорил он.
– Еще немного пусть постоит, – улыбнулась Элиза. – Помоги мне здесь.
Ренар приблизился к кровати Вивьена. Элиза нежно коснулась разгоряченного лица раненого и дождалась, пока он откроет глаза.
– Вивьен, нужно сесть. Иначе я тебя не перевяжу.
Он медленно кивнул, хотя взгляд его заметно помутнел. Элиза не была уверена, что он до конца понял, что она ему сказала.
– Давай, друг, подъем, – невесело улыбнулся Ренар, подходя со стороны изголовья кровати. Он начал помогать ему сесть, и Вивьен, прерывисто дыша, все же принял сидячее положение. Он тяжело опирался на руки Ренара: сил держаться в положении сидя без посторонней помощи у него не осталось.
Элиза сложила чистую тряпицу, приложила ее к ране, и только после этого начала перехватывать область раны повязкой.
Вивьен мутным взглядом посмотрел на нее. На осунувшемся лице блестели капли пота, под глазами наметились темные круги. От тела шел ощутимый жар.
– Элиза… – слабо произнес он. – Я им не сказал… я ничего не сказал… ты в безопасности… тебя не тронут.
Элиза на миг замерла, пытаясь понять, что именно он ей хочет сказать. Ренар поморщился.
– О чем ты? – покачала головой она.
– Я никогда о тебе им не расскажу…
Элиза прерывисто вздохнула.
– О чем он говорит? – спросила она у Ренара. Тот закатил глаза.
– Бредит, – недовольно буркнул он. – Тобой бредит, как водится. Он боялся идти к лекарю, потому что думал, что судья Лоран придет, когда он впадет в бред. Вив опасался рассказать что-то, что вызовет трудности. У тебя.
– Вивьен… – изумленно шепнула Элиза, продолжив работу. Закончив с перевязкой, она взяла со стола настой.
– Подержи его еще немного, он должен это выпить, – попросила она.
– Как скажешь, ведьма – буркнул Ренар.
Элиза прищурилась, но от комментариев воздержалась.
– Вивьен, милый, ты меня понимаешь? Тебе нужно выпить это, это поможет очистить твое тело от заразы изнутри.
Взгляд его был мутным и рассеянным. Элиза качнула головой и осторожно поднесла чашку к его губам.
– Давай, выпей. Хоть немного. Пожалуйста, – нежно приговаривала она.
Он не отреагировал на ее слова, и Элиза попыталась заставить его сделать несколько глотков. Первые мгновения он, казалось, действовал совершенно безвольно, точно марионетка, которой приказали плясать на нитях. Затем он вдруг закашлялся, левая рука потянулась к ране, голова опустилась, лицо болезненно сморщилось. Элиза быстро отставила чашку, понимая, что вряд ли сумеет заставить Вивьена выпить больше.
– Он лишился чувств, – мрачно заметил Ренар, ощутив, что Вивьен теперь держался в положении сидя только с помощью его рук. Не спрашивая, что делать дальше, Ренар опустил раненого на кровать и отошел. – Так и должно быть?
Элиза страдальчески нахмурилась.
– Я не знаю, – покачала головой она. – Я впервые сталкиваюсь с такой запущенной раной, поэтому… я не знаю, все ли идет, как должно.
Ренар, хотя в его сознании и взметнулся возмущенный вопрос «и ты говоришь это только теперь?», остался совершенно невозмутим.
– Поэтому ты спросила, сожгу ли я тебя, если не справишься? – поинтересовался он. Элиза скривилась еще сильнее.
– А твое мнение теперь изменилось?
Ренар пожал плечами.
– Подождем – увидим. Нам ведь, я так понимаю, остается только ждать?
Элиза удивилась.
– Ты собираешься оставаться здесь, пока он не придет в себя?
– Да, – коротко отозвался Ренар.
Элиза не стала спорить. Отчасти она понимала, почему этот мрачный и угрюмый человек так себя ведет: похоже, только таким образом он умел проявлять заботу.
На некоторое время Вивьен совершенно затих и лежал без чувств, не шевелясь. Примерно через час дыхание его стало чуть чаще, и, похоже, беспамятство перешло в сон. Все это время Ренар и Элиза сидели рядом – она на краю кровати, а он на скамье неподалеку – и наблюдали за Вивьеном, надеясь, что он вскоре придет в себя. Волнение Элизы было заметно, Ренар же лишь бесстрастно окидывал все вокруг изучающим взглядом, изредка замирая глазами на Вивьене, будто оценивая его состояние.
Элизе было странно видеть такое спокойствие.
«Неужели этому учат каждого инквизитора? Вивьен вовсе не казался мне таким черствым», – думала она.
– Ты, похоже, нисколько не волнуешься за него, – почти осуждающе произнесла Элиза, тут же подумав, что это замечание может скомпрометировать ее саму.
Ренар пожал плечами.
– А толку? – спросил он. – Все, что зависело от меня, я уже сделал. Теперь все зависит от тебя. – Он бросил мрачный взгляд на раненого. – И от него.
Некоторое время они снова провели в молчании.
– Так что было в том отваре? – вдруг нарушил тишину Ренар. Элиза удивилась, что его все еще заботит этот вопрос. Она уже и забыть успела о том, что он его задавал.
– Ничего похожего на приворотное зелье, – огрызнулась она.
– И все же? – Ренар терпеливо сложил руки на груди и одарил ведьму уничтожающим взглядом. Она вздохнула. Для нее состав травяного сбора был очевиден, и ей вовсе не хотелось сейчас тратить время на то, чтобы разъяснять детали этому въедливому мрачному типу. Однако, решив поощрить терпимость инквизитора, Элиза вздохнула и ответила:
– Все то же, что и в мази, только без вина. И еще несколько успокаивающих трав. Посмотри. – Она протянула ему кружку с остатками мази, чтобы он принюхался к запаху. Ренар склонился над сосудом и впрямь не почувствовал ничего особенного, кроме свежего, отдаленно знакомого ему аромата. Когда Элиза назвала состав, он даже смог различить по запаху и виду несколько знакомых растений. – Видишь? Я ведь говорила: ничего похожего на приворотное зелье.
– И даже ничего похожего на колдовство, – буркнул Ренар. – Только обычные растения, которые даны нам высшей милостью Божией, и коими мы имеем полное право пользоваться…
Элиза приподняла бровь, но ничего не сказала. Отчего-то слушать теологические речи Вивьена ей было менее странно, чем те же речи Ренара.
– Ты ведь язычница, – вдруг нахмурился Ренар.
Элиза промолчала, выразительно посмотрев на него. Она помнила просьбу Вивьена стараться избегать разговоров об этом с его другом. Похоже, Ренар понимал, что она не хочет это обсуждать. В других обстоятельствах он стал бы настаивать на продолжении
