пригласила Иокаста Кэмерон…
На мгновение мистер Лиллиуайт задумчиво поджал губы, а потом шагнул в сторону, открывая передо мной полог шатра.
— Полагаю, вреда действительно не будет. Проходите, мадам, навестите своего… друга.
Солнце почти скрылось из виду, и внутри шатра было темно, хотя последние вечерние лучи еще освещали одну из парусиновых стенок. Я на секунду прикрыла глаза, чтобы немного привыкнуть полумраку, а потом моргнула и огляделась по сторонам.
Несмотря на тесноту, походная кровать и прочая полезная утварь намекали на определенную роскошь. В воздухе пахло не только влажной парусиной и шерстью, но и цейлонским чаем, дорогим вином и миндальным печеньем.
На фоне освещенной солнцем стенки виднелся силуэт отца Донахью; он сидел на скамье перед маленьким складным столом, на котором были разложены несколько листков бумаги, чернильница и перо. Напряженно-прямая спина и мученическое выражение лица священника красноречиво говорили о том, что с таким же успехом там могли лежать тиски, клешни и раскаленная кочерга.
У меня за спиной раздалось пощелкивание огнива, и по шатру разлился слабый свет. Чернокожий мальчишка — видимо, слуга Лиллиуайта — молча поставил на стол маленькую масляную лампу.
При свете лампы образ великомученика стал еще красочней. Священник выглядел как святой Стефан после избиения камнями: на подбородке красовался синяк, от надбровной дуги до скулы расплывался огромный лиловый кровоподтек. Веки припухли так сильно, что глаз превратился в узкую щелочку.
Заметив меня, Донахью широко распахнул уцелевший глаз и подскочил на ноги.
— Отец Кеннет! — Я крепко стиснула его руку, залихватски улыбнулась и начала представление для зрителей, стоявших перед входом в шатер. — Я принесла вам лекарство. Как вы себя чувствуете?
Я выразительно пошевелила бровями: подыграйте мне, святой отец! Священник пару секунд зачарованно смотрел на мои гримасы, потом все-таки сообразил, чего я от него хочу. Он громко кашлянул и, воодушевленный моим кивком, зашелся в кашле с удвоенным пылом.
— Ох… вы так добры… миссис Фрейзер, — прохрипел он.
Я открыла фляжку и налила ему щедрую порцию виски.
— Что случилось, святой отец? — шепотом спросила я, протягивая ему «лекарство». — Что у вас с лицом?
— Ничего страшного, миссис Фрейзер, уверяю вас. Сущие пустяки. — От волнения в его голосе проявился легкий ирландский акцент. — Не следовало сопротивляться шерифу во время ареста. Во всей этой суматохе я едва не заехал ему промеж ног, а ведь бедняга просто выполнял приказ. Да простит меня Господь!
Отец Кеннет благочестиво возвел здоровый глаз к небу, но в ухмылке, изгибавшей его губы, не было ни капли раскаяния.
Невысокий и жилистый, священник выглядел старше своих лет из-за долгих изнурительных дней, проведенных в седле. И все же ему было не больше тридцати пяти, а под черным плащом и поношенной сорочкой скрывалось сильное и гибкое, словно хлыст, тело. Я начала понимать, почему шериф держался настолько воинственно.
— Кроме того, — добавил он, осторожно притронувшись к подбитому глазу, — мистер Лиллиуайт принес мне свои искренние извинения.
Священник кивнул в сторону столика, и я заметила, что рядом с письменными принадлежностями стояла откупоренная бутылка вина и оловянный кубок. Бутылка была едва почата, а вино в кубке оставалось нетронутым.
Отец Кеннет взял предложенный мной виски и выпил залпом, мечтательно зажмурившись.
— Лучшее лекарство из всех, что мне доводилось принимать, — сказал он. — Благодарю, госпожа Фрейзер, вы вернули мне силы. Теперь и по воде пройти сумею.
Спохватившись, священник покашлял в кулак — на этот раз совсем тихонько.
— С вином что-то не так? — спросила я, покосившись на вход в шатер.
— Нет-нет. Просто я счел, что в текущих обстоятельствах мне не стоит принимать угощение магистрата. Считайте, совесть не позволила.
Он снова улыбнулся мне, не пряча иронии.
— За что вас арестовали? — прошептала я. Снаружи доносились голоса. Видимо, Джейми оказался прав: я не вызывала ни у кого подозрений.
— За проведение священной мессы. — Отец Кеннет тоже понизил голос. — Но это злейшая ложь. Я не проводил мессы с прошлого воскресенья, да и та была в Вирджинии.
Он окинул фляжку печальным взглядом, и я снова плеснула ему виски.
Пока священник неторопливо смаковал лекарство, я крепко задумалась. Что замышлял мистер Лиллиуайт со своими соратниками? Не могли же они и вправду судить священнослужителя за проведение мессы! Разумеется, найти лжесвидетелей не составит труда, но какой с этого прок?
И хотя в Северной Каролине католиков недолюбливали, я все равно не могла понять, зачем было арестовывать священника, который собирался покинуть колонию следующим же утром. Отец Кеннет приехал на Сбор из Балтимора — и только потому, что Иокаста Кэмерон попросила его об одолжении.
— Хм! — фыркнула я.
Отец Кеннет вопросительно посмотрел на меня поверх кружки с виски.
— Нет, не обращайте внимания. — Я махнула, предлагая ему продолжить свой рассказ. — Вы, случайно, не знаете, знаком ли мистер Лиллиуайт с миссис Кэмерон?
Иокаста Кэмерон была известной состоятельной женщиной с упрямым характером и не без врагов. Неясно, почему мистер Лиллиуайт решил досадить ей таким необычным образом, но…
— Я знаком с миссис Кэмерон, — сказал мистер Лиллиуайт из-за моей спины. — Хотя и не являюсь ее близким другом.
Я развернулась и обнаружила, что магистрат стоит на пороге, а следом за ним толпятся шериф Анструтер, мистер Гудвин и Джейми. Последний посмотрел на меня и приподнял бровь, сохраняя выражение сосредоточенного интереса.
Мистер Лиллиуайт поклонился мне.
— Я только что объяснил вашему мужу, мадам, что я действую исходя из лучших интересов миссис Кэмерон и пытаюсь узаконить положение мистера Донахью, чтобы он мог остаться в колонии. — Мистер Лиллиуайт холодно кивнул священнику. — Однако мое предложение было решительно отвергнуто.
Отец Кеннет поставил кружку на стол и расправил плечи, сверкая неподбитым глазом.
— Мне предложили подписать клятву, сэр, — обратился он к Джейми, указывая на бумагу и перо, лежащие на столе. — Согласно этой клятве, я должен отвергнуть учение о пресуществлении.
— Вот как? — переспросил Джейми с вежливым любопытством, а я наконец поняла, что священник имел в виду, когда говорил о совести.
— Он ведь не может ее подписать, разве нет? — спросила я, окинув взглядом собравшихся здесь мужчин. — Католики… то есть мы, — подчеркнула я, поглядывая на мистера Гудвина, — верим в пресуществление. Так ведь?
Я обернулась к священнику; тот улыбнулся и кивнул в ответ.
Мистер Гудвин бросил на меня грустный взгляд; вызванное алкоголем веселье заметно поубавилось из-за неловкости.
— К сожалению, миссис Фрейзер, таковы правила. Чтобы остаться в колонии на законных основаниях, священник, не принадлежащий англиканской церкви, должен подписать подобную клятву. Иначе нельзя. Многие так и делают. Вы знаете преподобного Урмстона, священника-методиста? Он ее подписал, как и мистер Калверт из баптистской церкви, который живет рядом с Уэйдсборо.
Шериф самодовольно ухмыльнулся. Я
