Или позволить себе к кому‑то привязаться.
Ступеньки слабо поскрипывали под его ногами, пока он поднимался к себе наверх. Ребенок, плач которого он слышал, когда уходил, видимо, уже успокоился. Устал, бедняга, сочувственно подумал Линдли. Он еще не успел забыть, каково приходится таким малышам во время долгой поездки. Спохватившись, Линдли загнал эти воспоминания подальше, в самый глухой уголок памяти.
Комната его была в самом конце узкого коридора. Линдли бесшумно направился к ней. С момента его ухода, похоже, ничего не изменилось, но Линдли вдруг почувствовал странное беспокойство, между лопатками будто зачесалось. Он пытался вспомнить, запер ли он, уходя, дверь или в спешке просто захлопнул ее. Он не помнил, чтобы поворачивал ключ в замке… а должен был бы. Что, если мисс Даршо решила воспользоваться его отсутствием и сбежать? Или, что еще хуже, кто‑то пробрался в комнату, чтобы напасть на нее? Линдли взялся за ручку, и дверь неожиданно легко распахнулась. Какая беспечность! Как он мог оставить беззащитную девушку одну?!
В комнате было темно. Единственная свеча догорела почти до основания. Глаза Линдли не сразу привыкли к тусклому свету, и поначалу ему показалось, что в комнате никого нет. Но тут взгляд Линдли упал на кровать. Фигурка, свернувшаяся калачиком поверх постели, была настолько хрупкой, что Линдли не сразу ее разглядел. Забившись в уголок и с головой укутавшись в одеяло, девушка крепко спала.
Слава Богу!
Бесшумно прикрыв за собой дверь, Линдли на цыпочках подошел к кровати. Почему она не сбежала? Только сейчас до него дошло, что подсознательно он ожидал этого. Может, так было бы лучше, с горечью подумал он, ведь Софи ясно дала понять, что не хочет его. Зато собственное тело Линдли не менее ясно говорило, что сам он ее хочет… хочет безумно.
Тут вдруг в глаза Линдли бросилась ее одежда, в беспорядке разбросанная по полу. Растерянно поморгав, он поднял глаза — на спинке кровати висела ее сорочка. Что происходит?! Она знала, что он вернется, и тем не менее разделась? Как‑то не похоже на мисс Даршо.
Линдли кольнуло беспокойство. Стараясь не дышать, он осторожно потянул одеяло вниз, обнажив плечи, гладкие, как слоновая кость. Глаза у Линдли полезли на лоб. Она спала обнаженной! Он пожирал взглядом плечо, руку, грациозную шею… Ее шея! Линдли словно окатили ледяной водой. На шее ничего не было! Медальон пропал!
Должно быть, кто‑то проник в комнату, ударил ее и забрал медальон. Линдли с трудом перевел дыхание. Его захлестнул целый вихрь чувств, и он даже не знал, какое из них сильнее — внезапный страх за нее или ярость при виде того, что, вероятно, произошло. Победил страх — упав на колени возле кровати, он судорожно прижал девушку к себе, принялся ощупывать ее дрожащими руками, убрал упавшую на лоб шелковистую прядь светлых волос. Что с ней? Она ранена? Испугана до полусмерти? В обмороке? Или это тот самый сон, который принято называть вечным? Линдли проклинал себя за то, что оставил Софи одну.
Он не поверил своим глазам, когда девушка вдруг ожила — дернулась, открыла глаза и принялась отбиваться. Облегчение, которое он испытал в этот момент, оказалось настолько сильным, что Линдли едва не сошел с ума от радости. Она жива!
Не обращая внимания на ее возмущенные выкрики, Линдли еще крепче прижал ее к себе.
— Все в порядке. Не пугайся. Я уже тут.
Софи вдруг притихла. Он уже собирался осторожно опустить ее на постель, когда она внезапно снова принялась отбиваться. Линдли болезненно поморщился, когда ее кулак ощутимо стукнул его по ребрам.
— Софи, это же я! — запротестовал он. Отпустив девушку, Линдли отодвинулся, чтобы она могла его рассмотреть.
— Знаю, что вы! А кто же еще это может быть? — проворчала она, судорожно пытаясь натянуть на голые плечи одеяло.
Линдли едва не застонал от досады. Он даже не успел всласть налюбоваться этим гладким, юным телом!
— Но я… С вами все в порядке? Вы не ранены? Они вас не ранили? — нетерпеливо спросил Линдли. Он уже протянул было руку к одеялу, собираясь стянуть его, но заметил выражение ее лица и, тут же передумав, опасливо отдернул руку.
— Вы о ком?
— Да о тех, кто проник сюда и… сорвал с вас одежду.
— Я сама разделась, милорд, — невозмутимо ответила Софи.
— Вот как? Стало быть, на вас никто не нападал?
— По крайней мере до вас никто.
Усевшись на корточки, Линдли ошарашенно уставился на нее.
— Я не нападал, — оскорбленно возразил он, когда снова обрел способность соображать. — И не думал даже. Просто испугался — решил, что кто‑то проник сюда, набросился на вас…
— Пока нет, милорд, — усмехнулась она.
— Но ведь вы знали, что я вернусь. Тогда, может быть, объясните мне, с чего вам вдруг вздумалось раздеться? — потихоньку начиная закипать, спросил Линдли. — Вдобавок вы еще разбросали одежду по полу… что, по‑вашему, я должен был подумать?!
Софи опустила глаза, стыдливый румянец разлился по ее лицу. Линдли мог бы поклясться, что она из тех, кто краснеет не только лицом, но и всем телом. Увлекшись, он попытался было представить себе эту картину, но тут же устыдился своих мыслей. Нет, он действительно чудовище — ворвался в комнату, напугал бедняжку да еще учинил ей настоящий допрос! А ведь заметил, что она смущена до слез, потому что не может не видеть, как он пожирает ее взглядом, с раскаянием подумал Линдли.
— Я… я ужасно расстроилась из‑за того, что мы так расстались, — пробормотала она, пряча глаза. — И подумала, может быть, мы сможем… что мы попробуем остаться друзьями.
— Друзьями?! — поперхнулся Линдли. Слово застряло у него в горле, словно кость.
— Ну да… вроде того.
Линдли уже ничего не понимал. Что за игру ведет эта девушка?
— Да, мисс Даршо, вы меня убедили — действительно, есть ли лучший способ подружиться, чем раздеться догола и забраться в постель?
— Я, конечно, нахожусь в вашей постели, милорд, но я не голая, — с обескураживающей прямотой объявила Софи.
— Ну, минуту назад вы точно были голой! — прорычал Линдли. — А вон там, если не ошибаюсь, ваша сорочка, ваши чулки… Может, вы будете так любезны и объясните, что на вас может быть надето?
Софи вызывающе вздернула подбородок, при этом по‑прежнему избегая смотреть Линдли в глаза.
— Я… у меня было с собой кое‑что из одежды, — уклончиво пробормотала она.
— Неужели? Признаюсь, вы разожгли во мне любопытство. Что можно было спрятать в таком крошечном узелке?
Мисс Даршо предпочла промолчать — так и не дождавшись ответа, Линдли решил, что имеет смысл посмотреть. Чувствуя, что начинает потихоньку закипать, он протянул руку к одеялу. Сколько можно его дразнить? Неужели она такая ледышка, что не испытывает ни малейшего желания, когда он сам вот‑вот потеряет голову? Неужели не чувствует того напряжения, когда даже воздух вокруг них сгустился так, что становится нечем дышать?
