И такая красивая!
— Это верно, — мрачно подтвердил Эйдан. — Я отправил людей к мировому судье сообщить о том, что здесь произошло, и поискать тело Терезы. Если она выжила после падения, ее вздернут.
Джулия подняла на него глаза. При взгляде на кузена на ее лице появилось выражение страдания.
— Я должна извиниться перед тобой, Эйдан, за то, что подозревала тебя. Но меня смутил тот факт, что у Терезы имелась улика против тебя. Она утверждала, что рядом с телом отца Эдвард нашел булавку, которую я подарила тебе. Тереза всегда казалась такой внимательной, такой заботливой подругой, что у меня и мысли не возникло, что она может лгать мне. А тут еще грязные сплетни. Боюсь, именно тогда я и перестала верить тебе.
Уныние было написано на лице Эйдана, но ему все-таки удалось выдавить из себя улыбку:
— Ты сильно горевала… Мы все переживали, но ты тяжелее всех. Надо было прийти ко мне и рассказать о том, что тебе стало известно. Но сделанного не воротишь. Я тоже совершил ошибку, когда не сказал тебе, что потерял булавку. Мне и в голову не могло прийти, что ее могут утащить. Она была единственная в своем роде, и поэтому если бы кто-нибудь вздумал нацепить ее на себя, сразу стало бы понятно, что этот человек — вор. Тереза была беспощадной и умной женщиной и обвела нас вокруг пальца как котят. — Вскинув бровь, он глянул на Робби. — Если бы ты не привезла сюда Маккрея, кто знает, может, мне пришлось бы в конце концов угодить в ее брачные сети.
Робби криво усмехнулся: это весьма походило на благодарность, если Эйдан Камерон вообще решит поблагодарить его за то, что он помог ему восстановить доброе имя. Ничего, все еще впереди. Резко поднявшись, он подхватил Джулию на руки, не обращая внимания на присутствующих. Миссис Данбар хихикнула.
— Пожалуйста, извините нас. Это был богатый событиями вечер, но, мне кажется, Джулии пора в постель.
— Ей надо прежде всего как следует выспаться, молодожен Робби, — со значением произнесла экономка.
Он усмехнулся в ответ и подмигнул:
— В конечном счете да.
Когда они покинули комнату, Джулия прошептала, обхватив мужа за плечи:
— Неужели ты навсегда останешься таким… неугомонным?
— Да, девочка моя. Если это будет касаться тебя.
Его губы раздвинула многообещающая, просто дьявольская улыбка. Он направился к лестнице. Когда они добрались до комнаты Джулии, Робби толкнул дверь плечом, а войдя, опустил жену на кровать. Наклонившись над ней, он заглянул в ее глаза и почувствовал, что его душа погружается в эти мерцающие изумрудные глубины.
— Что теперь будем делать? — тихо спросил он.
Джулия подняла руку и так нежно коснулась его губ, что у него остановилось сердце.
— Я представляю, как мы раздеваемся донага и ты демонстрируешь мне еще раз то, из-за чего о тебе идет дурная слава.
— Звучит как обоснованное предсказание.
Он вновь был возбужден и находился в полной мужской готовности. В этом не оставалось никакого сомнения. И зачем сомневаться, если Джулия лежала поверх шелковых простыней, с распущенными волосами, опустив ресницы и слегка приоткрыв мягкие розовые губы? Но помимо желания, Робби мучил один серьезный, жизненно важный вопрос.
— Я имел в виду другое — твой брат нашелся. Это многое меняет, девочка.
У нее дрогнули губы.
— Рэндал остался жив, но мое наследство остается при мне. Я получаю половину, потому что вышла замуж, поэтому у тебя будет все, что обещано.
— К черту эти идиотские корабли.
— Но…
— Не надо. — Робби набросился на нее с поцелуями неистово и нежно. Когда он поднял голову, то неожиданно заговорил: — Давай обсудим окончание нашей сделки. Я не освобождаю тебя от нашего уговора. А так как здесь все закончилось, утром я уезжаю. Что скажешь на это?
— Уезжаешь?
Она с изумлением взглянула на мужа.
— Вот именно. Ты едешь со мной.
— Я тоже?
Конечно, ему крупно повезло наконец влюбиться в упрямую девушку, с черными как смоль волосами, которая постоянно возражала ему, бросая вызов. Робби усмехнулся. Должно быть, это такое наказание за его прошлую вольную жизнь.
— Я хочу, чтобы ты отправилась со мной, — поставил он точку.
— Зачем?
Черт, она все-таки спросила его! Наверное, она права. Уж если говорить правду, так до конца, до самого донышка.
— Затем, — уклонился он от прямого ответа. — Кто еще устроит мне встречу с привидениями, или соседями-убийцами, или со своей бывшей любовью? Да я загнусь от тоски.
— Значит, я для тебя лишь средство от скуки?
И откуда у женщин эта прямо-таки удивительная способность вытягивать из мужчин истину?
— Нет. — К горлу подступил комок. — Ты моя жена. Я покорно прошу тебя разделить со мной мою жизнь, Джулия, и если тебе нужно мое сердце, прими его.
Она быстро заморгала глазами и проглотила подступившие слезы. Последовала короткая пауза, а потом Джулия сказала шепотом:
— Мне кажется, я обещала родить тебе детей, Маккрей. Насколько я понимаю, существует только один способ выполнить мое обещание. Если не поехать с тобой, что тогда будет с этой частью нашего уговора? Ты намекаешь на то, что я откажусь от своего слова?
Робби испытал настоящее облегчение, услышав, как она поддразнивает его.
— Придется тебе доказать это делом.
И, целуя, прошептал, не отрываясь от ее губ:
— Я буду трахать тебя, пока ты не станешь называть меня по имени, прекрасная Джулия.
В ответ она выдохнула:
— Согласна… Робби.
В небе висел тусклый серп луны, но ему не хватало сил на то, чтобы по-настоящему освещать дорогу. Эту луну называли воровской, потому что при таком свете можно было, не таясь, творить черные дела.
Эйдан Камерон ударил каблуками в бока лошади, посылая ее вперед в подступавшую тьму. Вдруг громыхнули выстрелы, а вслед за ними послышался отчаянный крик, явно женский. Звуки донеслись откуда-то спереди, и когда он миновал поворот, то увидел, что произошло.
На середине дороги стояла карета. Рядом с ней возвышался всадник на коне. Еще двое мужчин пытались вытащить из кареты молодую женщину. Она снова закричала, когда один из нападавших поднял ее на руках. Бешеное сопротивление не помогло ей против здоровенных бандитов. Лежавшее на земле неподвижное тело, судя по всему, принадлежало бедолаге кучеру.
Ну и дела, подумал Эйдан.
По правде говоря, он уже был готов ввязаться в драку.
— Стоять! — гаркнул он, вытаскивая шпагу. — Вы что творите?
