Не будь она такой чертовски красивой, когда стояла, высокая и гордая, посреди ринга и покорно принимала наносимые им удары. Словно заслуживала это.
А она и заслуживала.
— Не будь она… — напомнил Кросс.
Темпл налил себе скотча и сделал большой глоток, надеясь, что обжигающая жидкость поможет прогнать обжигающие воспоминания.
— Не будь она главным звеном. Вернее — указателем, ведущим… — Он снова умолк?
— К чему?
К Лоуву. К его прошлому. К жизни, о которой он так долго и безнадежно мечтал. Более того, она была главной дорогой ко всему.
Темпл тут же отбросил эту мысль. Он снова наклонится над столом и собрался сделать еще один удар, не обращая внимания на боль, внезапно пронзившую руку.
Герцог промахнулся, и Борн с Кроссом, удивленные, переглянулись. Темпл же одарил друзей гневным взглядом.
— Попробуйте сами с одной рукой!
В дверь постучались, и все трое как один обернулись.
— Войдите! — крикнул Борн.
Вошел Джастин, а следом за ним — Дункан Уэст. Владелец многих лондонских газет и журналов, Уэст, вероятно, являлся самым влиятельным человеком в Британии. Он-то и должен был вернуть Темплу его законное место среди аристократии.
Гость обвел взглядом комнату.
— Четвертого принимаете?
Темпл протянул ему свой кий:
— Можете взять мой.
Герцог подошел к буфету, налил себе еще стаканчик скотча и наполнил еще один для Уэста. Тот снял плащ и, бросив его на стул, осведомился:
— Кто выигрывает?
— Темпл, — ответил Борн. Маркиз сделал свой удар и промахнулся.
Уэст с любопытством посмотрел на Темпла. Взяв стакан, спросил:
— И вы не хотите продлить полосу удачи?
Темпл облокотился на спинку кресла и сделал глоток виски.
— Я бы предпочел разговаривать, ни на что не отвлекаясь.
Гость улыбнулся:
— А может, и мне не следует ни на что отвлекаться?
Темпл указал стаканом в сторону бильярдного стола:
— Играйте, пока я в своем рассказе не доберусь до чего-нибудь стоящего.
Похоже, это Уэста устроило, и он подошел к столу.
— Как ваша рука?
— На месте, — буркнул Темпл.
Уэст кивнул, поставил свой стакан на край стола и наклонился, собираясь нанести удар. И тут герцог вдруг произнес:
— Мара Лоув жива.
Уэст промахнулся, но даже не заметил этого. Повернувшись к Темплу, он заявил:
— Вы уже добрались до стоящего.
— Я знал, что вам понравится.
Уэст положил на стол кий.
— Но вы ведь наверняка догадываетесь, у меня к вам множество вопросов.
Герцог кивнул:
— Да, конечно. И я отвечу на каждый из них. На что не смогу ответить я, ответит она.
— Вы можете говорить за эту женщину? — Уэст негромко присвистнул. — Вот так история! Где же она сейчас?
— Это не важно, — ответил Темпл. Внезапно ему расхотелось делиться подробностями о месте жительства Мары. Он сделал еще глоток, затем спросил: — Вы собираетесь посетить рождественский бал-маскарад у Лейтонов?
Уэст всегда чуял хорошую историю, поэтому и не думал отказываться.
— Полагаю, мисс Лоув тоже там будет, верно?
— Будет.
— И вы намерены представить ее мне? — Темпл кивнул. Уэст был человеком умным и легко мог сложить два и два. — Но дело, конечно, не в этом.
— Неужели? — подал голос Кросс.
— Вы хотите уничтожить ее? — спросил Уэст.
А хочет ли?
— Я вас не виню, — продолжал газетчик, — но и марионеткой вашей быть не хочу. Я пришел, потому что меня позвал Чейз, а этому человеку я обязан. Я выслушаю вашу историю в вашем изложении. Но ее я тоже выслушаю. И если решу, что она не заслуживает позора, то способствовать этому не стану.
— С каких пор вы стали таким благородным? — вмешался Борн. — Эта история повысит продажи, разве нет?
По лицу Уэста пробежала тень, но исчезла так быстро, что Темпл не заметил бы ее, не наблюдай он за гостем так пристально.
— Достаточно будет сказать, что я и так уже погубил своими газетами слишком много людей. И вообще я не обязан выполнять просьбы каждого аристократа, одержимого вендеттой. — Он посмотрел герцогу в глаза. — Она заслуживает этого?
Темпл очень надеялся, что никто не задаст ему этого вопроса. И надеялся, что ему никогда не придется на него отвечать.
Конечно, неделю назад он, ни секунды не раздумывая, сказал бы «да». Неделю назад он бы доказывал, что Мара заслужила все то, что падет на ее голову, если он только этого пожелает.
Но сейчас его одолевали сомнения… Все осложнилось, и он уже не мог думать о ней так, как думал прежде. Внезапно ему вспомнилось, как она поддразнивала его, забывая, что они враги. Вспомнилось, как она противостояла ему словно равная. Как легко и непринужденно справлялась со своими воспитанниками и с мужчинами в клубе. Как отдавалась его поцелуям, его ласкам. Как она ласкала эту свою свинью, словно та — самая подходящая компаньонка для женщины.
Герцог вспомнил даже о том, как задавался вопросом: разве он не лучше этой проклятой свиньи? Разве не может ее заменить?
Темпл одним глотком осушил стакан и снова потянулся к графину. Господи Иисусе! Он только что сравнил себя со свиньей!
Так заслуживала ли она его мести? Он больше не был в этом уверен. Но стоило подумать о прошлом, о жизни, которую он мог бы вести, об удовольствиях, предлагавшихся к титулу, о своей роли в обществе, о своих утраченных возможностях…
Ведь если бы не она, он бы не лишился всего этого.
И не страдал бы.
А она ему лгала. Снова и снова.
Когда же в конце концов сказала правду, отняла у него последнюю крупицу надежды. Лишила последнего шанса на жизнь, о которой он мечтал в самых потаенных глубинах души. Красивая жена… Здоровый и счастливый ребенок… Семья… И его доброе имя…
Она украла все это, словно ничего подобного никогда не существовало.
Тут наконец вспыхнула ярость, жаркая и долгожданная, и Темпл, глядя прямо в глаза Дункану Уэсту, ответил:
— Заслуживает.
Уэст повернулся к столу и, взяв кий, ударил по шару. Забив его в лузу, выпрямился и поднял свой стакан в сторону Темпла.
— Если это правда, я с удовольствием помогу вам. Увидимся на балу у Лейтона. — Он сделал большой глоток виски, бросил Темплу кий и направился к двери. Но на пороге вдруг обернулся и спросил: — А что с Чейзом?
Темпл уже несколько дней не разговаривал со своим партнером, после той самой ссоры.
— А что такое?
— Где Чейз сегодня вечером?
— Босс занят, — ответил Борн тоном, не предполагавшим дальнейших расспросов.
Уэст сделал вид, что не заметил нотки раздражения в голосе маркиза.
— Когда же до вашего босса наконец дойдет, что я ему друг и не намерен выдавать его секреты?
Кросс с улыбкой ответил:
— Когда ваш заработок перестанет от них зависеть.
Уэст тоже улыбнулся.
— Что ж, это справедливо. Пойду играть в «двадцать одно». — Он кивнул Темплу. — Значит, завтра?
Темпл чуть наклонил голову.
— Завтра.
— И я получу ответы на свои вопросы?
— Безусловно. И даже более того, — пообещал Темпл.
Уэст кивнул и вышел. Игорные столы в клубе обладали непреодолимым притяжением.
Эта договоренность вроде бы должна была воодушевить Темпла, поднять его настроение, но вместо этого он ощутил какую-то странную пустоту в груди.
Он повернулся к друзьям, внимательно за ним наблюдавшим.
— Когда он о ней расскажет, ее репутация будет погублена. А приют подвергнется большому риску, — заметил Борн.
— Никто не захочет иметь дело с приютом, которым управляет такая недостойная особа, — объяснил Кросс, будто Темпл сам этого не понимал.
Но он отлично все понимал. И ему очень не понравилось неприятное чувство, охватившее его при мысли о том, что теперь пострадают ни в чем не повинные мальчишки. Не нравилось ему и то, что Кросс причислил Мару к «недостойным особам».
Борн же вновь заговорил:
— Если Уэст получит доступ к документам приюта, то за несколько минут выяснит, кто такие эти мальчики. И выведет отцов на чистую воду.
