— О да, все хорошо, — кивнул Себастьян. — Но боюсь, что должен вас покинуть.
Его взгляд упал на Джонаса. Тот уперся локтями в стол и положил голову на руки, очевидно, задремав. Нельзя оставлять его здесь в таком состоянии. Сам он домой не доберется.
— Перри, не хотелось бы тебя обременять, но не мог бы ты…
Он показал на молодого человека.
— Генриетта-плейс. «Голова королевы».
Перегрин покачал головой:
— Стыдись, Себ. Позволил ему дойти до такого состояния. Он явно не привык пить.
— Лучше получить первый опыт среди друзей. Хотя, честно говоря, я не следил за ним достаточно пристально, в чем и винюсь. Не мог бы ты доставить его домой?
Перегрин пожал плечами.
— Разумеется. Но думаю, лучше начать прямо сейчас, пока он не свалился окончательно.
Он взял Джонаса под мышки и поднял.
— Пойдем. Пора домой, дружище.
Джонас старался удержаться на ногах, и один из сидевших вскочил.
— Вдвоем мы быстрее стащим его вниз. А на улице возьмем кеб.
Себастьян бросил на стол горсть соверенов.
— Моя доля, джентльмены. Прошу прощения, что ухожу в такой спешке, но дело действительно неотложное.
Они добродушно пожелали ему доброго пути. Он спустился вниз и на улице увидел Перри и своего друга, запихивающих в кеб почти бесчувственного Джонаса.
Себастьян шагал быстро, не глядя по сторонам. Часы на соборе Святого Павла пробили полночь почти час назад. Нужно спешить. Серена вызвала его по какой-то важной причине, и он не желал, чтобы она отказалась от него, если он опоздает на рандеву.
Двое носильщиков переминались с ноги на ногу на углу улицы и курили, привалившись спинами к портшезу. Он поднял руку, и они немедленно схватились за шесты и потрусили к нему.
— Куда, сэр?
— Пикеринг-плейс. Как можно быстрее.
Он сел. Носильщики пустились рысью. До Пикеринг-плейс было вовсе не далеко, но он не мог бежать по улицам, не привлекая ненужного внимания, а носильщики доставят его туда быстро и никто ничего не заметит.
Носильщики опустили портшез на углу Пикеринг-плейс. Себастьян не хотел, чтобы его видел кто-то из клиентов игорного заведения, тем более что в половине первого ночи развлечения еще в самом разгаре.
Стараясь держаться в тени, он пошел по улице. Нужно найти переулок, который ведет к боковой двери дома. Он не помнил такового раньше, но наверняка что-то подобное существует. Правда, гости входят в дом через парадную дверь.
К своему удивлению, он нашел переулок быстро. Узкий, темный, он шел вдоль дома и вел в конюшню, обслуживавшую дома на Пикеринг-плейс. Сам дом горел огнями, но здесь освещение ограничивалось мигающим факелом в конце переулка. Дверь тут располагалась ближе к кухне. Он повернул ручку, опасаясь, что замок будет заперт, но дверь легко подалась, открывая путь в темное, тесное пространство. Себастьян быстро вошел и немного постоял, ожидая, пока глаза привыкнут к полумраку.
Он оказался в маленьком коридоре, в глубине которого виднелась узкая лестница. Вероятно, та самая, о которой писала Серена. Он стал бесшумно подниматься, боясь, что каждый скрип старых досок пола выдаст его. Откуда-то, видимо из кухни, доносились голоса. Еще одна лестница, справа, вела вниз, скорее всего на кухню. Дверь туда была закрыта, но в щелях виднелся свет. Винтовая лестница слева вела на верхние этажи. Поднявшись, Себастьян очень медленно открыл дверь на верхней площадке. В конце коридора ярко сиял свет — именно там находились главные игорные салоны.
Спальни скорее всего располагаются в этом коридоре. Он, едва дыша, двинулся вперед. В записке говорилось, что спальня Серены находится в передней части дома. Нужно искать красную ленту на дверной ручке.
Себастьян повернул направо, потому что улица шла именно в этом направлении. Хотя эта дорога вела также и к салонам. Интересно, почему Серены сегодня там нет? Судя по доносившемуся шуму, игра в полном разгаре.
Он ускорил шаги. Сердце забилось сильнее, когда он продолжал идти, держась ближе к стене. Красная лента казалась ярким огоньком на фоне кремовой двери. Себастьян отвязал ленту и уже взялся за ручку, но тут же замер, услышав смех и знакомый голос генерала, прижался к стене и стал ждать.
— Черт побери, Хейуорд, клянусь, сам дьявол вам помогает, — объявил явно пьяный игрок. Генерал что-то ответил, но Себастьян не расслышал. Голоса замерли, когда мужчины спустились вниз.
Немного подождав, он повернул ручку и скользнул в спальню. Немедленно заперся, и щелканье замка показалось неестественно громким. Комната была погружена в полутьму, горела только свеча на столе у кровати, и еще одна — на каминной доске. Себастьян почти сразу увидел Серену. Она поднялась с сиденья-подоконника. Мягкие складки ночной сорочки цвета слоновой кости колыхались на каждом шагу. Длинные волосы обрамляли лицо.
— Ты пришел, — вполголоса сказала она.
— А ты думала иначе?
Он оставался на месте, спиной к двери, чувствуя, как растет знакомое напряжение.
— Почему ты послала за мной, Серена?
— Разве непонятно? — тихо спросила она.
— Не знаю. Раньше ничего подобного не было. Я подумал, что, может быть, тебе грозит беда.
Она подошла к нему и положила руки на плечи.
— Никакой беды. Просто я потеряла голову. Знаю, такая беспечность непростительна, но… я ничего не смогла с собой поделать.
Она осторожно коснулась его губ.
— Ты не сердишься?
Себастьян задумался, почему-то осознав, как важен его ответ. Из игорных салонов до сих пор доносились слабые звуки. Именно в этих комнатах мужчины лапали ее, а она флиртовала и играла в любую игру, которую они пожелают.
Его охватило странное ощущение нереальности происходящего, словно столкнулись два разных мира: его любовь к Серене и ненависть ко всему ее окружавшему. Как разделить эти миры?
Огромные фиолетовые глаза не отрывались от его лица, сияя мягким светом в полумраке, и Себастьян понял, каким должен быть ответ. Достоверный ответ.
Он медленно покачал головой.
— Нет-нет, я пошел бы за тобой к вратам ада, если бы ты попросила.
Он сжал ее талию, ощущая тепло кожи под шелком сорочки.
Серена зажгла всего две свечи, чтобы скрыть отпечаток на щеке. Она надеялась, что тот быстро побледнеет, но слабый след еще оставался. Сорочка с длинными рукавами была застегнута на запястьях маленькими жемчужными пуговками и отделана кружевными оборками, почти закрывавшими руки. Теперь Себастьян ничего не заметит, особенно если задернуть занавески кровати.
Он поцеловал уголок ее губ, игриво коснулся языком кончика носа и провел ладонями по телу, ощущая изгиб талии, выпуклости грудей и ягодиц. Сжал их, слегка приподняв ее. Серена обняла его и с внезапной настойчивостью прижалась всем низом живота к затвердевшей мужской плоти, словно сегодняшние любовные забавы были всего лишь прелюдией, разжигавшей, но не утолявшей аппетит. Она хотела стать частью Себастьяна, родной и близкой ему.
