Он был в сапфировоголубом халате, без рубашки, но Элинор заметила под полами халата серые брюки. Должно быть, он разделся в гостиной. Занятая своими мыслями, она даже не слышала, когда он зашел в номер. Себастьян запер дверь и направился к камину.
— Вечером заметно похолодало, — сказал он, орудуя в очаге кочергой. — Ты не замерзла?
Элинор опустила глаза. Было время, когда он с соблазнительной улыбкой говорил, что не даст ей ночью замерзнуть даже при самой холодной погоде. Напрасно она волновалась насчет первой брачной ночи.
Может, несколько месяцев назад, стройная, модно одетая, привлекательная, она и была способна возбудить его. А теперь? Кто сочтет привлекательной беременную женщину? Во всяком случае, не Себастьян с его искушенностью.
— Да нет, в комнате достаточно тепло, — сказала она, глядя на пламя.
Когда Себастьян подошел к ней, она встала, чтобы он не смотрел на нее сверху вниз.
— Я тебя добился, — с улыбкой произнес он.
«Но хочешь ли ты меня?»
Его взгляд скользнул по ее фигуре, задержавшись на талии. Пока Элинор вставала с кресла, халат распахнулся, открыв ночную сорочку и округлость живота.
— Я даже не мог такого представить, — с благоговением сказал он. — Под одеждой это почти не видно.
— Ты считаешь меня уродливой? — испуганно спросила она.
— Нет! Я считаю это… интригующим. — Себастьян осторожно гладил живот, изучая его форму. — Наверно, известие о твоем положении было для тебя страшным ударом. Что ты почувствовала?
— Настоящий ужас, — призналась Элинор. — Если бы не доброта и понимание тети Джейн, я бы сошла с ума.
— Расскажи мне. Все и без утайки.
Она предпочла бы отказаться, но чтото в его взгляде заставило ее начать говорить. Элинор без утайки рассказала ему о страхе и ярости, беспокойстве и отчаянии, о том, как постепенно эти чувства сменились умиротворением, а потом ожиданием.
Пока она говорила, рука Себастьяна лежала на ее животе, словно он пытался установить связь с ребенком у нее внутри. Это было странное чувство, успокаивающее и одновременно возбуждающее.
— Жаль, что меня не было рядом с самого начала.
— Это было мое решение. Ты сожалеешь о ребенке?
— Да ты что?
Не очень восторженный ответ, зато честный. Ей хотелось побольше узнать, что он думал, что чувствовал, но ребенок вдруг переместился, и Себастьян отдернул руку.
— Он двигается!
— Да, — улыбнулась Элинор. — Это происходит все чаще.
— А тебе не больно?
Она покачала головой.
— Доктор находит, что это здоровый, активный плод. Я ему верю. — Себастьян покраснел, и она усмехнулась. — Только не говори, что ты смущен.
— Если хочешь знать, я чувствую себя распутником.
— Почему?
— Ты ждешь ребенка! Ты в затруднительном положении, а я думаю лишь о том, как уложить тебя в постель.
— Правда?
— Боже, Элинор, моя страсть к тебе за все это время не уменьшилась. — В доказательство Себастьян распахнул халат, и теперь покраснела она.
Себастьян явно ждал ответа, хочет ли она его. Элинор молчала. Да, приятно, что он до сих пор находит ее привлекательной, но готова ли она принять его как любовника? Готова ли доверять ему?
Она же вышла за него. Теперь пути назад отрезаны.
— Ты говорил мне, что уважаешь брачные клятвы верности, — напомнила Элинор.
— Конечно.
— Если даже у нас очень, очень долго не будет плотских отношений. Может, никогда. Это тебя не смутит?
— Я останусь верным одной тебе. Ни разу в жизни не заставлял женщину лечь в мою постель. И тем более не сделаю этого с собственной женой, которую уважаю превыше всего.
Хороший ответ, главное, искренний заставил Элинор поверить.
— Мое желание не столь заметно, как твое, но я хочу тебя с не меньшей страстью. Насилия не потребуется.
Он заключил ее в объятия и держал, восстанавливая их эмоциональную связь. Элинор не хотела вспоминать о прошлых страданиях или думать о том, какой уязвимой она станет, если откроет ему свое сердце.
Казалось, время остановилось, пока они вновь обретали друг друга в продолжительных страстных поцелуях. Он гладил ее спину, и она приникла к нему, греясь в этой близости.
Себастьян осторожно снял с нее халат и ночную сорочку.
— Господи, Элинор, ты очень красивая.
Она зарделась от его вопиющей лести, но в этот момент действительно почувствовала себя красивой и желанной. Все больше расслабляясь, пока он целовал ей грудь, она дрожала от нетерпения.
— В постели нам будет намного удобнее, — пробормотал Себастьян.
Он тут же отнес ее на кровать, быстро разделся сам и лег сверху.
— Пожалуйста, Себастьян, — простонала она. — Я хочу тебя.
— Желание леди закон.
Элинор задохнулась, когда он заполнил ее, и обхватила его ногами, заставляя войти глубже. Он удовлетворенно вздохнул и начал двигаться. Сначала медленно, ища наиболее выгодное для нее положение, затем все быстрее, резче и глубже, пока она не закричала.
Себастьян остановился, дав ей возможность прийти в себя, потом снова начал двигаться. Она стонала от удовольствия, вцепившись в простыню, чтобы не соскользнуть с кровати. Она чувствовала, что он уже на грани экстаза, и сжала внутренние мышцы, помогая ему получить облегчение.
Когда спазмы утихли, Себастьян тяжело опустился, положив голову ей на плечо, и она после некоторого колебания обняла его.
— Я тебя не давлю? — сонным голосом спросил он.
— Немного.
Услышав это признание, он вскочил.
— Почему ты не сказала раньше? Я был слишком груб? Тебе больно?
Элинор подняла бровь.
— Со мной все в порядке. Незачем так паниковать.
Себастьян внимательно изучал ее, желая убедиться, что она не пострадала от их занятия любовью. Выражение не страдальческое, дыхание ровное, глаза ясные. Успокоившись, он лег рядом, и Элинор накрыла их обоих стеганым одеялом.
— Спокойной ночи, — сказал он, надеясь, что она повернется к нему.
— И тебе тоже.
К его разочарованию, она повернулась на другой бок и вскоре заснула. Себастьян подождал несколько минут, убедился, что она спит, и обнял ее. Было так приятно прижимать Элинор к себе, чувствовать ее тепло, слушать ее глубокое, ровное дыхание, смотреть, как она спит. Не надо больше тревожиться и сомневаться, думать, где она, что делает.
Постепенно Себастьян начал расслабляться, несчастья, которые преследовали его последние несколько месяцев, отступили, блеснул луч надежды. Он поцеловал ее висок и прошептал:
— Я люблю тебя, Элинор.
Он впервые сказал это вслух. И хотя она его не слышала, признание выражало то, что происходило у него в сердце. Неплохое начало, учитывая прошлое, которое они вообще могли бы не преодолеть. Но Себастьян решил попытаться и, более того, преуспел в своем намерении.
