Его глаза тепло блеснули.
— Оно того стоило. Но я отведу тебя в бальный зал только при условии, если ты поклянешься, что не позволишь другим мужчинам смотреть на тебя.
— Я прошу о том же одолжении. Я видела, как ты танцевал с этой леди в бриджах.
— Хочешь — верь, хочешь — нет, но я думал, что это твоя кузина Хлоя.
Гидеон не отходил от Шарлотты до конца маскарада. Он следовал за ней, словно был не пиратом, а служанкой Клеопатры.
Он думал о том, что она сказала. Шарлотта, возможно, неопытна в мирских делах, но… У него множество друзей. Это правда. Но слишком долго он жил без семьи, у него нет ни братьев, с которыми можно повздорить, ни сестер, которых нужно защищать. В тяжелую минуту ему не на кого положиться, кроме Кита, который завел собственную семью.
Поздно ночью, вернувшись домой, Гидеон сообразил, что только со слугами может поделиться воспоминаниями, только они остались от его прошлого.
Он мог положиться на них.
И его единственная родная душа, Сара, его маленькая дочь, которую он редко видел, может положиться только на него, а он ее подвел.
Когда умерли его отец и жена, он искал убежища в алкогольном тумане. Он сам стал живым мертвецом. Один запойный день перетекал в другой.
Когда умирающая бабушка Сары твердила, что вовлечь маленькую девочку в его ужасную жизнь — злодеяние, он согласился. Ему не приходило в голову изменить образ жизни. Он словно рассыпался на куски и долго не мог собраться, чтобы задуматься о том, жив ли он вообще. Если бы он мог стереть прошлое и предотвратить будущее, то испытал бы огромное облегчение. И все же нельзя сваливать все на горе.
Дочь скучает по нему? Как она может скучать, если он никогда не играл заметной роли в ее жизни?
Он хотел, чтобы она вернулась.
Он хотел компенсировать ей недоданное в прошлом.
Он хотел, чтобы у его дочери снова была настоящая семья.
И больше всего он хотел в жены женщину, которую у него даже не хватило ума самому выбрать.
Карета с отличными рессорами мчалась по Виндзор-роуд. Герцогиня Скарфилд сулила уставшему кучеру продвижение по службе, если он успеет в Лондон к свадьбе. По мнению ее мужа, даже погода боялась перечить его жене.
— Успокойся, Эмма, — сказал Эйдриан, положив голову жене на колени, над которыми с каждой минутой рос их наследник. — Семья не посмеет устроить свадьбу без тебя.
— Не говори чепухи. Нет ничего такого, чего моя семья не посмела бы сделать. Сколько раз я предупреждала Шарлотту не поверять секреты бумаге! Почему я надеялась на лучшее? Моя семья создана для позора.
Эйдриан про себя улыбнулся. С течением беременности Эмма все больше напоминала изящный чайник из китайского фарфора, чьим назначением было постоянно выпускать пар.
— Ты напрасно волнуешься, Эмма, — успокаивал он жену. — Сомневаюсь, что у Шарлотты есть какие-то секреты.
— Я не хочу приехать за минуту до свадьбы.
— Конечно.
— Я хочу подготовиться.
— Разумеется.
— Ты пытаешься меня утихомирить?
— Я…
— Насколько я знаю Джейн и Хлою, они нарядят Шарлотту в платье от этой скандальной мадам Дивайн. Не думаю, что ты ее помнишь. Она создает вызывающие наряды для любовниц и…
Эйдриан взглянул на нее как ни в чем не бывало.
Эмма в ответ нахмурилась.
— Не отвечай. Мне и без того есть о чем подумать. Что будет с академией? — не унималась она, потянувшись поднять занавеску. — Ты не можешь сделать так, чтобы карета ехала быстрее?
— Мы ведь не хотим причинить вред нашему наследнику? — выпрямился он. — Не беспокойся. Академия это переживет.
— Я не могу не беспокоиться.
— И что в этом хорошего?
— Мужчины просто не понимают.
Урожденная Эмма Боскасл, вдовая виконтесса Лайонс или, как ее звали в семье, Прелестный Диктатор и миссис Зануда, считалась аномалией в лондонской ветви Боскаслов. Воинственная в своем стремлении переделать неучтивых или склонных к скандалу, она считала своим призванием открыть академию для юных леди как пример членам собственной семьи, знаменитой непрерывными любовными интригами.
— Я полагала, что нашла в Шарлотте родственную душу, — задумчиво произнесла Эмма. — Она почти такая же уравновешенная, как…
— …как ты.
Эмма кивнула.
— Она процветала под моей опекой. Она восхищалась мной, ты это знаешь. Но возможно, я дала плохой пример. Я была лицемерной.
— Эмма, не подай ты плохой пример, мы бы не поженились и не ждали бы ребенка.
— Это верно.
Минуту спустя она снова стукнула носком туфельки в дверь, золотистые локоны дрогнули у лица.
— Именно этого ждала леди Клипстоун, окончательного падения. Мне нужно быть там, чтобы предотвратить это.
— Какое падение? Насколько я понимаю, Шарлотту поймали на каком-то пустяковом приключении с мужчиной, который женится на ней. История заканчивается свадьбой, Эмма.
— Пропавший дневник, Эйдриан. Это начало конца. С таким же успехом она могла опубликовать энциклопедию непристойности.
— Ты скоро будешь там и во всем разберешься.
Глубоко вздохнув, Эмма сникла в его руках. Он уткнулся в ее волосы.
— Прекрати, — нерешительно произнесла она, прижавшись головой к его плечу.
— Нет. — Он сомкнул руки под ее грудью. — Ты меня не заставишь.
— Я могу, ты знаешь.
— Тогда попытайся.
— Возможно, я не хочу, — с улыбкой призналась она.
— Четыре года брака, — задумчиво проговорил Эйдриан. — Не забывай, что в свое время мы сами были скандалом. Я всегда задавался вопросом, хотя, возможно, мне лучше этого не знать, что сделало тебя и леди Клипстоун заклятыми соперницами? Разве вы не были когда-то подругами?
— Мы собирались вместе открыть школу этикета.
— И?..
— И я хочу сохранить некоторые секреты, Эйдриан, если только Шарлотта не выдала их своим неосторожным пером.
Через некоторое время они остановились на постоялом дворе у Кэмберли. Когда-то наемник и солдат удачи, Эйдриан редко пользовался своим титулом, чтобы получить приличную комнату. Наблюдательному глазу он казался столь же грубым, как Эмма — изящной.
Но он особенно опекал ее во время этой первой беременности. Эйдриан поднимался по лестнице позади Эммы, в любую секунду готовый подхватить свой «маленький чайник», если она оступится. И это едва не случилось, когда маленькая девочка помчалась вниз по лестнице.
— Подумать только! — сказала Эмма гувернантке, которая кинулась в погоню за вырвавшейся на свободу подопечной. — Разве детей нынче не учат манерам? Этой маленькой девочке нужна твердая рука.
