– Хочешь пить?
– Может, немножко. – Она склонила голову набок, разглядывая его с задумчивым видом. – Мне кажется, ты что-то надумал.
– Я хотел сказать, что принял решение по поводу экспедиции: ни в какой Египет не поеду.
Она сдвинула брови.
– Обязательно поедешь.
Зачем она возражает?
– Нет, я остаюсь в Англии, с тобой.
– Это нелепо, Джеймс. Экспедиция – твоя мечта. Ты будешь глупцом, если упустишь такой шанс.
В глубине души он был с ней согласен. Как бы ему хотелось, чтобы не пришлось делать выбор!
– Ты заслуживаешь мужа, который будет находиться рядом с тобой.
– Ну естественно, ты чувствуешь себя обязанным сказать мне это, после того как мы… делали то, что делали. Ты же джентльмен.
– Нет, черт побери, не джентльмен.
– Надо признать, выбор времени подозрительный.
– При чем здесь время? Я понял, что мое место с тобой.
– А это было до или после того, как я сняла платье?
– Пожалуй, после.
Она выразительно кивнула, словно говоря: «Так я и думала».
* * *
Оливия глубоко вздохнула. «Я понял, что мое место с тобой». Не совсем признание в любви, но близко тому. Это были слова, которых она так ждала, которые так хотела услышать, но момент он выбрал неправильный. Она любит его десять долгих, томительных лет. Джеймс мог выбрать любое время в течение этих десяти лет, чтобы ответить на ее чувства. Седьмой год был бы вполне приемлемым. Или десятый. Но его чувства нагнали ее только после того, как они оказались застигнутыми в постели, вынужденно обручились, а потом предались любви.
И именно теперь, когда она осознала, что не хочет быть причиной, по которой он вынужден остаться.
Поступить так Джеймса вынуждает честь. Если он узнает, как сильно она будет по нему скучать, беспокоиться, то откажется от своего места в экспедиции. Он стоически отбросит свои стремления и мечты и останется рядом с ней – ради нее. Он скажет, что его не интересует никакая экспедиция, что она спасла его от целых двух лет отвратительной еды и примитивных условий жизни.
Поэтому, если она действительно хочет, чтобы он поехал в Египет, следует убедить его в полном отсутствии у нее интереса, когда на самом деле это совсем не так.
Призвав на помощь все свои актерские способности, она постаралась не смотреть на его голую грудь, потому что та действовала на нее опьяняюще. Оливия также пыталась не обращать внимания на свою наготу. Судя по тому, как горячий взгляд Джеймса блуждал по ее рукам и ногам, он тоже с трудом игнорировал отсутствие одежды. Она почувствовала, как шею заливает краска, а когда он погладил тыльную сторону ее ладони, приятное покалывание растеклось по всей руке.
– Я думал, это то, чего ты хочешь.
Оливия пожала плечами.
– Наверное, я выросла за эти последние две недели. Я поняла, что не могу связывать все свои надежды и мечты с одним человеком. Мне надо полагаться на себя и быть самодостаточной.
Джеймс приподнял уголки губ в проказливой улыбке.
– А я бы очень хотел, чтоб ты всегда полагалась на меня.
О господи, он что, совсем ее не слушает?
– Не стану притворяться, что ты мне безразличен, – продолжала Оливия, – потому что это не так. Я просто считаю, что, принимая во внимание, как мы обручились, для нас, наверное, было бы неплохо пожить немного порознь. Я могла бы проводить время со своей семьей и постепенно знакомиться с твоей. Нам обоим нужно время, чтобы привыкнуть к мысли о браке. В конце концов, нам же предстоит прожить вместе всю оставшуюся жизнь.
– Тебе надо время, чтобы привыкнуть?
– Естественно. У меня ведь никогда раньше не было мужа.
– У меня тоже никогда не было жены, но, думаю, нам будет хорошо вместе.
Ком размером с один из разлюбезных сердцу Джеймса камней застрял у нее в горле, и глаза защипало. «Время быть сильной, Оливия. Сильной и убедительной». Она убрала свою руку.
– Никогда бы не подумала, что ты такой сентиментальный, Джеймс. Знаешь, меня всегда восхищал в тебе, среди прочего, аналитический, логический ум.
– А я думал, он тебя раздражает.
– Ну, может, порой расстраивает, но я уважаю тебя за способность обдуманно принимать решения, не поддаваясь ни эмоциям, ни порыву.
– Но ты самая импульсивная из всех, кого я знаю.
– Вот именно! Потому-то мне и требуется твердый, непреклонный муж, который придерживается избранного курса.
– Что ты пытаешься сказать, Оливия?
– Что ты планировал экспедицию в Египет месяцы – нет, годы – и импровизированная свадьба не должна повлиять на твои планы. Поезжай и занимайся тем, чем должен, о чем всегда мечтал.
Джеймс смотрел на нее так, словно не мог поверить своим ушам.
– Мы могли зачать ребенка.
Боже милостивый, она и забыла об этом. Сделав быстрый подсчет в уме, Оливия сказала, стараясь сохранить непринужденный тон:
– Не думаю, но в течение недели буду знать наверняка.
– Ясно. – Он взъерошил волосы и сцепил руки на затылке. Оливии пришлось отвести взгляд, потому что от вида перекатывающихся на руках мускулов у нее голова шла кругом. – Если ты беременна, я ни за что тебя не оставлю.
Мило. Не считая того, что подразумевалось противоположное: если не беременна, он уедет.
– Я просто хочу сказать, что даже если мы обручились не по своему выбору, то во всем, что касается нашей остальной жизни, мы сами вольны выбирать.
– Ты права. Это зависит от нас. – Его зеленые глаза потемнели, когда он убрал прядь волос ей за ухо. – И я знаю, чем хотел бы заняться прямо сейчас.
Оливия сглотнула. Пусть Джеймс не любит так же безумно, как любит она, но страсть между ними отрицать невозможно. От его жадного и в то же время удивительно нежного взгляда она таяла как шоколад.
– И чем же?
Он медленно стащил прикрывавшее ее платье и, окинув сладострастным взглядом, с шумом втянул воздух.
– Признаюсь, меня обуревают всякие грешные мысли о том, что бы я хотел с тобой сделать, но вначале, я подумал, неплохо было бы еще разок окунуться в речку, освежиться. Что скажешь?
От его улыбки все ее тело зазвенело как натянутая струна, а когда глаза заскользили к груди и ниже, она почувствовала себя спелым персиком, который вот-вот сорвут с дерева.
– Звучит… заманчиво.
Джеймс легко подхватил ее на руки и понес к реке, где вода защекотала ей ноги, попку, грудь. Оливия обвила ногами его талию и пальчиком провела вдоль линии скул, наслаждаясь ощущением шершавой щетины. Джеймс нежно поцеловал ее и погладил большими ладонями по спине, в то время как прохладное тихое течение смягчало легкую болезненность у нее между ног. Там зародилась настойчивая пульсация, и она прижалась к нему теснее, царапая спину и стискивая волосы.
