После приведения женщины к присяге отец Моро попросил ее поведать суду о том, что она знала о Мерри.
Настоятельница приняла благочестивую позу.
– Я настоятельница монастыря Маунт-Грейс, – промолвила она. – Эта девушка впервые появилась в монастыре три года назад. Зная о ее прошлом и беде, которую она навлекла на себя, используя травы, я запретила ей появляться в монастырском саду.
Сестры рассказывали, что по ночам она перелезает через монастырскую стену. Тогда я поняла, что ее уводят от нас темные силы. Она убегала из монастыря, чтобы совокупляться с самим дьяволом.
Однажды в одном из чуланов я обнаружила ее травы и снадобья и уничтожила их. В отместку она подсыпала мне отраву. Три дня и три ночи я находилась между жизнью и смертью. Только благочестием и молитвами мне удалось разрушить злые чары и остаться в живых.
– Это правда, что вы пытались отравить эту служительницу святого ордена? – спросил дознаватель с нескрываемым негодованием.
Это были первые слова, с которыми отец Моро обратился к Мерри.
Мерри не могла отрицать этого.
– Я хотела наказать ее за то, что она до смерти избила кнутом послушницу, – призналась она.
– Разве вы не знали, что карать вправе только Всевышний? – заметил он, сверкая глазами.
Мерри дождалась, когда шепот, пронесшийся по залу, затихнет.
– В таком случае зачем вы здесь собрались?
До нее донеслись одобрительные смешки. Тогда Моро поставил вопрос по-другому:
– Насколько верно настоятельница изложила ваши преступления, леди Ленуар?
– Кое в чем мать Агнесс меня оклеветала, – ответила она.
– Ты смеешь называть меня лгуньей? Ты, которая шагу не может ступить без лжи? – возмутилась настоятельница.
– Только епископ и я вправе обращаться к обвиняемой, – напомнил священник свидетельнице и повернулся к Мерри: – Как именно настоятельница вас оклеветала? – велел он уточнить.
– Она сказала, что я покидала монастырь, чтобы совокупляться с дьяволом. На самом деле я собирала травы, в частности, зверобой, который произрастает преимущественно в рощах.
– Зачем вам понадобился зверобой? – последовал вопрос.
– Чтобы приготовить мазь от порезов и ссадин. Я причинила вред матери Агнесс не за то, что она уничтожила мои травы, а за то, что она до смерти избила послушницу, которая не совершила ничего предосудительного. Разве что слишком громко разговаривала за ужином.
Воцарилась тишина.
– Она лжет! – выкрикнула настоятельница. От ее благочестивого благообразия, демонстрируемого ранее, не осталось и следа. Агнесс повернулась к епископу: – Она еретичка! Она скажет что угодно, лишь бы спасти себя от очищения. Я настоятельница Маунт-Грейс. Я не потерплю наговора со стороны безбожной девчонки!
– Успокойтесь, настоятельница, – посоветовал ей епископ, хмуря брови. – Приведите следующего свидетеля, – велел он Моро.
Вперед выступил аббат Жерво.
У Мерри все поплыло перед глазами. Она едва могла сосредоточить внимание на маленьком человечке, свидетельствовавшем против нее на первом судилище в монастыре, когда он признал ее виновной, поддержав Агнесс.
– Значит, вы убеждены, что обвиняемая намеревалась убить свою жертву?
– Ясное дело, она желала настоятельнице смерти, – ответил аббат. – Я собственными глазами видел снадобья, приготовленные девчонкой. Там было полно всяких пузырьков, мазей, припарок и порошков, и помогал святой матери их уничтожить.
– Как, по-вашему, эта женщина действительно колдунья?
– Протестую, – заявил епископ. – Меня не интересует мнение этого человека. Он приглашен в качестве свидетеля.
Мерри с благодарностью посмотрела на епископа.
– Вы можете что-нибудь добавить к сказанному?
– Да, она поклялась, что позволила дьяволу овладеть собой.
Моро повернулся к Мерри.
– Леди Ленуар, позвольте напомнить вам, что вы клялись на Библии. Вы когда-либо свидетельствовали, что дьявол имел над вами власть?
У Мерри лихорадочно забилось сердце.
– Да, когда-то я действительно это сказала, – ответила она, облизнув пересохшие губы. – Но я заблуждалась.
– Вы хотите сказать, что солгали под присягой? – ухватился за ее слова священник. – Как после этого мы можем доверять вашим свидетельствам?
– Я не солгала, – возразила Мерри. – Я верила, что мой отчим был дьяволом. В течение короткого времени он имел надо мной власть. Но сейчас его больше нет, а дьявол, как известно, бессмертен.
Наступила тишина. Слова Мерри привели собравшихся в замешательство. Отец Моро снова повернулся к аббату.
– Вы хотели бы что-нибудь еще сообщить суду? – осведомился он. – Из того, что обсуждалось на первом слушании ее дела?
– Протестую, – перебил его епископ. – Первый суд тут ни при чем, отец Моро. Полагаю, я ясно выразился.
– Прошу прощения, ваше преосвященство. Признаю ошибку.
– Продолжайте, – сказал епископ хмуро.
– Что вы можете сказать о характере обвиняемой? – обратился Моро к аббату.
– У нее есть дьявольская отметина, – произнес аббат с торжествующим видом.
Нет, только не это!
– Позвольте, ваше преосвященство, предъявить отметину в качестве доказательства, – обратился Моро к епископу.
Мерри затаила дыхание. Она уже рассказала Бартоломью, как на первом суде ее вынудили задрать юбки и предъявить отметину. Она скорее умрет, чем сделает здесь то же самое.
– Ваше преосвященство, сначала выслушайте еще одного свидетеля из монастыря.
Это Бартоломью обратился к епископу. Должно быть, он угадал ее мысли! У нее отлегло от сердца. Но почему он ждал до последнего момента?
Епископ грозно сверкнул глазами.
– Я выслушал достаточно свидетелей из монастыря.
– Второй свидетель сделает бессмысленным предъявление отметины, – возразил Бартоломью.
– Но свидетелей из Маунт-Грейс больше нет, – вмешался отец Моро.
– Есть, – заметил Бартоломью и повернулся к епископу.
– Продолжим. – Епископ кивнул Бартоломью.
У Мерри учащенно забилось сердце. Ее предупредили, что Бартоломью не может ее защищать.
Бартоломью вызвал сестру Магдалену из Сент-Фрайдзуайдз. Мерри с радостью узнала тихую девушку, с которой делила одну комнату. До прошлой зимы она была в Маунт-Грейс послушницей.
Поклявшись говорить правду, одну только правду, Магдалена представилась, назвавшись монахиней, переведенной недавно в Сент-Фрайдзуайдз.
– Сестра, правда ли, что у обвиняемой имеется сзади отметина? – спросил отец Бартоломью.
Магдалена с сочувствием посмотрела на Мерри.
– У нее есть родимое пятно, – нехотя призналась сестра.
– Что за родимое пятно? – продолжил Бартоломью.
