Рэйчел отвернулась от сестры и закрыла лицо руками. Плечи ее снова вздрогнули. Леа развернула ее к себе, отвела ладони и увидела, что глаза ее мокры от слез.
— Ты не больна?
Рэйчел покачала головой:
— Он не приехал ни разу за все три дня.
— Кто, Тревор?
— Нет, — сказала Рэйчел дрожащими губами. — Не Тревор. — Понурив голову, она провела руками по влажным щекам. — Джастин.
Леа в изумлении открыла рот и часто заморгала:
— Капитан Трент?
— Дядя Эдвард позвал его на обед, и он обещал быть. Я думала, он приедет, особенно после…
Схватив сестру за руку, Леа потащила ее в дом:
— Идем ко мне. Я хочу с тобой поговорить.
Повернув ключ в замке, чтобы никто их не побеспокоил, Леа усадила сестру на свою кровать и сама села рядом.
— Рассказывай. И не пропусти ни единой детали. Я хочу знать все, а особенно то, почему ты до сих пор молчала.
— Да ничего такого, право же. Я лишь ждала новой встречи с ним… Ну, чтобы поблагодарить за помощь.
Леа откинулась назад и прищурила глаза:
— Чушь собачья!
Изумленная Рэйчел искоса поглядела на нее:
— Что ты имеешь в виду?
— Мне известно то, чего не знаешь ты, — улыбнулась Леа. — Возможно, мои сведения тебя заинтересуют.
— Это касается Джастина? — Рэйчел ухватила руку сестры и до боли сжала ее пальцы. — О, ты должна мне сказать!
Леа с минуту хранила молчание. Но потом, увидев в глазах Рэйчел полное отчаяние, она смилостивилась:
— Я видела его тогда, на пристани. Он был крайне взволнован твоим обмороком.
— Правда?
— Ведь он сам отнес тебя в коляску и настоял на том, чтобы лично отвезти тебя домой.
— Боже! — воскликнула Рэйчел, прикрывая рот ладошкой. — А я-то думала, что меня подхватил Тревор.
— Это так. На миг я даже испугалась, что они подерутся из-за тебя. — Наблюдая за тем, как на лице Рэйчел тревога сменяется выражением настоящего шока, Леа похлопала носком сапога по полу. — Так ты огорчена тем, что Тревор без возражений передал тебя на руки Джастина?
— Конечно, нет, — Рэйчел сочувственно поглядела на сестру. — Майор прекрасный человек, но он не заставляет меня чувствовать такое… Как ты сама тогда сказала? Как будто трогаешь пламя, да?
Леа подскочила на ноги. Она почувствовала облегчение всем своим существом. Рухнув перед сестрой на колени, она схватила ее руки в свои и спросила:
— Так ты любишь Джастина Трента, это так? Я-то ведь думала все это время, что тебе нужен майор Прескотт. Но почему ты не сказала мне раньше?
— Мне казалось, что он меня просто не замечает.
Громко расхохотавшись, Леа откинулась и уселась на собственные пятки.
— Замечает. Еще как замечает! О, как же он разозлился, увидев, что вы с Тревором стоите так близко друг к другу!
— Он сказал что-нибудь? Расскажи мне, ради всего святого!
Леа снова подалась вперед и обхватила колени Рэйчел.
— Капитан Трент говорил, что у него есть цель в жизни, которой он станет добиваться, и если не добьется, то умрет.
Плечи Рэйчел снова поникли:
— Должно быть, он имел в виду какой-нибудь груз, который мечтает перевезти.
— Думай как хочешь. Только мне кажется, речь шла о тебе!
— Тогда почему же он не приехал?
— Не знаю, но собираюсь это выяснить.
Рэйчел перепугалась:
— Ой, только не надо его спрашивать, обещай мне, Леа, слышишь? Ты могла неверно его понять.
Не могла. Он упоминал: еще один рейс необходим ради денег. Так и есть! Капитан Трент хочет прочно стать на ноги, прежде чем просить руки Рэйчел. Будто бы богатство что-нибудь значит для нее! Судя по этой бурной реакции, сестра любит его вне зависимости от финансового благополучия.
— Леа, ты мне обещаешь?
— Проклятие! — Она медленно поднялась на ноги. В голове ее уже возник план. — Ты, наверное, нарочно усложняешь мне дело?
— Леа, ты не должна вмешиваться. Обещай не делать этого.
— Вот что. Я собираюсь немножко помочь судьбе, а ты, моя дорогая сестренка, забудешь все свои предрассудки насчет того, что прилично, а что нет, и мне поможешь.
Вновь сирена из старой сказки лежала на нем, окутывая лицо облаком пламенеющих на солнце волос. От одного прикосновения шелковистой женской кожи к его обнаженному телу можно было сойти с ума. Мерцающие приглушенным фиолетовым блеском глаза будто гладили Тревора, и от этого он так возбуждался, что готов был взорваться.
Губы ее были губами настоящей искусительницы. Горячий кончик языка юркнул между его зубами, словно нарочно для того, чтобы добыть его дыхание, да и саму жизнь и унести их с собой. Руки ее тем временем гладили его тело, и на коже, которой они касались, всюду оставался горячий след. О, как ему хотелось перевернуться и прижать ее всем своим весом к кровати, вонзить в нее свое мужское оружие и тем самым наконец избавиться от невыносимого напряжения. Но единственное, что он мог, — это издать отчаянный стон..
Тревор вскочил. В комнате было темно. Сирена исчезла, оставив ему лишь неугасающее вожделение. Черт побери! Она терзает его даже во сне. Откинув в сторону мокрую от пота тонкую простыню, он спустил ноги на пол. Влажная ночь не обещала покоя его распаленному телу Даже редкий прохладный ветерок не мог остудить страсти к Леа.
Тревор захромал к комоду и зажег лампу. Майор уже знал комнату, как пять пальцев собственной руки. Он достаточно часто в последнее время мерил ее шагами от стены к стене во всех направлениях. И сон всегда был один и тот же. Она проскальзывала в его сознание, возбуждала, а потом он неизменно просыпался, так и не успев соединиться с нею даже в своих грезах. Ах, если б хоть разок досмотреть этот удивительный сон до конца…
Запустив пальцы в волосы, Тревор побрел к небольшому умывальнику в углу спальни, наполнил водой фарфоровый кувшин и облил голову. Даже сама преисподняя не жарче его страсти. Тревор не пожелал бы и врагу по уши влюбиться в женщину, до которой не смеешь дотронуться, не нарушив законов чести. В самом мрачном расположении духа он накинул халат и вышел из комнаты. Этой ночью он искал кое-чего посерьезнее, чем сладости.
Через полчаса, изрядно нагрузившись бренди, который без труда удалось обнаружить все в том же кабинете дяди Эдварда, Тревор медленно брел вверх по ступенькам. Подъем на второй этаж дома уже не был для него столь мучителен, как сразу по приезде, но все еще изрядно тревожил старую рану. Сегодня он приветствовал боль и вообще все, что могло его хоть как-то отвлечь от безумия.
Леа скрипнула дверью спальни и выскользнула в темный коридор. Лестница была пуста, и, прижав к груди сапоги, девушка на цыпочках продолжила свой путь. Она ощущала себя воришкой, который забрался в чужой дом, но выбора у нее все равно не было.
