Пенелопа приподняла бровь.
– О? Ты же была помолвлена с другим?
– И он был помолвлен с другой женщиной, – добавила Мара.
Пиппа улыбнулась.
– Наша история стала от этого только более занимательной.
– Дело в том, Джорджиана, – на этот раз заговорила Мара, – что ты не должна стыдиться своих желаний.
– Мне не нужен Уэст, – сказала она, отложив папку и встав. Разочарование, написанное на лицах женщин, их понимающие взгляды и попытки её утешить отогнали Джорджиану к массивному витражному окну, выходящему на зал казино.
– Тебе не нужен Уэст, – спокойно повторила Мара.
– Нет, – подтвердила Джорджиана. Ложь. Он был ей нужен. Но не в том смысле, который имели в виду жёны партнёров. Не навсегда. Только в данный момент.
– И почему же? – спросила Пенелопа. Остальные женщины усмехнулись.
Джорджиана не могла заставить себя признаться, что Уэсту, судя по всему, она не нужна. В конце концов, прошлой ночью Джорджиана открыто предложила ему себя, а он отказался. Обернув полотенце вокруг своих красивых бёдер, Дункан, не оглядываясь, покинул помещение бассейна.
Как будто то, что произошло между ними, ничего не значило.
Джорджиана прильнула к окну, упёршись в него ладонью и прижавшись лбом к холодному бледному стеклу в виде одного из сломанных крыльев Люцифера. Ей казалось будто она летит, парит высоко над тускло освещённым залом, над пустыми столами, к которым никто не притронется раньше полудня, когда служанки опустят люстры и зажгут массивные канделябры, чтобы ярко осветить гостеприимный зал казино. Её взгляд метался от стола к столу для игр в фараона, в двадцать одно, в рулетку, в кости. Все они принадлежали ей, были расставлены с особой тщательностью и находились под ловким управлением.
Она - королева лондонского подполья. Порок, власть и грех - её стихии, и всё же мужчина, который делал красивые предложения и искушал прекрасными пустыми обещаниями, каким-то образом выбил у неё почву из-под ног.
После долгого молчания Мара проговорила:
– Знаешь, я никогда не думала, что смогу обрести любовь.
– И я тоже, хотя очень хотела, – добавила Пенелопа, встав и направившись к детской коляске в углу, куда она уложила спящего будущего герцога, завернув в безупречный кокон из пелёнок.
– Я не думала, что любовь существует, – сказала Пиппа. – Я её не видела и потому не верила.
Джорджиана закрыла глаза. Ей очень хотелось, чтобы эта троица ушла.
– Бывают дни, когда я начинаю сочувствовать Макбет.
– Макбет, – растерянно повторила Пиппа.
– Мне кажется, Джорджиана намекает на то, что мы похожи на ведьм, – сухо объяснила Пенелопа, поворачиваясь к дамам.
– На тех старух, которые тайно колдуют в полночь? – спросила Пиппа.
– На тех самых.
– Ну это, мягко говоря, невежливо.
– Разве у вас нет срочных дел? – повернувшись к ним, спросила Джорджиана.
– Поскольку мы - аристократки, ведущие праздный образ жизни, то нет, – сказала Мара.
Конечно, это было неправдой. Мара держала приют для мальчиков и почти за год собрала тридцать тысяч фунтов, чтобы его расширить и отправить подопечных в университет. Пиппа слыла известным садоводом и всегда вела дискуссии на каких-то собраниях стариков, рассказывая о своей работе по скрещиванию разных видов роз. И между воспитанием прелестной маленькой девочки и ожиданием второго ребёнка, который, по мнению Борна, непременно родится мальчиком, Пенелопа была одним из самых видных и активных членов женской части клуба.
Эти женщины точно не вели праздный образ жизни.
Так почему же они так настойчиво её преследовали?
– Джорджиана, смысл в том...
– О, так смысл всё-таки есть.
– Есть. Ты считаешь, будто чем-то отличаешься от всех остальных женщин.
Она и отличалась.
– Даже сейчас ты так думаешь. Будто из-за тайной жизни, которую ты ведёшь, из-за казино и людей, с которыми общаешься...
– За исключением присутствующих, – вставила Пенелопа.
– Естественно, – согласилась Мара, поворачиваясь к Джорджиане. – Из-за других людей в твоём окружении и проклятых брюк... ты думаешь, что ты - другая. Считаешь, что не заслуживаешь того, чего заслуживает любая другая женщина. Того, что, по твоему мнению, есть у каждой. Хуже того, ты думаешь, что даже если бы и заслуживала, у тебя всё равно нет возможности стать счастливой. Или, возможно, считаешь, что ты не хочешь.
– Не хочу, – ответила Джорджиана, удивив всех присутствующих и себя саму.
– Джорджиана... – начала Мара, вскочив с кресла и направившись к ней, но Джорджиана подняла руку.
– Нет. – Слава богу, Мара остановилась. – Даже если бы я могла всё это получить. Даже если бы нашёлся мужчина, который согласился бы, который взял бы меня в жёны, несмотря на то, что я - опозоренная, незамужняя мать, владелица казино наряду с тремя деловыми партнёрами мужского пола и работодательница толпы проституток, я ничего этого не хочу.
– Ты не хочешь любви? – потрясённо спросила Пенелопа.
Любовь. Она сопровождала её во время взлётов и падений. Десять лет назад вымышленная любовь погубила Джорджиану, а потом, когда родилась Кэролайн, настоящая сделала её сильной и решительной. А прошлой ночью она заманила Джорджиану в свои сети.
– Не хочу. Хоть любовь и завлекает красивыми словами и горячими ласками, я уже сталкивалась с ней однажды и пострадала.
Последовала пауза, затем Мара спросила:
– А если бы он принял тебя? Если бы окружил любовью?
Он. Дункан Уэст.
– Он не похож на коварного соблазнителя, – сказала Пенелопа.
– Так всегда и бывает, – ответила Джорджиана.
Между ними столько лжи. Трудно представить, чтобы они были честны друг с другом. Джорджиана покачала головой и произнесла слова, которые вертелись на языке всякий раз, когда он был рядом, а она жаждала его прикосновений, мечтая больше, чем об одной ночи. Об одной неделе.
– Это слишком опасно.
– Для кого?
Отличный вопрос.
– Для нас обоих.
Дверь распахнулась, и на пороге появился Борн. Он пересёк комнату, даже не взглянув на Джорджиану, сосредоточив всё внимание на жене, которая лучезарно улыбнулась ему, стоя у коляски. Маркиз улыбнулся в ответ, заключив Пенелопу в объятия.
– Здравствуй, шестипенсовик, я бы пришёл быстрее, но меня оповестили только сейчас, что ты здесь.
– Я пришла повидать Стивена. – Она кивнула на коляску. – Разве он не копия Темпла?
Борн склонился над спящим ребёнком.
– Действительно. Бедняга.
Мара рассмеялась.
– Я передам ему твои слова.
Он ухмыльнулся.
– Я ему сам скажу. – Борн посмотрел на Джорджиану, и его улыбка померкла. – Но сначала мне нужно кое-что тебе сказать. – Он сел в одно из больших кресел, усадив Пенелопу к себе на колени и положив большую ладонь на её живот, где рос его второй ребёнок. – Уэст ездил сегодня к Тремли.
Джорджиана не стала скрывать удивления.
– Зачем?
Борн покачал головой.
– Непонятно. Стояло раннее утро, и ему были не очень-то рады. – Маркиз сделал паузу. – А потом он немного разозлился из-за нашей слежки.
Её глаза расширились.
– Он тебя заметил?
– Нелегко оставаться незамеченным в девять часов утра в Мэйфэре.
Джорджиана вздохнула.
– Что произошло?
– Он ударил Бруно. – Борн пожал плечами. – Если тебя это утешит, Бруно сумел за себя постоять.
Не утешило.
– Там что-то не чисто. Тремли нужен ему не только ради статьи в газете. Уэсту нужно нечто большее. А ещё ты должна знать, что он в ярости на нас.
– На кого?
– На "Падший ангел". И я думаю, только тебе под силу его урезонить, так что...
Раздался резкий стук, прервав Борна. Немногие люди знали о существовании хозяйских апартаментов. Пиппа подошла к двери, приоткрыла её и обернулась.
– Думаю, самое время сказать: надвигается беда.
Она широко распахнула дверь, за которой стоял Дункан Уэст.
Какого чёрта он здесь делает?
Борн мгновенно вскочил с кресла, поставив Пенелопу на ноги, а Джорджиана направилась к Уэсту, который переступил через порог и вошёл в комнату, окидывая взглядом обстановку, начиная от витражей за её спиной и заканчивая аристократическими посетительницами. Наконец, его внимание переключилось на Джорджиану. В его глазах промелькнуло раздражение, как будто он не ожидал встретить её здесь.
