Ознакомительная версия.
Оставалось ждать, но ждать она уже научилась.
Однако Маргарита жестоко ошиблась, прежде всего в собственном муже, недооценив способность Генриха Наваррского при необходимости менять цвет, как хамелеон. Он легко переходил из одной веры в другую, так почему бы не перейти от вражды с королем Франции к дружбе с ним.
«Я обращаюсь к Вам как француз… Прошу Вас пожалеть государство… Не пора ли остановиться? Столько лет мы были слепы, безрассудны и безжалостны… В этот час я обращаюсь ко всем жителям этой страны, наблюдавшим за нашими безумствами. Я обращаюсь к дворянству, к духовенству, жителям наших городов и нашему народу — я взываю ко всем…»
Генрих Наваррский не рисковал взывать, пока были живы де Гиз и Екатерина Медичи, теперь стало безопасно.
Мог ли не откликнуться на такой призыв Генриха Наваррского Генрих де Валуа, тем более когда вокруг него одни враги, а сам король немыслимо ограничен в своих действиях? Генрих Валуа принял протянутую руку Генриха Наварры. Они встретились и обнялись со слезами на глазах. Получалось, что смерть королевы-матери словно освободила всех.
Два Генриха снова побратались в конце апреля.
Итак, этот год принес Маргарите серьезные изменения: в конце декабря по приказу короля был растерзан Генрих де Гиз и убит кардинал Лотарингский, в начале января умерла королева-мать Екатерина Медичи, в конце апреля помирились короли Франции и Наварры, ее брат и муж, за пару дней до этого погиб тюремщик маркиз Канийак, а немного позже его супруга.
Однако все эти события, кроме разве гибели Канийака, никаких изменений в судьбу Маргариты не принесли. Никто ее в Париж не звал и вернуться на трон не предлагал. Правда, и против ничего не замышлял тоже.
Несколько дней она размышляла над тем, хорошо это или плохо, и решила, что хорошо. Королева уже привыкла к Юсону, нашла свою прелесть в жизни наверху горы (окрестности видны прекрасно), обзавелась множеством знакомых из близлежащих имений, создала свой, пусть и маленький, двор, где царила во всем.
Королева решительным шагом обходила свои крошечные владения. В последние месяцы и даже годы она очень мало двигалась, просто потому, что в пределах замка простора не было, а спускаться и затем подниматься высоко вверх слишком трудно. Маргарита почти прекратила охотиться, помимо сложностей с подъемом в гору существовала опасность покушения во время охоты. В результате передвижения королевы были существенно ограничены, и она начала попросту толстеть!
Всегда склонная к полноте, как мать, Маргарита тем не менее в юности и молодости умудрялась оставаться изящной и даже очень тонкой в талии. Теперь, мало двигаясь, мало танцуя (не с кем), она много и с удовольствием ела и спала. Результат не замедлил сказаться.
И все равно королева была подвижной. Герцогиня де Юзес и Рене Портай, занимавшийся в замке всем подряд, едва поспевали за Маргаритой.
— Рене, — палец королевы ткнул в обшарпанное здание часовни, — что это?!
— Часовня, мадам, — удивленно пожал плечами тот.
— Я вижу, что часовня. Почему она так ободрана?
— Потому что давно не ремонтировали.
Логика в словах Рене, несомненно, была, но королеву она почему-то не устроила. Сердито фыркнув, Маргарита распорядилась:
— Отремонтировать срочно! Если я здесь, значит, должна слушать мессы каждый день!
Со следующего утра вокруг часовни и внутри нее суетилось множество работников. Довольно скоро здание приобрело вполне приличный и даже симпатичный вид, внутри тоже все обновили, и королева с придворными слушали мессы каждое утро.
Если нельзя вернуться в Париж, надо создать маленький Париж у себя в Юсоне! Похоже, Маргарите надоело воевать со всеми Генрихами, и она попросту решила обустроиться там, где чувствовала себя в наибольшей безопасности.
Вопреки всем гадким слухам, которые о ней ходили, Маргарита была весьма набожна, она каждое утро посещала мессу, много жертвовала неимущим. Что касается ее любовных похождений, то королева просто не считала их греховными, ведь она искренне любила каждого следующего фаворита, а любовь никогда не входила в список смертных грехов.
Королева сидела за столом, перебирая бумаги, когда в комнату заглянула дежурная фрейлина:
— Мадам, привезли письма…
Писем обычно было немало, «пленница» вела активную переписку. Первым Маргарита вскрыла письмо свояченицы — вдовы Карла IX Елизаветы Австрийской. С Елизаветой, которую не слишком жаловали королева-мать и король, у Маргариты сложились дружеские отношения, которые продолжились и во время опалы.
Улыбка тронула губы Маргариты; зная ее пристрастие к модным нарядам, Елизавета сообщала, что фасон платьев снова изменился. Конечно, куда больше меняется мужская мода, потому что в ней тон задает король, а королева слишком серенькая мышка, чтобы что-то диктовать, она по-прежнему смотрит на Генриха с обожанием, будучи благодарной ему за свою необычную судьбу. Вообще-то, сама Елизавета недалеко от Луизы ушла, она тоже была необычайно благодарно Карлу и смотрела на него с обожанием, но кто же будет об этом вспоминать?
Елизавета передавала придворные сплетни, рассказывала, что два Генриха не на шутку подружились. Прочитав это, Маргарита подумала, что надо бы увеличить запасы продовольствия в подвалах замка и усилить его гарнизон, мало ли что может означать внезапная дружба двух ее противников. Называть врагами недавно любимых людей не хотелось.
Маргарита долго сидела, опустив руку с письмом на колени и задумчиво глядя в окно. Размышлять было над чем. Она больше не мешала брату, поскольку не претендовала ни на что ему причитающееся, не выступала против, но серьезно мешала Генриху Наваррскому. Оставалось надеяться, что хотя бы в ближайшее время муж не начнет против нее каких-то действий. На чем бы сэкономить, чтобы действительно усилить гарнизон и увеличить запасы продовольствия?
Ответ нашелся в конце письма свояченицы. Елизавета сообщала весьма приятное для Маргариты решение: она сама живет скромно, много не тратит и, зная о бедственном положении Маргариты, готова отдавать ей половину своих доходов!
Королева только ахнула — вот необходимые средства, чтобы сделать все, о чем она только что думала. На бумагу легли торопливые строчки благодарности. Мать и брат, заперев ее в Юсоне, выделяли средства только на то, чтобы она не умерла с голоду, муж и вовсе не был намерен содержать ненавистную супругу, скудные средства, которые удавалось выручить со своих, не занятых противниками земель, позволяли, конечно, не голодать и даже ремонтировать вон часовню, но ей было нужно куда больше. Временно проживая в замке, можно не заботиться о нем, но если оставаться надолго, нужен ремонт не только часовни.
Ознакомительная версия.
