— Но эти деньги предназначены для оплаты карточного долга.
У него заходили желваки на скулах.
— Откуда ты знаешь?
— Я подслушала твой разговор с этими жуткими людьми.
Она знала, что его жизнь зависит от того — вернет он долг или нет.
— Я увидела, на что способны эти головорезы, когда ты впервые пришел сюда работать.
— Меня не волнует Бакус. Возьми деньги и живи.
Когда она встретилась с ним взглядом, на ее глаза навернулись слезы.
— А что будет с нами?
Он пытался отвести глаза в сторону, но она не позволяла.
— Никаких нас не существует. Я думал, что ты понимаешь это.
— Не понимаю.
— Я работал на твоей шахте. Это все, что я обещал.
— Да, — сказала она упавшим голосом. — Это все, что ты обещал.
Боль, которую он ей причинил, задела за живое его самого.
Слезы стояли в ее глазах.
— Не будем продолжать разговор.
Она отвернулась и пошла прочь. Т.Г. видел, как она поднимается на холм, ему хотелось остановить ее, но он знал, что этого не сделает. Сейчас она думает, что ее предали, но когда-нибудь она поймет, что он только что сделал. Она осознает, что он любил ее так сильно, что позволил ей уйти. Слеза скатилась по его щеке. Он смущенно плакал, злясь на свою слабость. Теперь она заставила его плакать, черт побери.
Он не мог терпеть боль, теснящую его грудь. Она была просто адской. Его рука автоматически двигалась к левому карману джинсов.
Черт! Ему нужно выпить.
Опустив сковородку в тазик с горячей водой, Мэгги начала ее тщательно мыть. Весь день она боролась с плохим настроением. Когда-нибудь эта депрессия должна была кончиться. Во-первых, ей нужно было найти работу, во-вторых, у нее оставалось несколько долларов.
Поиски работы не беспокоили ее. Она могла бы работать поваром, она хорошо готовила. Мэгги знала, что есть работа в местном кафе. Маделин Бакстер говорила, что в «Вилке и ложке» можно найти место официантки. Чаевые там неплохие, и Клео, хозяин кафе, хорошо относился к своим работникам. Проблема была с Вильсоном. Хотя он целый день проводил в школе, но приглядывать за ним по вечерам было бы некому.
Слезы закапали из ее глаз. Мэгги была противна ее сентиментальность. Она не пользовалась приоритетом при приеме на работу. Дженнин Табор потеряла мужа во время аварии на шахте в прошлом году, и ей нужно было кормить шесть голодных ртов.
Вытирая глаза краем передника, Мэгги подумала, что ей нужно сказать спасибо, что она здорова и может работать. Посмотрев на яйца, приготовленные для завтрака, она вздохнула. Мука, сода и соль были тщательно взвешены и аккуратно разложены по мисочкам для приготовления завтрака. Добавь ко всему этому масло и воду, и можно приготовить противень вкуснейших печений, которые бы таяли во рту мужчины.
Если бы здесь только был мужчина!
Т.Г. уже два дня с ними не ел. Мэгги видела его только мельком. Если он думает, что она собирается все бросить и уехать в Англию, то он глубоко ошибается.
Ее не так-то просто напугать. Возможно, он и удовлетворен своей личной жизнью и не хочет пускать туда Мэгги, но она все равно не уедет. Каким-нибудь способом она найдет новую команду и восстановит шахту.
Достав последнюю банку смородинового варенья, она поставила ее рядом с тарелкой Т.Г. в надежде, что чудо свершится и он все-таки появится к завтраку. Как и все остальное, это было последней надеждой. Последняя банка варенья, последние деньги, последний раз, когда она давала Т.Г. шанс вернуться.
— Вильсон, накорми зверей! — велела она.
Это была еще одна проблема. Она не знала, что делать с индюком, енотом, черным дроздом, шестью несушками и филином. До последнего времени они держали их на улице, но наступали холода, а в землянке хватало места только им двоим.
— Уже сделано.
— Спасибо.
Мэгги взяла корзинку с грязным бельем и начала его сортировать. На улице завывал ветер. Наступала зима, и Т.Г. вот-вот придется перебраться в лагерь. Каждое утро она боялась, что палатка исчезнет, но она оставалась на месте.
— Эй, Мэгги! — крикнул Вильсон.
— Да?
— Сегодня Хэллоуин?
Мэгги задумалась. Почему Хэллоуин? Недели пролетали так быстро, что она потеряла счет времени.
— Да. Думаю, ты прав.
Он посмотрел на дверь:
— Значит, сегодня вокруг нас ведьмы и привидения.
— Нет, на самом деле Хэллоуин — святая ночь.
— Святая ночь?
— В средневековой Англии тридцать первого октября праздновался канун Дня Всех Святых. Души умерших посещают свои бывшие жилища в этот день.
— Ты хочешь сказать, что привидения выходят, чтобы посмотреть на людей?
— Нет, не привидения. Люди знали, что в действительности мертвецы не могли их посещать. Это всего лишь праздник, отмечаемый христианами. В День Всех Святых — первого ноября — чествуют святых христианской церкви. За ночь до этого празднуют то, что мы называем Хэллоуином, а они называли кануном Дня Всех Святых. Во время праздника устраивались гулянья и дети надевали специальные костюмы.
Вильсон прижал стакан к носу, пододвигаясь ближе к огню.
— Батч говорит, что во время Хэллоуина ведьмы и гоблины едят маленьких детей.
Она подоткнула юбки, сожалея, что Батч там много знает.
— Батч, как всегда, не прав.
Когда раздался стук в дверь, она вздрогнула. У нее забилось сердце. Горди?
В дверь продолжали стучать.
— Мэри Маргарет! Открой немедленно! Я знаю, что ты здесь, — послышался голос за дверью.
Вильсон нахмурился.
— Тетя Фионнула, — прошептала Мэгги.
— Где? — испуганно спросил Вильсон.
— Здесь… за дверью!
Сердце мальчика учащенно забилось.
— Гвендолин тоже? Я не позволю ей обидеть Сэлмора!
В дверь продолжали барабанить.
— Маргарет, открой дверь немедленно! — крикнула Фионнула.
В голове Мэгги проносились разные мысли. Что ей делать? Чего-чего, а приезда тети она никак не ожидала!
— Мэри Маргарет, открой же дверь! Здесь очень темно, — послышалось из-за двери.
— Не открывай, Мэгги! Пусть они уходят! — умолял мальчик.
— Они не уйдут, — прошептала Мэгги. Уж это-то она знала наверняка.
Вильсон вскочил и бросился к двери, преграждая путь Мэгги. Тем временем стучали все громче. Интересно, тетя Фионнула очень разозлилась? Мэгги надеялась, что нет.
— Отпирай дверь, Маргарет. Мы здесь замерзнем!
— Не надо, — умолял Вильсон. — Пусть они замерзнут!
— Цыц, Вильсон. Она знает, что мы здесь. Не можем же мы позволить им замерзнуть.
— Не впускай их, — хныкал мальчик, вцепившись в юбку сестры.
