Женщина улыбнулась ей своей беззубой улыбкой и проговорила:
— Видите, как быстро подействовало, миледи?
Джулиана не могла не улыбнуться в ответ.
— В самом деле. Спасибо.
Саймон казался озадаченным.
— Что она продала вам?
«Сейчас — или никогда», — сказала себе Джулиана.
— Она продала мне… один вечер.
Саймон нахмурился.
— Один вечер… чего?
Она пожала плечом.
— Простоты. Легкости. Покоя.
Герцог усмехнулся.
— Давайте купим целую жизнь всего этого.
Джулиана вспомнила их давешний разговор, когда они говорили об идеальной родословной Лейтонов. И ей тотчас вспомнилась гордость в его голосе, когда он заговорил об ответственности, лежавшей на его плечах.
Как нелегко, должно быть, носить такой груз.
Что ж, тем больше у него оснований соблазниться одним вечером свободы.
Джулиана покачала головой:
— Нет, мы не можем купить целую жизнь. Только один вечер. Только этот вечер.
Он молча смотрел на нее, и она мысленно убеждала его принять ее предложение и провести вместе вечер в этом маленьком провинциальном городишке, где не было ни сплетен, ни скандалов. Костер, ярмарка — и несколько часов полной свободы.
Завтра, через неделю, через месяц — тогда все, возможно, будет ужасно. Вероятнее всего, будет ужасно.
Но у нее есть сейчас.
С ним.
И все, что ей нужно сделать, — это протянуть ему руку.
— Почему бы один раз не попробовать жить сегодняшним днем, Саймон? — прошептала она.
Он приготовился ответить, и она гадала: будет это согласие или отказ? Сердце ее колотилось в груди, когда она наблюдала, как задергался мускул у него на щеке.
Но он не успел ничего сказать, так как зазвонили колокола на дальней стороне площади — настоящий взрыв звука.
Глаза Джулианы расширились, и она пробормотала:
— Что это значит?
Прошла секунда-другая. Потом он предложил ей руку и сказал:
— Ночь костров. Сейчас начнется.
«Почему бы один раз не попробовать жить сегодняшним днем?»
Эти слова звучали в ушах Саймона, когда они стояли перед жарко полыхающим костром.
Всего один вечер.
Один вечер, который будет принадлежать им, который они вместе проведут здесь, в деревне. Без груза ответственности и беспокойства… Только Ночь костров — и ничего больше.
Но что, если он захочет большего? Нет, это для него невозможно.
Только один вечер. Только этот вечер.
И снова Джулиана бросила ему вызов, а он…
Он боялся его принять.
Саймон чуть повернулся, чтобы видеть ее всю. Она стояла к нему в профиль, устремив взгляд на костер, и на лице ее сияла радость. Ее черные волосы блестели в свете костра, переливаясь бликами красного и оранжевого, словно какое-то восхитительное живое существо.
Почувствовав его взгляд, она повернулась к нему. Когда их взгляды встретились, у него перехватило дух.
Она прекрасна. И он хочет провести этот вечер с ней. Хочет того, что может получить от нее.
Он наклонился и прошептал ей в ухо:
— Я бы хотел попробовать.
Она чуть отстранилась, и ее голубые глаза сверкнули в темноте.
— Ты уверен?
Он кивнул.
Губы ее расплылись в широкой улыбке, и она спросила:
— А что теперь?..
Заметив, что люди начали отходить от костра, возвращаясь к другим развлечениям, он предложил ей руку.
— Не желаешь ли прогуляться со мной по площади?
Джулиана долго смотрела на его руку, и он понял ее колебания, увидел в ее взгляде беспокойство.
— Один вечер, — напомнил он. Хотя чувствовал, что этого будет мало.
Она наконец кивнула:
— Да, один вечер.
Она приняла его руку, и некоторое время они шли молча. Потом Джулиана, кивнув, с улыбкой сказала:
— Признаюсь, я польщена. Ведь все это в честь католиков.
Тут подул холодный ветер, и Саймон едва сдержался, чтобы не обнять девушку.
— В честь одного католика, — ответил он. — Гай Фокс чуть не взорвал парламент и короля. Ночь костров — в честь разоблачения «порохового заговора».
Заинтересовавшись, Джулиана спросила:
— Так то чучело посреди костра… это ваш Гай? — Герцог кивнул. А она повнимательнее присмотрелась к чучелу. — Он не выглядит особенно опасным.
Саймон весело рассмеялся. Взглянув на него с удивлением, девушка сказала:
— Мне нравится слышать такой ваш смех, ваша светлость.
Он энергично покачал головой.
— Сегодня никакой «вашей светлости». Уж если я получил вечер свободы, то не желаю быть герцогом. — Он не знал, откуда взялись эти его слова, но они были истинной правдой.
Она тоже засмеялась.
— Тогда кто же вы сегодня?
Ему не пришлось долго думать.
— Саймон Пирсон. Без титула. Просто мужчина. — На один вечер он мог вообразить, что этого вполне достаточно.
— И вы ожидаете, люди поверят, что вы просто мистер Пирсон?
Если это игра, то почему бы ему самому не установить правила? Он кивнул на ее сумочку и спросил:
— Это волшебное зелье?
Она пожала плечами.
— Вполне возможно, что и в самом деле волшебное.
Они подошли к палатке со сладостями и навесу, где продавали пироги со свининой и курятиной.
— Проголодались? — спросил Саймон.
Она кивнула, и он купил кулек пирогов и фляжку вина. Затем с улыбкой проговорил:
— Мистер Пирсон желает устроить пикник.
Джулиана широко улыбнулась в ответ.
— Что ж, не хочу разочаровывать его. Тем более в Ночь костров.
Они направились в более уединенное место лужайки. Усевшись на низкую скамейку, принялись за еду. И одновременно наблюдали за гуляющими. Мимо промчались дети, то ли догоняя кого-то, то ли убегая, и их звонкий смех еще долго звенел в воздухе.
Джулиана вздохнула и тихо проговорила:
— Когда я была маленькой, такие вот вечера были моими любимыми. Ведь в праздники всегда было меньше строгостей.
Саймон представил ее маленькой девочкой, слишком высокой для своего возраста и с копной пышных кудряшек. Улыбнувшись, он наклонился к ней и проговорил по-итальянски:
— Хотел бы я знать тебя тогда. Увидеть юную Джулиану в ее родной стихии.
Она засмеялась; ей понравилось, что он перешел на ее родной язык, — это придавало их беседе ощущение интимности.
— Юная Джулиана тебя бы шокировала. Я вечно была грязной и всегда заявлялась домой с каким-нибудь новым открытием. И меня постоянно ругали за то, что я громко кричу во дворе и таскаю печенье с кухни.
— Ты полагаешь, меня это удивляет?
— Пожалуй, нет. Не удивляет.
— А когда повзрослела, разбивала множество сердец на таких праздниках?
