— Неправда!
— Да, милорд. Вы женились на своей сестре!
Наконец-то она доберется до сокровищ. Как ловко ей удалось отослать пьяного мужа домой! Сейчас он наверняка спит.
Мэри подождала, пока нанятый ею экипаж уедет, а потом тихо прошла через ворота к Найтхеду и пробралась по коридору к библиотеке. Когда наступит рассвет, Мэри Годвин станет богатой женщиной и будет уже далеко.
Судорожно прижимая к груди перстень, она вспомнила разъяренное лицо Иглтона, когда он стремглав выскочил из своей спальни. Она и не ожидала, что сможет с такой легкостью заполучить перстень. В эти минуты любимый сын Фрэнсиса мечется, обуреваемый мучительными сомнениями. А Селина?.. Да кого волнует, что может случиться с ее рассудком, если она будет напрасно ждать своего надменного красавца мужа?
Добравшись до библиотеки, Мэри распахнула дверь… и вскрикнула от неожиданности.
Дариус, покачиваясь, стоял посередине комнаты.
— Привет, Мэри. Они сказали, что ты направилась прямо сюда. Они сказали, что ты хитришь. И они правы. — Тут он громко икнул.
— Они? — недоуменно повторила Мэри, спрятав руки за спиной. — Ты что, бредишь, Дариус?
— Вот они, — повторил Дариус и кивнул в ее сторону. У Мэри по спине поползли мурашки. Она медленно обернулась и лицом к лицу столкнулась с Бертрамом и Персивалем Лечвитами.
— Мэри, — поприветствовал ее Бертрам с насмешливым поклоном, а его сын улыбнулся, обнажив желтые зубы. — Какая ты умница, — продолжал Бертрам. — Мы думали, что нас ждут трудности, но ты все упростила для нас. Она резко повернулась к Дариусу.
— О чем он говорит? Объясни мне.
— Как о чем, моя дорогая? Нужно как-то возместить Бертраму и Персивалю потерю Селины. А того, что спрятано внизу, хватит на всех. Мы поделим поровну. Половину Бертраму с Персивалем и половину мне. Так будет справедливо. Отдавай перстень.
— Половину тебе и половину им? — взвизгнула Мэри. Этот негодяй собирался оставить ее ни с чем. — Никогда! Слышишь? Никогда!
— Отдавай перстень!
— Вот он, Дариус, — сказал Бертрам, вырвав его из рух женщины. — Мэри раздобыла его для нас.
Она попыталась крикнуть, но Персиваль зажал ей рот своей костлявой рукой.
— Тихо, Мэри, — предупредил ее Дариус. — Не нужно будить слуг. Ты сиди здесь и жди, пока мы с Бертрамом спустимся вниз и посмотрим, что там.
Лечвит торопливо опустился на колени и принялся шарить по каменному полу.
— Я тоже хочу с тобой. Можно, папа? Я помогу тебе соблюсти наши интересы.
— Ты останешься с ней, — распорядился Дариус. — Этой сучке нельзя доверять.
Мэри извернулась и укусила Персиваля за палец. Он отшвырнул ее на пол.
— Она укусила меня! — взвизгнул он. — Мне больно!
— Вот оно! — раскрасневшийся и запыхавшийся Бертрам улыбнулся, глядя на Дариуса. Он вставил перстень в отверстие. — Дариус, принеси свечу. Смотри, камень отодвигается! — Бертрам заглянул в открывшуюся возле его ног яму. — Господи, все получилось! Пошли, Персиваль.
— И я тоже пойду, — объявила Мэри. Она ни за что не оставит их с тем, что принадлежит ей.
— Ты останешься здесь, — приказал Дариус. — Смотри за ней, Персиваль.
Не обращая внимания на Дариуса, Бертрам спрыгнул вниз. Где-то там, в глубине, послышались его шаги.
— Подожди меня! — крикнул Дариус и поспешил за ним.
— И меня! — воскликнул Персиваль. Он повернулся к Мэри. — Оставайтесь здесь, мадам. Мы скоро вернемся.
Она подождала, пока затихли их шаги.
— Двадцать лет, — прошептала Мэри. — Двадцать лет я ждала этого момента. И никто не отнимет у меня эти богатства.
Приподняв юбки, она решительно шагнула в зияющее отверстие.
— Принесите бренди, — сказала Летти, и Селина равнодушно посмотрела, как Вонтел вышел из спальни. — Лиам, Джеймс давно ушел?
— Не знаю. Я увидела, как Селина бродила по коридору, Вот и все. — Голос девушки дрогнул, но Селина все воспринимала как во сне.
Вонтел быстро вернулся с подносом. Он налил в стакан бренди и протянул Летти.
— Это немного оживит ее.
Летти поднесла стакан к губам Селины.
— Вот, отпей немного. Сделай это ради меня. Селина замотала головой.
— Где Джеймс? Я хочу видеть Джеймса.
— Успокойся. — Летги принялась гладить ее волосы. — Мы найдем Джеймса. Выпей немного, пожалуйста, Селина.
Она сделала глоток и закашлялась. Бренди обожгло ей горло.
— Почему он бросил меня? Чем я обидела его? — Когда они покинули свадебное застолье, он был таким любящим, ему не терпелось остаться с ней навсегда. — Он зашел ко мне… Он был охвачен такой яростью… И потом ушел… Просто ушел.
— Вонтел, — обратилась к нему Летти. — Ты наверняка видел его.
— Нет, к сожалению.
— Когда я его увижу, то изрежу ему пятки его же ножом! — сердито воскликнула Лиам и сжала кулаки. — Это девушке пристало бояться первой брачной ночи. Это она стремится убежать, но мужчина не должен так поступать, Я просто вне себя от злости. И он заплатит за это!
— Лиам, — укоризненно произнес Вонтел. — Мы пока ничего не знаем. Не осуждай Джеймса.
— Я буду говорить то, что хочу! Я не смирюсь с мужской волей, если это мне не нравится.
— Давайте лучше попытаемся найти лорда Джеймса и узнать, что все это значит? — умоляюще произнесла Лепи. В холле послышались громкие голоса. Селина узнала Дэвида и приподнялась на кушетке.
— Дэвид. Я хочу видеть Дэвида.
Лиам выскочила из комнаты и через несколько секунд вернулась с Дэвидом.
— Джеймс сбежал, — сообщила она ему. — Он сбежал, точно перепуганная девушка.
— Успокойся, Лиам, — сказал Дэвид и погладил ее по рукам. — Я приехал прямо сюда после того, как повстречал Джеймса. Я надеялся здесь узнать, что случилось. Селина вскочила на ноги.
— Ты его видел? Где он?
Дэвид с сочувствием посмотрел на нее.
— Ты не в себе, Селина. Умоляю тебя, присядь.
— Скажи мне, где Джеймс?
— Джеймс пронесся мимо меня на своем коне, казалось, он хотел сбежать от всего света.
Селину охватила слабость, и она закрыла глаза.
— Я возвращался в приход после свадебного торжества, когда вспомнил, что оставил в церкви свою книгу. Я направлялся туда, когда повстречал Джеймса.
— Где он? — чуть слышно произнесла Селина.
— Думаю, что в Уиндхеме, — ответил Дэвид.
— Уиндхем? — хором повторили все.
— Да. К счастью, я не расседлал лошадь. Я поеду за ним. Он сказал… — Дэвид сосредоточенно нахмурился. — Он сказал, что никогда не вернется. Вот. Он что-то говорил про злой рок и про страшную ошибку, а потом пустил коня галопом, крикнув на ходу про Уиндхем. По крайней мере я так понял.
