– Черт! – ошеломленно пробормотал Стоукс.
– Именно, – кивнул Барнаби. – И кажется, я понял, у Алерта есть еще один довод, почему все ограбления нужно совершить в одну ночь. Очевидно, вещи, которые предстоит украсть, поистине бесценны.
– В таком случае, может, стоит предупредить хозяев? Узнать, в каком доме хранятся вещи огромной стоимости, но настолько легкие, что мальчишка может их унести?
Барнаби перевел взгляд на окно и хмурое осеннее небо за ним.
– Отвечаю: парламентская сессия закрылась в четверг. Сегодня – суббота. Слишком поздно поднимать тревогу: большинство светских семейств уже покинуло столицу. Кроме того, в свете нынешней политической ситуации вряд ли будет мудро, если в обществе станет известно, что полиция не смогла защитить богатые особняки от единственного взломщика.
Стоукс состроил ужасную гримасу и отвернулся.
– А определить особенно ценные вещи тоже невозможно – вставила Пенелопа. – Каждый дом в Мейфэре буквально набит ими. Я знаю, это кажется абсурдным, но в основном подобные безделушки накапливались в наших семьях на протяжении многих поколений. Для нас это просто ваза двоюродной бабушки Мэри, которую она получила от парижского поклонника. Что-то в этом роде. Ваза может быть бесценным лиможским изделием. Но вовсе не поэтому стоит на угловом столике. Это просто память о бабушке. И мы совершенно не думаем о том, сколько она может стоить.
– Пенелопа права, – согласился Барнаби. – Определить эти дома невозможно. Даже если мы догадаемся, за какими вещами охотится Алерт, расследование далеко не продвинется.
– Возможно, и нет, – согласился Стоукс, немного поразмыслив. – Но одно ясно: план Алерта подготовлен так, чтобы избежать вмешательства полиции. В таком случае Алерт, кем бы он ни был…
– … знает куда больше о работе столичной полиции, чем полагалось бы обыкновенному джентльмену, – докончил за него Барнаби. – Ты совершенно прав. Мы не можем найти Смайта и определить, какие дома должны подвергнуться ограблению, так что расставить надежные капканы не удастся. Следовательно, остается лишь одна возможность поймать преступников.
– Начать охоту на Алерта, – кивнул Стоукс.
Она твердила себе, что именно раздражение, разочарование и обычное нетерпение, вызванные неудачей расследования, побудили ее искать способ отвлечься. Но если быть честной до конца… она истосковалась по нему.
Поэтому вечером Пенелопа нежилась в большой кровати Барнаби. Он лежал рядом с ней на спине, закинув руку за голову. Мягкий свет канделябра падал на них. Она ощутила его взгляд и улыбнулась с восторгом обладательницы.
Сейчас, пусть и на несколько часов, он принадлежит ей, только ей. И она это знала.
Чуть приподнявшись, она положила руку ему на грудь и медленно повела ладонь вниз, по бугрящимся мускулам, плоскому животу и ямке пупка, а потом еще ниже, к той части его тела, которая трепетно ожидала ее прикосновения.
И это наполнило ее осознанием собственной власти.
И он ждал ее. Ждал, всем своим существом. Хотя они не назначали свидания, но когда вечером она постучалась в дверь его дома, Барнаби встретил ее на пороге. Мостина нигде не было видно. Барнаби проводил ее в свою спальню, запер дверь, и стоило ему шагнуть ближе, как у Пенелопы бешено заколотилось сердце.
Она буквально бросилась в его объятия, безмолвно давая понять всю степень своего голода. И он отвечал с не меньшим пылом. Они, как всегда, боролись за первенство, сначала его, потом ее, и снова его.
Наконец он придавил ее обнаженное тело своим и вонзился в гостеприимное лоно с яростью, оставившей обоих совершенно выжатыми и восхитительно изможденными.
Они свалились на постель, не в силах пошевелиться.
И теперь после того, как затихли последние волны наслаждения, умиротворенная Пенелопа пребывала в состоянии тихой радости, которую до этого дня ей не доводилось испытывать.
И долго гладила его грудь, как всегда, пораженная контрастами. Ее рука была такой крохотной, а его мышцы – такими упругими, массивными… и все же Пенелопа и Барнаби каким-то образом дополняли друг друга. И не только в физическом смысле.
Внешне все выглядело так, словно оба стремятся утолить чувственный голод, и все же на самом деле их терзали куда более мощные и сильные потребности. По крайней мере так считала Пенелопа.
И она начинала верить, что он тоже так думает.
Обоюдное стремление обладать, защищать и заботиться – вот что отныне лежало между ними. И свидетельства их духовной связи с каждым днем становились все определеннее.
После того как они провели три дня в вынужденной разлуке, сама мысль о том, что эта связь оборвется, что она может потерять его… была ей невыносима. Пенелопа день и ночь думала только о том, как сделать, чтобы эта связь крепла и продолжалась вечно.
Она вдруг ощутила пристальный взгляд и, повернув голову, встретилась с синим сиянием его глаз.
Барнаби думал о своей только что совершенной поездке к Риггзу и посещении находящегося неподалеку поместья Калвертонов.
Расспросив Риггза, он отклонил приглашение провести ночь в его доме. И вместо этого отправился навестить Люка, виконта Калвертона, старшего брата и опекуна Пенелопы.
Люк и его жена Амелия приняли его с распростертыми объятиями. Они часто встречались в свете, а Люк, кроме того, помогал Барнаби в предыдущем расследовании. И поскольку трое детей требовали постоянного внимания Амелии, у Люка было время уединиться с Барнаби в своем кабинете.
Не теряя времени, Барнаби объявил о своих намерениях и попросил руки Пенелопы. Опомнившись от удивления и недоверчиво покачав головой, виконт сказал, что в жизни не ожидал от Барнаби ничего подобного. Что тот просто не способен потерять голову из-за его сестры.
Подобные новости побудили виконта спросить, насколько хорошо они знакомы.
– Слишком хорошо, – сухо ответил Барнаби.
Атмосфера в комнате явно сгустилась. Люк, отличавшийся острым, проницательным умом, подозрительно прищурился. Впрочем, что тут удивительного: судьба наградила беднягу четырьмя сестрами. Правда, трех ему удалось благополучно выдать замуж. И сейчас он, похоже, прекрасно разобрался в ситуации.
Молча кивнув, он разрешил Барнаби ухаживать за Пенелопой… если та будет не против.
Барнаби хорошо понимал, что уговорить Пенелопу почти невозможно. Даже сейчас, когда она лежит в его постели. Обнаженная и утолившая чувственный голод. Но теперь он по крайней мере не терзался угрызениями совести. Она сама хотела этого, а он был счастлив угодить ей…
– Я и Стоукс начнем поиски Алерта завтра прямо с утра. Возможно, мы прежде всего составим список джентльменов, имеющих дело с полицией. Комиссары и их подчиненные, а также те, кто связан с полицией. Те, кто связан с ней по долгу службы. Это могут быть сотрудники министерства внутренних дел и портовой полиции.
