— Можно мне присесть? — спросила Джиллиан, взволнованная реакцией этого мужчины, но не настолько, чтобы бросить все и вернуться к себе в комнату.
Он рисковал из-за нее жизнью, а потом озаботился ее будущим. Если можно как-то помочь ему, она это сделает.
Эйдан вскинул брови:
— Если угодно. Но предупреждаю, в данный момент собеседник из меня никудышный. Лучше бы вам отправиться назад в постель.
Джиллиан проигнорировала его предупреждение, пододвинула к огню еще один колченогий стул и подобрала юбки настолько, чтобы согреть босые ступни.
— Бессонница для вас обычное состояние?
— Несколько последних лет да.
Он не стал садиться, подошел к огню и облокотился на каминную полку, не отрывая от нее заинтересованного взгляда. В отсветах огня замерцала янтарная жидкость в его стакане.
— Со мной тоже такое бывает, — призналась она.
— Сомневаюсь, что в душе такой невинной девушки, как вы, могут поселиться демоны, которые не дают покоя мне.
Грустно усмехнувшись, он поднес стакан ко рту.
Она настороженно посмотрела на него:
— Какие именно демоны?
Сначала ей показалось, что он промолчит в ответ. Потом с оттенком удивления поинтересовался:
— Вы всегда такая прямая?
— Как правило. Моя тетка часто пеняла мне, что я слишком любопытная. Наверное, это правда.
Сейчас ей любопытен был только он. Такого от себя она никак не ожидала. У ее тетки — замечательной женщины — имелось огромное количество чисто человеческих достоинств. Одним из них был прямолинейный подход к жизни. Когда Джиллиан подросла настолько, чтобы постигнуть суть вещей, тетя Юджиния рассказала ей, что происходит между мужчиной и женщиной в весьма откровенных терминах. В частности, было сказано, что наслаждение от занятия любовью появляется тогда, когда мужчина знает, что делает, и проявляет заботу о своей партнерше.
Из-под опущенных ресниц Джиллиан изучала изящную линию рта Эйдана Камерона, оценила стройную, как колонна, шею и восхитилась шириной его плеч. Ее влекло к этому мужчине, и совсем не потому, что он так вовремя и так галантно пришел ей на помощь. Просто он был ей чрезвычайно любопытен.
— Скажу лишь, что я потерял нечто очень ценное, и все думаю, возвращаясь мыслями назад, что должен был поступить совсем по-другому.
— Женщина.
Это был не вопрос, а утверждение. Джиллиан почему-то сразу догадалась, в чем тут дело.
— Да.
Эйдан с мрачным видом уставился в стакан.
— Какая она, должно быть, дура!
— Ничего подобного, — ответил он с обреченностью. — У нее была причина не поверить мне, и она вышла замуж за другого. Дурак — это я, потому что не в силах забыть ее.
— Могу я чем-нибудь помочь? — Почти бессознательно, с громко бьющимся сердцем, Джиллиан поднялась и преодолела небольшое расстояние между ними. — В конце концов, я здесь… А ее здесь нет.
И сделала то, что хотела сделать с момента, как только вошла в эту комнату, — коснулась его обнаженной груди, видневшейся в отворотах сорочки. Под кончиками пальцев его кожа показалась ей обжигающей.
— Не надо, — отрывисто произнес он, но не отстранился, слегка вздрогнув всем телом от прикосновения.
— Мне нельзя дотрагиваться до вас? — тихо спросила Джиллиан.
Она сама не понимала, почему так поступает. Но не могла остановиться. Может, все дело было в природе его страданий, которые вызывали в ней и сочувствие, и необъяснимое желание что-то сделать для него. Сегодня он по меньшей мере защитил ее добродетель и спас ей жизнь, если то, что известно ему про лорда Кляйсса, было правдой.
Но если честно, Эйдан был еще и очень красивым мужчиной, и она испытала необъяснимое волнение, в первый раз заглянув в его поразительные глаза.
Ей хотелось облегчить ему боль.
А еще она хотела его, и это было восхитительное ощущение. Такого она раньше не испытывала никогда.
Сердце Эйдана гулко колотилось под ее раскрытой ладонью.
— Да, — наконец сказал он. — Тому есть несколько причин. Вы — благородная-леди и, насколько можно судить, девственница. Я не отношусь к тем плутам, которые охотятся за невинными девушками, шотландками или англичанками. Хотя я, конечно, не ангел.
Он говорил правильные слова, но его взгляд не отрывался от ее груди, которая четко обозначилась под тонкой материей.
Джиллиан выслушала его, склонив голову набок. И неожиданно почувствовала, как набухли ее соски. И это тоже случилось с ней впервые.
— Если я предлагаю себя добровольно, это не означает, что вы воспользуетесь моей невинностью, сэр.
Длинные пальцы стиснули ей запястье, но он не убрал ее руку с груди.
— Ваша благодарность не должна простираться так далеко, — довольно резко сказал Эйдан. — Когда я предложил вам свое покровительство, это было делом чести.
Джиллиан робко улыбнулась:
— Я знаю. Если бы вы попытались получить плату за то, что сделали для меня, я бы отказала вам. Неужели вы не видите, что я хочу быть с вами?
— Вы должны потерять свою непорочность в супружеской постели, девушка.
Он неожиданно охрип.
Она вскинула брови и усмехнулась:
— Это абсолютно мужской подход. Я предпочитаю отдать свою невинность мужчине, которого выбрала сама. В конце концов, моя невинность — это моя собственность. Вы хотите меня?
У него вдруг загорелись глаза.
— Как в последний раз! Да, вы потрясающая, и я хочу вас. Но обесчестить вас только потому, что я не могу контролировать свою похоть, это недостойно джентльмена.
— Вы уложите меня в постель и тем самым обесчестите? — Джиллиан постаралась, чтобы ее улыбка получилась провокационной. — Мне кажется, как раз наоборот.
Чтобы подчеркнуть свои слова, она набралась храбрости, дотронулась до его губ и кончиками пальцев провела по нижней губе. Ей было трудно представить, что она способна на такое. Смущение смешалось в ней с воодушевлением.
Было отчетливо слышно, как тяжело задышал Эйдан Камерон. Он не отрываясь смотрел на нее, его глаза потемнели и стали как зимнее небо.
Джиллиан поняла, что одержала верх в их споре. Он резко привлек ее к себе.
В тесной жалкой комнатенке стало невыносимо жарко, наверное, от переполнявшего его желания, которое копилось в паху. Эйдан тут же оказался возле кровати, сжимая в объятиях восхитительную и такую доступную леди Джиллиан. Он перестал думать о том, что поступает бесчестно.
С первой минуты там, на дороге, ему необходимо было заполучить то, что ее дядя уже продал Кляйссу.
Да, это характеризовало его не лучшим образом, но он хотел ее, хотел почувствовать, как она, вся влажная, полная желания, отдается ему. Он жаждал почувствовать, как его член входит в ее нежную плоть, и потерять голову от наслаждения и желания.
