— Садитесь в столовой, — предложила Изобел, направляясь в кухню. — Я принесу вам ужин.
Неужели она и впрямь испугалась, что он уехал домой? Значит, ей хотелось, чтобы он остался?
— Разверни этот длинный сверток, Джон, — заговорил Тристан, усаживаясь за стол.
«Когда-нибудь у меня будет точно такой же стол, я буду сидеть за ним вместе с Изобел и детьми», — мелькнуло у него в голове. Взгляд его метнулся к мисс Фергюссон — она возвращалась из кухни, неся в одной руке миску, а в другой — кубок.
— Будь я проклят, Изобел, как же вкусно вы готовите! — вздохнул Тристан, набивая рот крольчатиной.
Раскрыв свои свертки, Джон и Лахлан восхищенно ахнули:
— Теперь у нас есть свои мечи!
Тристан улыбнулся мальчикам:
— Да, мы не можем тренироваться только с тремя мечами, а вам обоим пора иметь собственное оружие.
— Здесь есть еще один, для Тамаса.
Лахлан с сомнением покосился на младшего брата.
— Это для Кама, — пояснил Тристан и, отправив в рот ложку тушеного мяса, подмигнул Изобел. — Тамаса ждет другой подарок. — Он достал из кармана новехонькую кожаную пращу и протянул ее мальчугану: — Вручаю ее тебе. Верю, что ты больше не станешь метать в меня камни.
— А что еще у вас в сумке?
Джон положил сумку на стол, пытаясь отвлечь внимание горца от своей сестры.
Не отрывая взгляда от Изобел, Тристан сунул руку в кожаную сумку и, вынув небольшой мешочек, передал его Патрику.
— Это новые шахматные фигуры. Торговец уверял, что их вырезал из дуба настоящий мастер-краснодеревщик.
Патрик поблагодарил горца за подарок. Улыбнувшись ему, Тристан снова повернулся к Изобел и, достав из сумки баночку с мазью, протянул ей.
— Мазь защитит ваши прелестные ручки от мозолей, а это, — он передал Изобел сверток желтого шелка, — отрез на нарядное праздничное платье.
Щеки Изобел залились румянцем. Тристан едва поборол желание вскочить, обнять ее и сказать, как она прекрасна. Красивее самого солнца. Он окинул восхищенным взглядом ее длинные блестящие волосы. Раньше, когда Изобел его отвергала, ему казалось, что невозможно желать ее сильнее. Однако он ошибался. Подлинное счастье он испытал, покоряя Изобел. Она яростно сопротивлялась его чарам, и не без причин, но пробудила в нем желание осуществить давнюю мечту, ступить на путь, избранный им много лет назад. Теперь Тристан знал: Изобел Фергюссон станет его женой, и он никому не позволит помешать этому. Если ему не суждено вернуться в Кэмлохлин, значит, так тому и быть. Ради Изобел он готов отказаться от чего угодно. Ему хотелось сказать ей об этом. Но следовало набраться терпения.
Братья Изобел требовали к себе внимания, и Тристан с радостью принялся отвечать на их расспросы.
— Нам не хватало ваших историй, — пожаловался Лахлан, когда Тристан закончил ужинать и все перешли в гостиную. — Расскажите нам что-нибудь.
— Я сделаю лучше, — объявил Тристан, доставая из сумки последнюю покупку. — Я вам почитаю. — Он поднял книгу. В поисках ее Тристан обошел весь город и в конце концов купил, изрядно переплатив… — Первая и вторая книги о сэре Тристане Лионском.
— Значит, это книга о вас? — спросил Джон, усаживаясь рядом с горцем.
— Недавно я задавал себе тот же вопрос, — признался Тристан, раскрывая книгу. — Похоже, моя матушка знала, что мне предстоит познать темную сторону рыцарского служения.
Джон собирался спросить что-то еще, но горец поднес палец к губам и начал читать. Он успел забыть большую часть легенды и теперь, читая ее вслух в уютной гостиной Фергюссонов, возле горящего очага, под тихое потрескивание пламени, словно перенесся на много лет назад, в прошлое, когда был мальчишкой и слушал чтение дяди Роберта. О Боже, он наконец вернулся домой!
— Но если сэр Тристан был благородным рыцарем, почему же он предал короля Марка, отняв у него жену? — спросил Камерон, прерывая чтение.
— Некоторые авторы утверждают, что любовное зелье затмило его разум, — объяснил горец, — но я думаю, он просто полюбил жену короля и не смог противостоять этому чувству. — Тристан бросил взгляд на Изобел, сидевшую в кресле с чашей меда в руках. — Сэр Тристан был не так безупречен, как Персиваль или Галахад. Но стыд и чувство вины за любовь к Изольде придают правдоподобность его подвигам во имя чести. Мой дядя обычно спрашивал: «Разве можно извлечь урок, не прилагая к тому усилий?»
— Он был мудрым, — кивнул Камерон.
В комнате повисла тишина, каждый погрузился в свои мысли, потом Изобел встала и объявила, что пора отправляться в постель. Мальчики послушно удалились, а Патрик и Камерон, достав новые шахматы, подаренные Тристаном, расставили фигуры.
Изобел пожелала всем доброй ночи и покинула гостиную, бросив на Тристана красноречивый взгляд через плечо. Горец остался сидеть в кресле, нетерпеливо постукивая по полу носком сапога, пока Патрик не поднял голову от доски и вежливо не попросил его уйти.
Тристан мгновенно сорвался с места и метнулся к лестнице. С бешено колотящимся сердцем взлетев наверх, он заметил скрывшуюся в тени Изобел.
— Я так мечтал увидеть ваше лицо, — прошептал он в темноту, достигнув последней ступеньки. — А теперь вы скрываете его от меня.
Рука Изобел коснулась его руки. Тристан сжал ее пальцы, прежде чем она успела отпрянуть. И в следующий миг Изобел бросилась ему на грудь. Изумленный Тристан покачнулся, едва удержавшись на ногах. С радостным смехом он схватил Изобел в объятия и поцеловал. Страстно прижимая ее к себе, он шагнул в темноту.
Боже милостивый, ни одна женщина прежде не вызывала у него подобных чувств.
Его мысли, его тело, его душа больше ему не принадлежали. Ими безраздельно владела Изобел.
Он впился в ее губы, наслаждаясь их сладостью, вдыхая пьянящий аромат ее кожи. Изобел тихо застонала в его руках, и мышцы Тристана натянулись как тетива лука. Он вдруг забыл все, что хотел сказать, растерял все слова и даже мысли. В нем бурлила обжигающая страсть. Его ладони скользнули под шелковистое покрывало ее волос. Тристан прижал Изобел к себе, давая ей почувствовать всю силу своего желания. Она тихо вскрикнула, прервав поцелуй, но Тристан не выпустил ее из объятий. Не пытаясь поцеловать ее снова, он замер, прильнув к ней всем телом.
Он жадно впивал в себя ее запах, зная, что Изобел хорошо с ним, что ей приятна их близость. Этого было довольно.
— Я бы держал тебя в объятиях до конца своих дней, и ничего другого мне не нужно.
Изобел повела бедрами, и Тристан понял, что солгал. Он улыбнулся, погладив ее по волосам.
— Наша тихая жизнь быстро наскучила бы тебе, — произнесла Изобел, — ты был бы несчастлив здесь.
