Не показывая свое потрясение и свою слабость, Эванджелина обратилась поглубже внутрь себя и, потянув ту крошечную магию, которая еще осталась, подняла руку. Резкие черты Бэны исказились от страха, и он в нерешительности остановился. Но когда лишь легкий дымок заклубился над ее пальцем, глаза Бэны засветились злобным торжеством.
Повернувшись на каблуках, Эванджелина бросилась к коттеджу Иския, чувствуя себя немного увереннее на мягком зеленом ковре под ногами. На бегу по очереди сняв туфли с обеих ног, она, не оборачиваясь, бросила их на звук тяжелой поступи Бэны и, когда он болезненно вскрикнул, поняла, что попала в цель. Но его хриплое дыхание позади нее предупредило Эванджелину, что этого мало, чтобы остановить его, — Бэна догонял ее.
Эванджелина старалась бежать быстрее, но была слишком слаба. Бэна был уже близко, прямо позади нее, и, схватив ее за волосы, дернул назад. Эванджелина отказала ему в удовольствии услышать ее крик и подавила стон боли. Несмотря на то что Бэна крепко держал ее за волосы, ей удалось повернуться. Ее глаза сделались влажными от боли, которую вызвало это движение, и Эванджелина вонзила зубы в предплечье Бэны.
Завопив от ярости, Бэна отпустил ее.
— Ты мне за это заплатишь! — рявкнул он и, оттолкнув Эванджелину от себя, вскинул меч.
Внезапно в атаку бросился Боуэн: пронзительно заржав и встав на мощные задние ноги, конь молотил передними копытами воздух, и Бэна от испуга опрокинулся назад. Боуэн мотнул головой, словно заставляя Эванджелину спрятаться за ним, а Бэна, поднявшись, направил свой клинок на крылатого коня.
— Нет! — закричала Эванджелина и бросилась на Бэну.
Воткнув клинок в землю, Бродерик недовольно посмотрел на Лахлана.
— Если ты будешь продолжать хвастаться, я отказываюсь упражняться с тобой.
— Нет, признайся, что ты не хочешь упражняться со мной, потому что в это утро ни разу не смог прорваться через мою защиту, — рассмеялся Лахлан, глядя на оскорбленное выражение на лице друга.
— Ты не был бы таким самодовольным, если бы жена не дала тебе свою кровь. Зная твою обходительность с дамами, я, безусловно, не должен удивляться, что тебе удалось убедить ее еще раз поделиться с тобой своей магией. Но говоря по правде, ты, должно быть, был еще более убедительным, чем я тебя считал, — сказал Бродерик, в изумлении покачав головой.
Удовольствие от силы немного поубавилось при воспоминании о ненасытном голоде, буквально пожиравшем его при виде и вкусе крови Эванджелины. Парализующий страх, который он почувствовал, когда она без сил лежала у него в объятиях, вернулся и мучил Лахлана вместе с чувством вины, охватившим его, когда в это утро он увидел бледность и слабость Эванджелины.
Но эмоции ведут к поражению в битве. Слишком соблазнительно было знать, что никто не сможет одолеть его и подчинить себе, когда он наполнен магией Эванджелины, и невозможно было от этого отказаться. Но так будет, пока эта магия снова не исчезнет, напомнил себе Лахлан, все же немного надеясь, что на этот раз будет по-другому и у него сохранится хотя бы частица ее силы. Лахлан прогнал прочь эту мысль, почувствовав отвращение к себе за то, что просто позволил себе подумать о таком.
— Убеждение здесь ни при чем, — признался Лахлан. Он не гордился собой, его поведение оставило у него во рту горький вкус, и только знание, что магия, которой он сейчас владел, уймет беспокойство некоторых фэй, помогало смягчить его вину.
— А я-то надеялся, что ты просветишь меня и я применю твою методику к Фэллин.
Бродерик, подняв бровь, с интересом смотрел на друга.
— Когда я вчера покидал зал, мне казалось, что ты достиг прогресса.
— Вероятно, потому, что ты ушел до того, как она вылила вино мне на голову.
— А что ты на этот раз сделал? — засмеялся Лахлан.
— Я…
Появление Авроры в искрящейся вспышке света прервало его возмущенное объяснение, а Лахлан окаменел при виде испуга в голубых детских глазах, когда девочка, пошатнувшись, шагнула к нему.
— Что случилось, милая? — обратился он к Авроре.
— Эванджелина… Лес… Бэна собирается убить ее.
— Нет, оставайся с Бродериком! — приказал Лахлан, когда Аврора хотела последовать за ним.
Почти не слыша собственных слов за стуком сердца, он оттолкнул руку девочки и побежал на край лужайки, но потом вспомнил, что может транспортировать себя. Лахлан сосредоточил свои мысли на Эванджелине, не позволяя себе думать об опасности, которая ей грозила, и красные и белые цвета, разбросанные среди высокой травы, превратились в поток розового цвета, а он оказался в мускусной прохладе леса.
Взгляд Лахлана метнулся вниз, где на лесной земле лежала Эванджелина, а рядом с ней Боуэн. Голова коня покоилась на животе Эванджелины, по темно-красному платью расползалось темное пятно — при виде этой картины Лахлан едва устоял на ногах. Несмотря на все страдания, пережитые им в прошлом, он был совершенно не готов к тому опустошающему потоку эмоций, который нахлынул на него сейчас. Заметив блик света, он обернулся и увидел, что Бэна, подняв меч над головой, готовится нанести смертельный удар.
Отчаяние и страх, что он потерял Эванджелину, вылились в боевой клич его клана, и Лахлан накинулся на Бэну со всей злостью жестокого древнего воина.
Бэна от ужаса выпучил глаза, его рот открывался и закрывался, из горла вырывался булькающий звук, и, в конце концов, он рухнул к ногам Лахлана. Лахлан вытащил свой клинок из его груди, и меч Бэны со звоном упал на землю в кучку пепла — это все, что осталось от негодяя.
Опустившись на колени возле Эванджелины, Лахлан со страхом искал рану. Осторожно подняв голову Боуэна, он другой рукой в это время обхватил Эванджелину за хрупкие плечи, чтобы вытащить ее из-под коня. Ее грудь едва заметно поднималась и опускалась, и это немного успокоило Лахлана, но Эванджелина была слишком неподвижна и слишком бледна, чтобы его страх пропал.
— Господи, Эви, ну почему нельзя было послушаться меня?
Ее длинные ресницы дрогнули и поднялись, и Эванджелине, хотя ее фиалковые глаза были затуманены, удалось смерить Лахлана так хорошо знакомым ему взглядом.
— Ты же спас меня не только для того, чтобы убить своим мечом, нет?
Поморщившись, она попыталась поднять бедро.
Взглянув вниз, Лахлан нахмурился и, нежно приподняв Эванджелину, вытащил из-под нее конец лезвия. Увидев кровь, покрывшую его ладонь, он почувствовал леденящий душу страх.
— Куда… куда ты ранена, Эви?
— Нет, — она с трудом качнула головой в сторону лошади, — не я, Боуэн. Помоги ему.
