Вскоре боль действительно утихла, и как только наступило облегчение, события прошедшего вечера начали медленно всплывать в ее памяти. Не все сразу, но и этого хватило, чтобы ей захотелось заползти в угол и умереть.
Осознание того, что она вышла замуж за Бретта, обрушилось на нее со страшной силой. Несмотря на все, что она сделала, ее вынудили выйти за него замуж против ее воли. И это, вне всяких сомнений, их каюта на корабле, который должен доставить Бретта в Африку. Это все объясняло — и качку, и то, почему на спинке стула висит мужской сюртук. Кейт почувствовала некоторое облегчение. По крайней мере она знала, что происходит. Она почти ничего не помнила. Она могла с уверенностью сказать лишь то, что пила бренди Бретта, и, кажется, смутно припоминала, что он ломился к ней в комнату.
Девушка села и постучала пальцами по вискам, и добилась только того, что страшная боль пронзила ее голову и превратила мозги в бесполезную груду опилок. Она снова опустилась на подушки, и через несколько минут боль утихла. Кейт вспомнила, как кричала через дверь, что застрелит Бретта, если он войдет в комнату. О Боже, она открыла дверь и приставила пистолет к его голове! Звук выстрела до сих пор звучал в ее ушах, но, сколько Кейт ни ломала голову, она не могла вспомнить, что произошло.
Мысль о том, что он второй раз получил пулю от члена семьи Вариен, была для нее невыносима. Но тут она вспомнила про его сюртук — это должен быть его сюртук, — и страх отпустил ее. Они не плыли бы вместе на корабле, если бы она его застрелила или даже просто ранила.
Ее мысли то и дело возвращались к ее наготе. Она не помнила, как ее укладывали в постель, да и вообще ничего не помнила, кроме последних нескольких минут. Что произошло? Он провел ночь в ее комнате? В ее постели? Кейт покраснела. В ее комнате в гостинице была только одна кровать, как и в этой каюте. Она не чувствовала в себе никаких изменений, но была уверена — что-то точно случилось. Кейт не могла представить, чтобы Бретт попытался сдержать себя. А теперь, когда она была его женой, у него вообще не было причин это делать. Услышав шаги, приближающиеся по проходу к каюте, она быстро натянула одеяла поверх своей оцепеневшей фигурки.
— Рад, что ты проснулась, — весело поприветствовал ее Бретт, войдя в комнату с подносом, уставленным блюдами. — Бьюсь об заклад, у тебя выдающееся похмелье. — Увидев, как лицо Кейт исказила гримаса боли, Бретт рассмеялся. — Так я и думал. Никак не пойму, почему девушка, которая никогда не пила, решила начать сразу с полной бутылки бренди. Тебе повезло, что ты не лишилась зрения.
Кейт немного расслабилась.
— Я и так достаточно наказана за свою глупую выходку. Нет нужды вносить сюда свою лепту.
Ей было не до веселья.
— Полагаю, ты немного несправедлива, — сказал он с улыбкой, которая, решила Кейт, слишком напоминала самодовольную ухмылку, и поставил поднос на столик возле кровати. — Я подумал, что тебе надо позавтракать. После вчерашней ночи я был уверен, что у тебя голова будет трещать с похмелья. — Взяв девушку за подбородок, он приподнял ее лицо и заглянул в налитые кровью глаза. — Бедняжка, да тебя того и гляди стошнит!
Вижу, ты не привыкла к спиртным напиткам. Готов по спорить, ты не брала в рот ничего крепче вина.
Кейт слегка кивнула, но даже от этого почти незаметного движения по ее голове прокатилась взрывная волна, отскочив рикошетом от одной стенки черепа к другой.
— Бренди — слишком крепкий напиток для новичка, — сказал Бретт. От его внимания не ускользнуло, что Кейт сморщилась от боли. — В данный момент вряд ли что-то сможет тебе помочь, но надо же с чего-то начать, и еда как раз годится для этой цели.
Кейт скептически посмотрела на уставленный тарелками поднос. Она не чувствовала голода, но решила, что от еды ей хуже не станет. Бретт взял стул, поставил его около кровати и сел.
— Надеюсь, горничные упаковали все твои вещи перед нашим отъездом. — Его глаза озорно улыбались. — Я бы попросил Валентину проследить за этим, но я почти так же хорошо разбираюсь в тонкостях женского гардероба, как и она сама. — Кейт покраснела и еще крепче вцепилась в одеяла. — Можешь отпустить простыни, — добавил он уже не так ласково. — Даже я не стану заниматься с тобой любовью, пока ты в таком состоянии. Кроме того, для этого у нас впереди еще уйма времени.
Ее желудок подпрыгнул, как выброшенный на сушу лосось, и Кейт снова судорожно вцепилась в одеяла. Она была благодарна ему за такую позицию, но почему-то ей казалось, что она вызвана отнюдь не заботой о ней.
— Погода сегодня замечательная, — сказал он, сменив тему. — Ты должна подняться на палубу и посмотреть на эту красоту. Мне никогда не доводилось видеть дня чудеснее и морского пейзажа великолепнее.
Кейт подавила острое желание сказать ему, что любой морской пейзаж, кроме того, которым любуются, стоя на берегу, не вызывает у нее восторга. Она все еще помнила свое ужасное путешествие через канал, и мысль о том, чтобы провести несколько недель на корабле, совсем ее не прельщала. Но она отогнала эти заботы прочь. Она должна направить все свои усилия на то, чтобы унять пульсирующую боль в голове и выяснить, что произошло прошлой ночью. Она должна это знать, пусть даже сейчас это, наверное, уже не важно.
— Спасибо, — сказала она, пытаясь не сморщиться от боли в голове, — но мне кусок не лезет в горло. Я чувствую себя так, будто моя голова набита огромными шипами, которые все разом впиваются в мой череп. Всякий раз, как я открываю глаза, я почти ничего не вижу из-за стреляющей боли. Даже вон те панталоны похожи на расплывчатое пятно.
Бретт понял, куда она клонит. Он собирался немного ее подразнить, чтобы она подумала самое худшее, но ее ужасные страдания пробудили в нем сочувствие.
— Не волнуйся, — успокоил он ее, — эти панталоны принадлежат мне, как и сюртук, ботинки и все остальное, что разбросано по комнате. Я не отличаюсь аккуратностью, а на море и подавно. Обычно Чарлз следит за тем, чтобы я его не опозорил, но мой брак в одночасье все перевернул с ног на голову, и теперь за мной некому прибираться. Может, ты возьмешь это на себя в качестве жены? Так тебе будет чем заняться.
Страдания Кейт были так велики, что она не смогла ответить, но ее охватило острое желание запустить в него чем-нибудь большим и опасным для жизни. С какой стати она вообще сомневалась, что он воспользовался ее пьяным оцепенением? Это было как раз в его духе. Посмотрите, как он улыбается ей: словно любит ее и счастлив, что она стала его женой. Грубиян! Хам! С каким наслаждением она вонзила бы в его лицо ногти и стерла с него эту улыбочку! Это отучит его выглядеть таким невыносимо красивым. О Боже, вздохнула она, это несправедливо! Как может столь эгоистичный человек выглядеть так потрясающе? Он был воплощением женских грез. Но не ее. Нет, грезы-то были ее, вот только такое воплощение им не соответствовало.
