Он взглянул на Эвелин, но та не смотрела в его сторону, превосходно играя роль гостеприимной и элегантной хозяйки.
Она и понятия не имела, что обедает с его семьей.
Синджон поставил перед ней тарелку с супом и еле слышно кашлянул, но Эвелин не подняла глаз. Синджона охватило разочарование, и он едва сдержался, чтобы не встряхнуть ее как следует. Он пытался рассказать правду, но Эвелин отказалась слушать. А теперь слишком поздно. Не так он хотел представить ей настоящего себя.
Шок убьет ее. Синджон поблагодарил Бога, что здесь не было его отца.
Уильям поднял бокал.
— Будьте любезны еще рейнвейна, — произнес он, глядя прямо на Синджона и не узнавая его.
Неужели он изменился столь сильно, что даже родной брат его не узнает? Боль и облегчение смешались в груди Синджона, когда Старлинг, видя его нерешительность, наполнил бокал виконта. Коротко кивнув, дворецкий отослал Сэма на его привычное место у двери, дожидаться перемены блюд.
Синджон стоял в тени и наблюдал за матерью. Сколько лет прошло с ее последнего визита в Лондон? Его отец терпеть не мог «напудренных дураков», а это означало, что старый граф очень давно не был в Лондоне и не знал, что парики вышли из моды. Уильям слишком много пил и пытался вовлечь Уэстлейка в разговор об охоте.
Синджон усмехнулся. Если бы Уилл знал, какой охотой увлекается Уэстлейк, он бы в страхе убежал из этой комнаты и спрятался бы под первой же попавшейся кроватью.
Уэстлейк умело отвлекал присутствующих от стоявшего возле двери слуги. Его лицо даже побагровело от напряжения. Знал ли он о том, кто именно приглашен на ужин? Будь он проклят, если знал или думал, что может использовать семью Синджона, чтобы еще крепче привязать его к себе.
Синджон перевел взгляд на Каролину. Она нежно и смущенно поглядывала на Уильяма, как когда-то на него. Синджон посмотрел на ее руку, в надежде увидеть знак помолвки, но на пальцах Каролины не было украшений. Взглянув на Эвелин, Синджон понял, что никогда не обрел бы счастья с Каролиной, и чувство вины перед этой девушкой немного померкло. Пусть попытает счастья с Уильямом.
Синджон передал тарелки из-под супа стоявшей за дверью Энни, и та отнесла их на кухню. А тем временем в столовой появился Старлинг со вторым блюдом — умело приготовленным на пару лососем, окруженным толстыми креветками.
Разнося угощение, Синджон обошел свою мать, так как знал, что она не любит рыбу, и в столовой тотчас же повисла тишина: все заметили промах лакея. Если бы Синджон не держал в руке тяжелый поднос, он ущипнул бы себя за собственную глупость. Каролина подняла глаза, и он ощутил, как к щекам прилила краска.
— Леди Каролина! Вы любите театр? — выкрикнул Уэстлейк.
— Я, к примеру, предпочитаю оперу, — встрял Уильям и с улыбкой посмотрел на Эвелин, которая тепло улыбнулась в ответ.
Синджон ощетинился, с трудом удерживаясь от того, чтобы не швырнуть устрицей в брата или в Эвелин. Он хотел, чтобы ее взгляды предназначались только ему, а она ни разу не взглянула на него за весь вечер.
Он положил в тарелку Эвелин устриц, наклонившись так, чтобы вдохнуть аромат ее духов и ощутить на своей щеке ее волосы. Синджон легонько дунул ей в ухо, и пальцы Эвелин крепче сжали ножку бокала: она почувствовала его присутствие.
Интересно, как они теперь будут разговаривать? Синджон был готов к тому, чтобы рассказать о себе правду и объяснить, почему оказался вне закона, опустив свою связь с Уэстлейком.
Теперь, после того как он прислуживал за столом собственной семье и не сказал при этом ни слова, признаваться будет труднее. Но что он мог сделать?
Внесли третье блюдо — сочные куски цыпленка, кролика и ветчины, и Марианна улыбнулась:
— Соус одного цвета с твоим платьем, Эвелин! Какая же ты остроумная!
Каролина и леди Элизабет переглянулись, сбитые с толку лондонскими нравами.
— Надеюсь, дамы скоро устанут придумывать «съедобные» названия для своих нарядов, — вздохнул Уэстлейк. — Как думаете, что войдет в моду на следующий год? Названия птиц? Животных?
— Леди и так уже носят мех и перья, — вяло вставил Уильям. — Как насчет овощей?
— Овощи тоже съедобны, — пробормотал Уэстлейк, и тема исчерпала себя.
Никто не обращал внимания на Синджона, раскладывавшего по тарелкам французские блюда: спаржу, цветную капусту в сливочном соусе, картофель, приправленный мятой горошек.
Старлинг несколько раз посылал его на кухню, чтобы принести еще вина, чистые тарелки или следующее блюдо. И каждый раз Синджону хотелось задержаться в винном погребе и успокоить нервы с помощью какого-нибудь крепкого напитка. А вместо этого он возвращался в столовую, пытался поймать взгляд упрямицы Эвелин и выполнял свою работу. Никто из присутствовавших не обращал на него внимания.
Синджон вспомнил лакеев в поместье отца. Он улыбался им, когда они клали ему в тарелку очередную порцию говядины или картофеля, и они подмигивали в ответ. Его мать наверняка упала бы в обморок, если бы он подмигнул ей, подкладывая в тарелку любимой спаржи.
Миссис Купер то и дело приставала к нему с расспросами: «Ну как? Им нравится? Что они говорят?» — но Синджон не знал ответов. Он их придумывал, приукрашивая, как только мог. Как только гости уедут, он найдет возможность объясниться с Эвелин. К счастью, неожиданного воссоединения семьи у нее на глазах не произойдет.
Синджон настолько успокоился, что едва не посвистывал, неся в столовую блюдо с пирожными. Абрикосовые тарталетки — излюбленное лакомство Уильяма, а Каролина обожает слоеные пирожки с фруктовой начинкой и бисквиты с заварным кремом.
— Нет ли у вас каких-нибудь связей в штабе конногвардейского полка, лорд Уэстлейк? — обратилась к графу его мать, когда Синджон в очередной раз вошел в столовую. — Я приехала в Лондон, чтобы разыскать своего младшего сына. Он служил под началом герцога Веллингтона в Испании, но я уже давно не получала от него известий…
Сердце Синджона замерло в груди. Он с удивлением посмотрел на мать и прочитал в ее глазах крайнее беспокойство. Появление десерта было пропущено из-за беседы.
— Покиньте столовую и войдите снова, — проинструктировал дворецкий Синджона, но тот не мог сдвинуться с места.
Глубокая печаль в глазах матери заставила его прирасти к полу.
— Сэм! — прошипел Старлинг и потянул его за рукав.
Тарелка соскользнула с подноса, и бисквит шлепнулся прямо на колени графу Уэстлейку.
На мгновение в столовой повисла гробовая тишина. А потом события начали разворачиваться с небывалой скоростью.
Каролина подняла голову и узнала стоявшего у стола человека.
