Но Анна твердо решила, что не доставит лорду Даттону удовольствия видеть, как сильно она страдает. Ведь ему хотелось не только довести ее до отчаяния, но чтобы она выставила свои чувства напоказ. И если он заметит с ее стороны малейшую реакцию на свое поведение, то, несомненно, сделает из нее посмешище. В этом случае она рискует потерять лорда Стейвертона, к которому испытывала искреннюю привязанность и которому собиралась посвятить остаток своей жизни.
Лорд Стейвертон был достойным человеком. Милым, добрым и мягким. А еще очень щедрым. И самое главное, он действительно хотел жениться на ней, на бедной, ничтожной вдове с сомнительным прошлым. А прошлое было действительно сомнительным, ибо ее мать была куртизанкой. И куртизанкой она была в лучшие времена, а в худшие времена она была… доведена до полного отчаяния.
Анна не хотела такой жизни, чтобы в конце оказаться на краю гибели. Она будет умнее матери и все сделает правильно: удачно выйдет замуж и станет Стейвертону хорошей женой, довольствуясь тем, что имеет.
Так и будет. И пусть Даттон обольщает кого угодно, пусть сияют его небесно-голубые глаза, пусть его губы шепчут глупый соблазнительный вздор. Ее это больше не трогает. Она выйдет замуж за Стейвертона, милого, замечательного Стейвертона, а если Антуанетта, леди Ланрит, намерена упасть в объятия Даттона, раствориться в его поцелуях или оказаться в его постели, то это ее выбор. А свой выбор Анна уже сделала, и в ее будущей жизни Даттону нет места.
Как ей хотелось сказать ему это лично! Если бы только она могла оказаться с ним наедине, заглянуть в это прекрасное лицо, она бы сказала, что больше не хочет его и не хочет, чтобы он хотел ее.
Но она была лишена такой возможности и не станет искать подходящего случая. Пусть сам догадается о ее решении, ведь он не мог не заметить, какой кроткой и безразличной она казалась, сидя рядом с ним за карточным столом, пока он у нее на глазах соблазнял другую женщину.
Анне было все равно.
Она могла поклясться, что он ее больше не волнует.
Ему следовало бы это понять и смириться, броситься вон из комнаты или совершить что-нибудь столь же драматическое. С тех пор как она отказала ему и осталась со Стейвертоном, Даттон часто напивался, но сейчас казался трезвым.
Жаль.
Набравшийся Даттон был очень, очень забавным и служил прекрасной мишенью для насмешек, как вы понимаете. Что могло заставить его бросить столь полезное занятие?
— Вы нужны своей сестре, — сказал Джордж Грей, рванув спинку стула с такой силой, что чуть не уронил Джорджа Прествика на пол. — Идите к ней. Немедленно.
— О Господи, — сказал Джордж Прествик, поднимаясь на ноги. — Прошу меня извинить, — обратился он к игрокам.
Даттон едва удостоил его взглядом, ибо был занят тем, что неотрывно и пылко смотрел в большие зеленые глаза Антуанетты. Красота этой леди завораживала. Анна рядом с ней чувствовала себя ущербной, хотя ей очень шло скромное муслиновое платье и единственное украшение в виде серебряного крестика на шее. Наряд леди Ланрит был роскошным: дорогое платье из белого шелка с модным низким декольте дополняла целая россыпь топазов на шее и в ушах.
— Вы очень правильно поступаете, мистер Прествик, — сказала Анна. — Леди необходима постоянная защита от джентльменов, которые слишком легкомысленны в своих действиях и слишком необузданны в своих желаниях. Поверьте, мисс Прествик обрадует ваша поддержка.
— Вы так думаете, миссис Уоррен? — спросил мистер Прествик.
— Не сомневаюсь, что так она и думает, — ответил за нее Даттон, как же низко он пал, — ведь миссис Уоррен пугает любое проявление внимания.
— Как странно, — мягко сказала леди Ланрит. Ее манера поведения, ровная и спокойная, была чрезвычайно привлекательной. Естественно, лорду Даттону было трудно устоять перед обаянием этой женщины. — Редко встретишь леди, миссис Уоррен, которую, как и меня, смущает излишнее внимание. Может быть, вы навестите меня как-нибудь и мы поговорим об этом?
Лорд Даттон чуть не лопнул от злости.
Зато Анна почувствовала себя гораздо лучше, чем час назад. Какая все-таки милая женщина Антуанетта, такая проницательная и великодушная. Возможно, ей хватит сил устоять перед Даттоном, чтобы не оказаться в его постели. Анна едва сдержала вздох облегчения. Если бы она сделала это, Даттон испытал бы чувство удовлетворения, но около месяца назад она поклялась себе, что лишит Даттона покоя. Возможно, на всю оставшуюся жизнь. Но пути Господни неисповедимы. Хотя он определенно этого заслуживал.
— С большим удовольствием, леди Ланрит, — с улыбкой ответила Анна.
— Ваша сестра, — напомнил Джордж Грей, глядя на Даттона с легкой насмешкой.
Ходили слухи, что на прошлой неделе Джордж Грей ударил Даттона в живот. Должно быть, это было забавно.
— Да, иду, — вздохнул Джордж Прествик. — Еще раз прошу прощения. — Поклонившись, он и мистер Грей вышли из зала.
— Могу я присоединиться к вам?
Анна подняла глаза и увидела лорда Руана, который стоял, положив руки на спинку стула, где только что сидел мистер Прествик. Даттону его предложение показалось вполне приемлемым. А вот леди Ланрит была не очень довольна. Что бы это значило?
— Довожу до вашего сведения, что мне все это не нравится, — сказала Пенелопа, когда Айвстон вывел ее из гостиной в достаточно просторный, ярко освещенный вестибюль, — но не стану отрицать, что это любопытно. В качестве эксперимента, если вы понимаете. Так сказать, сравнительный анализ. Логично предположить, что все мужчины целуются приблизительно одинаково, единственную разницу составляет форма их губ, и если принять это во внимание, то возникает вопрос, влияет ли это различие на их манеру целоваться?
— Очень хорошо понимаю вас, — с веселыми нотками в голосе сказал Айвстон. — Я пришел к такому же выводу относительно женщин, и если учесть, что я целовал не одну женщину, должен признать, что ваше предположение в общем и целом верное. В этом смысле женщины очень похожи. Практически все целуются одинаково.
— И скольких женщин вы целовали? — спросила она.
— Я не считал.
— Почему? Тогда ваш вывод недостаточно точен.
— Думаю, он точен. Просто женщин было слишком много.
Его заявление повергло Пенелопу в шок, но интуиция подсказывала, что он скорее всего лжет. Слишком много? Как ему вообще удалось поцеловать хотя бы одну девушку? Ведь он из дома не выходит!
Айвстон все-таки был очень странным. Все так думали. Никто даже не сомневался на этот счет. Слухи, к которым Пенелопа внимательно прислушивалась, что естественно, ибо Айвстон был в ее неофициальном списке потенциальных претендентов на роль мужа, все слухи безоговорочно свидетельствовали о том, что он — человек странный и нелюдимый. Как он вообще ухитрился найти женщину, не говоря уже о поцелуях?
