— Это особое кольцо, Серина. — Он взял ее руку. — Я хочу подарить его тебе. — Он надел кольцо на ее средний палец. — Посмотри на меня, — приказал он.
Серина подняла на него глаза.
— Ты милый, очаровательный ребенок, и у тебя впереди вся жизнь. Больше всего на свете я хочу, чтобы ты была счастлива. Ты забудешь меня, дорогая, гораздо раньше, чем тебе кажется. — Он поцеловал ее мокрую от слез щеку.
Серина знала, что никогда не сможет забыть этого необыкновенного человека. Она полюбила его и будет любить до конца своих дней. Она посмотрела на кольцо, и сердце у нее защемило. И это все, что ей осталось от Жана Лаффита?
Военная академия США, Уэст-Пойнт
Конец апреля 1829 года
В штат Нью-Йорк пришла весна.
На плацу, по которому через час пройдут парадным маршем молодые офицеры, военные оркестранты настраивали инструменты и раскладывали ноты на деревянные пюпитры. Звук одинокой трубы, доносившийся с плаца, долетел до пансиона, известного под названием «Старый Юг».
На третьем этаже, в маленькой комнате, обставленной по-спартански, у открытого окна стоял коренастый молодой человек, выделявшийся среди прочих копной торчащих во все стороны светлых волос, здоровым цветом лица и светло-голубыми глазами, и застегивал медные пуговицы на однобортном синем кителе. Это был курсант Крис Кемпбелл.
В другом конце залитой солнцем комнаты, растянувшись на койке и подложив под темноволосую голову скатанный матрас, лежал Хилтон Кортин. На нем вместо формы были цивильные брюки синевато-серого цвета и белая рубашка из чистейшего льна. Третий человек, находившийся в комнате, возился с вещами, что-то бормоча себе под нос. Это был Джаспер. Аккуратно складывая личные вещи Хилтона Кортина, он что-то бормотал себе под нос, время от времени бросая неодобрительные взгляды на своего хозяина. Джаспер еще никогда в жизни не испытывал такого стыда за своего подопечного. Семья Хилтона не переживет позора. Неужели этот молодой дурак не понимает, что испортил себе жизнь и разбил сердца своих родителей?
Крис Кемпбелл пригладил вихор и посмотрел на товарища по комнате.
— Черт возьми, Хилл, тебе непременно надо быть таким упрямым? У них нет на тебя ничего конкретного. Тебе просто надо доказать свою невиновность!
Хилтон Кортин выпустил в потолок цепочку идеальных колечек дыма. Он даже не взглянул на товарища, пока не выдохнул весь дым.
— Крис, дружище, я с тобой не согласен. — Хилтон покосился на своего слугу, с несчастным видом собиравшего вещи. — Я считаю себя джентльменом и человеком чести. Врать не в моих правилах. Я отказываюсь это делать.
Джаспер что-то сердито пробурчал, а Крис скептически улыбнулся.
— Господи, у тебя весьма странные принципы, Хилл! Ты даже не пытаешься защитить себя, чтобы спасти военную карьеру, и в то же время не испытываешь угрызений совести по поводу дуэли, на которой ты мог покалечить или убить человека. Какая в этом логика, скажи мне ради Бога?
Хилтон зажал в зубах тонкую коричневую сигару, проворно спрыгнул с койки и провел рукой по густым черным волосам.
— Южная, — ответил он и выбросил сигару за окно.
Крис покачал головой. Уроженец штата Теннесси, уравновешенный, незлобивый, амбициозный, он обожал импульсивного алабамца, с которым делил комнату на протяжении четырех лет. Но, сказать по правде, он никогда не понимал Хилтона Кортина. Восхищаясь его отвагой, честностью и остроумием, он приходил в отчаяние от холодного безрассудства Кортина, которое привело к этой последней выходке, результатом чего стало исключение из академии.
— Хилтон, я такой же южанин, как и ты, но честь получить назначение в Уэст-Пойнт, определенно…
— Южанин, Крис? — с ленивой усмешкой прервал его Кортин. — Если бы они узнали, что ты даже не гражданин Соединенных Штатов, они бы тоже вышибли тебя вон.
Крис рассмеялся:
— Я уроженец великого штата Теннесси, и ты это знаешь.
— Возможно. Но твои папочка и братец по фамилии Кемпбелл переехали в Техас. Я прав? — Черные глаза Кортина сверкнули. — Они все еще граждане Мексики?
Простодушное широкое лицо Кемпбелла покраснело.
— Так решил мой младший брат… Но скажи, стоило ли обижаться на глупые слова, сказанные в гневе…
— Крис, — прервал его Хилтон, — Сэмюель Данлеп сказал мне прямо в лицо, что считает меня и вообще всех южан варварами, потому что мы владеем рабами. — Засунув руки в карманы брюк, он, прищурившись, посмотрел на друга. — Не знаю, как бы ты отреагировал на такое оскорбление, но я не могу позволить этому сенаторскому сынку, который вею жизнь провел в Питсбурге, учить меня, как управлять плантациями! Сэм никогда не был южнее Филадельфии, поэтому я не могу позволить ему высказывать свои суждения об обычаях, принятых за линией Мейсон — Диксон.
— Согласен. Но все же я не могу понять…
— Ты уже начинаешь говорить как янки, Крис. Ты пробыл здесь слишком долго. Тебе пора возвращаться на Юг или в Техас. — Он рассмеялся. — Скажу тебе даже больше: старина Сэм должен быть рад, что я набросился на него.
Этот длинный шрам на челюсти только украсит его дьявольскую внешность. Сейчас, когда у него на лице такая отметина, говорящая о его безумной отваге, успех у женщин ему обеспечен.
— И, однако, ты чертовски хороший солдат, Хилл, и твои оценки были всегда высокими! Без твоей помощи я бы никогда…
Крис не успел закончить свою мысль. Дверь распахнулась, и в комнату вошел офицер. Высокий и стройный, с хорошей выправкой лейтенант Джефферсон [1] Дэвис широко улыбался, протягивая тонкую руку Хилтону Кортину.
— Сколько мне учить тебя? — спросил Дэвис, кивнув Крису. — Какого черта ты позволил выбросить себя вон?
Хилтон, довольный приходом веселого миссисипца, который постоянно опекал его во время учебы в академии, пожал Дэвису руку.
— Откровенно говоря, Джефф, без тебя здесь стало скучно, поэтому я решил, что с меня довольно.
— Я горжусь тобой, Хилл! Господи, если бы я только знал, я бы с радостью стал твоим секундантом. Так чем он оскорбил тебя?
— Разговор шел о рабовладении, — нехотя ответил Хилтон.
— Хилл, может, твой отец вмешается в это дело? Ты ведь знаешь, что меня отдавали под трибунал и выгоняли, но потом взяли обратно. Уверен, что все прояснится…
— Нет, Джефф. — Хилтон сжал губы. — Я ни о чем не буду его просить.
— Независимость — восхитительная черта, Хилл. И, однако… — Дэвис покачал головой. — Давай не терять связи, Кортин! Нам предстоят великие дела. — Он крепко сжал плечо Хилтона и вышел из комнаты.
