После того как Джефф Дэвис ушел, Крис Кемпбелл печально посмотрел на своего лучшего друга и на прощание крепко прижал его к груди. Хилтон не выдержал и рявкнул:
— Убирайся к черту, Кемпбелл!
Крис отступил, поднял руку, затянутую в перчатку, и отдал честь. То же самое сделал и Хилтон. Он стоял и смотрел, как этот большой человек твердым шагом направился к двери, открыл ее и вышел из комнаты.
У Джаспера дрожали губы, когда он закрывал последний чемодан.
— Вот и все, Джас. Поехали.
* * *
В «Старом Юге» царила тишина — кадеты готовились к параду. Хилтон, перекинув через плечо сюртук, в последний раз спустился по шаткой лестнице. Его красивое лицо было непроницаемым. Никто, даже черный слуга, следовавший за ним по пятам, не подозревал о том, что Хилтон Кортин сожалел о своем исключении из академии. Но это было правдой. Несмотря на юный возраст — через месяц ему исполнялся двадцать один год, — Хилтон был достаточно умен, чтобы понимать, что здесь, в Уэст-Пойнте, он встретил людей, принадлежавших к сливкам общества. Это были самые блестящие, самые храбрые и самые достойные молодые люди нации.
Хилтон спустился на причал, за ним торопливо шагал Джаспер, продолжая сыпать укоры на темноволосую голову хозяина.
— Мне будет стыдно посмотреть людям в глаза. Мне никогда не пережить такого позора…
Хилтон молча слушал его бормотание. Возможно, от этого Джаспер чувствовал себя лучше, а Хилтона его слова мало беспокоили, если беспокоили вообще. Когда они дошли до деревянной пристани, Джаспер запыхался и выбился из сил, но все равно продолжал ворчать. Хилтон сел на поваленное дерево, оглядел спокойную реку и только после этого повернулся к Джасперу.
— Джас, ты совершенно прав, — сказал он улыбаясь. — Я опозорил тебя, и ты никогда этого не переживешь. — Запустив длинные пальцы в волосы, он откинул голову назад и расхохотался.
— Дома ты не будешь так смеяться, — сказал Джаспер. — Не будет смеяться и твой отец.
Сахарная плантация «Ривербенд» на берегах Миссисипи, в окрестностях Нового Орлеана.
Август 1831 года
Сильвия Фэрмонт, настороженно оглядываясь по сторонам и прикусив от волнения губу, на цыпочках подошла к широкой резной лестнице. Бесшумно спустившись вниз, она остановилась, вцепившись в полированные перила, и, свесившись с них, заглянула в библиотеку. Через высокую арку она увидела Эдвина Фэрмонта, спящего в кресле со скрещенными на животе руками и склоненной набок седой головой.
Сильвия облегченно вздохнула и, пробежав через большой холл, выскочила из дома, прикрыв за собой тяжелую парадную дверь. Оказавшись на залитой солнцем галерее, она радостно засмеялась и, тряхнув длинными волосами, словно норовистый жеребенок, помчалась через расположенные уступами лужайки «Ривербенда».
Делила выглянула из окна верхнего этажа как раз в тот момент, когда раздувающаяся на ветру желтая юбка Сильвии мелькнула за кустами акаций, растущих на краю просторного двора. Рабыня покачала головой: Сильвии опять удалось прошмыгнуть мимо отца! Одному Богу известно, куда убежала эта девчонка.
Делила, улыбнувшись, отошла от окна. Эта высокая негритянка была служанкой Сильвии на протяжении последних восьми лет. Когда Сильвии исполнилось четыре года, а самой Делиле было только двенадцать, ей сказали, что теперь она будет занимать ответственную должность — опекать Сильвию. Делила была девочкой умной и сразу поняла причину столь необычного решения хозяина: никто из слуг, включая и старую нянюшку Сильвии, не мог справиться с маленькой непоседой. Сильвия отличалась неудержимой энергией, бесконечным любопытством и полным пренебрежением к предрассудкам. Не по годам развитая девочка, не признающая никаких запретов, плохо поддавалась воспитанию и превращала жизнь Делилы в бесконечную борьбу. Но, несмотря на их постоянные стычки, Делила любила свою маленькую госпожу и всячески защищала ее.
Делила собирала разбросанную одежду и книги Сильвии, думая о том, когда же ее подопечная научится вести себя как леди. Сейчас ей оставалось только надеяться, что Сильвия вернется до полудня. Делилу предупредили, что в «Ривербенд» приедет гость, и Сильвия должна встретить его вместе с отцом и матерью. Ее волосы должны быть аккуратно причесаны и завязаны ленточкой, руки и ногти чистыми, а манеры безупречными.
Поэтому Делила, расчесывая волосы Сильвии, несколько раз повторила девочке, что она должна оставаться дома. Сначала ей следовало поупражняться на пианино, а затем вместе с родителями ожидать прибытия гостя.
Делила поняла — Сильвия обнаружила, что ее отец задремал в кресле, а значит, она получила долгожданную свободу. Она не могла пренебречь возможностью вырваться из дома и насладиться солнечным августовским днем, и Делила не винила ее за это. У ребенка абсолютно не было музыкальных способностей, и она ненавидела каждую минуту, проведенную на высоком вращающемся стуле, придвинутом к роялю.
Сильвия умная девочка. Она вернется еще до того, как ее отец проснется, а мать спустится вниз. Делила не донесет на нее, и все будут довольны. Сильвия пробежала стремглав через сад, ловко уклоняясь от ветвей, сгибающихся под тяжестью плодов позднего лета: персиков, груш и слив. Рабы-негры, собиравшие богатый урожай фруктов, помахали Сильвии, приветствуя ее, а она улыбнулась им в ответ, прежде чем исчезнуть в густом лесу.
Осторожно прокладывая себе путь через зеленый перелесок, она с опаской высматривала змей и пауков. Протоптанная тропинка привела ее к поляне, граничащей с болотами, и через несколько минут она уже стояла у старой заброшенной церкви, куда ходили молиться рабы. Сильвии запрещали ходить к старой церкви, но она, тем не менее, часто приходила сюда. Это было ее потайное место. Сегодня она не могла задерживаться здесь надолго. Пройдя через кладбище, расположенное рядом с церковью, она оказалась на широкой дороге, ведущей к пристани.
Сильвия услышала резкий громкий гудок, и сердце ее забилось от восторга. Она побежала по узкой тропинке и оказалась у деревянного причала как раз вовремя, чтобы увидеть высокие трубы парохода, показавшегося из-за поворота реки. Прикрыв глаза от слепящего солнца, она смотрела как завороженная на огромный речной пароход.
Он был великолепен! Сверкая белыми боками на фоне безоблачного голубого неба, он выпускал в утренний воздух густые клубы черного дыма через две высокие трубы. Лоснящийся и длинный, гордый и прекрасный, он прокладывал себе путь через темную мрачную воду, и его гигантское колесо, медленно вращаясь, шлепало по воде. Широко открытые серые глаза Сильвии подмечали каждую деталь этого красавца парохода, от развевающегося на ветру флага и раскаленных докрасна котлов до сурового лица рулевого. Но вдруг радостная улыбка исчезла с лица Сильвии, и ее сменило недоумение. Пароход стал замедлять ход, словно капитан решил причалить к пустынной пристани «Ривербенда». Такого просто не могло быть!
