— Мертвяков, говоришь, насмотрелась? — Прервала его раздумья вендская знахарка, как назвал ее про себя Арне. — Ну, может и обойдется еще. Полежит немного, ее и отпустит. И, пожалуй, надо мне у тебя, господин прощения просить. — Она неожиданно смущенно покашляла и добавила прежде, чем Арне успел задать свой вопрос. — Для таких случаев твое лекарство — самое оно.
— Тогда ты останешься с ней. — Распорядился Арне, стараясь вернуть себе чувство главенства, которое пошатнулось под уверенной напористостью вендки. — Если что-то надо, позовешь Отто, он будет тут, у палатки. За девушку головой отвечаешь.
Остаток дня Арне провел среди солдат, раздавая распоряжения, проверяя посты, сглаживая конфликты в дележе добычи. Уже вечером его нашел срочный гонец, сообщающий, что завтра в лагерь прибудет король со своим штабом.
— Мало мне было Хуго. Теперь еще и Его Величество на мою голову! — раздосадованно подумал Арне и послал оруженосца поднимать десятников и созывать остальных рыцарей. Надо было обсудить меры безопасности на завтра. Например, услать подальше в дозоры нескольких балбесов, уже сейчас отобрать остатки и запереть все запасы спиртного, еще раз проверить доспехи и оружие… И, пожалуй, прямо сейчас начать с усиления всех дозоров.
Придя в себя, Гримница обнаружила, что лежит на чем-то мягком. Было тепло и в воздухе витал запах трав. Первая мысль была, что она проснулась в тереме, в своей постели, а все остальное — не больше, чем страшный сон. Вот сейчас она встанет, выйдет во двор, а там дядька Межамир скажет ей, что опасность миновала, отец прислал войска и все будет хорошо. Отец ведь не может бросить их просто так. И дело не в ней, не в Гримнице — нечаянном напоминании о потерянной любви. Отец — князь, он не может просто так отдать свою землю кому-попало. Спусти с рук одному, завтра каждый из соседей придет за своим куском.
Девушка потянулась к одеялу, чтобы встать и замерла. Вместо мягкого льна руки нащупали войлок. Дернув угол одеяла на себя, Гримница принялась внимательно рассматривать чужую вещь. Одеяло было плотным, немного жестковатым, но грело хорошо. Оно действительно пахло травами, и немножко дымом, и еще немножко чем-то незнакомым, чужим. Значит, все-таки не сон.
— Проснулась? — Услышав знакомый голос девушка попыталась резко встать, но перед глазами все закрутилось и княжна снова упала на подушки.
— Да ты лежи, не подскакивай так сразу. — в голосе Ванды-знахарки звучала укоризна. — Эх, совсем доконали тебя эти вояки.
Знахарка подошла к ложу и подала Гримнице кубок с чем-то, очень напоминающим медовый взвар. Варево пахло травами, хлебным вином, медом и еще чем-то непонятным, чужим, как и тот запах на одеяле.
— Что это? — Спросила та, скорее, чтобы начать разговор.
— А на что похоже? — Невесело усмехнулась Ванда. — Пей, давай, некогда нам разлеживаться, надо…
— Бежать? — С надеждой спросила княжна.
— И не думай! — Строго нахмурилась знахарка. — Бежать надо было, и это я воеводе нашему сразу говорила, в тот же день, как княжич войско увел. Уже тогда понятно было, что не к добру это. Так нет же, уперся: "Князь нас не оставит. Князь войско пришлет"… Ну и где то войско?
— А где дядька Межамир? И дядька Мирко? — Гримница уже знала, какой ответ услышит, но в глубине души еще теплилась надежда.
— Где им и должно быть, в Ирии пируют. — Ванда вздохнула. — Закс твой велел всех по-человечески похоронить. Значит, уйдут с миром.
— Он не мой! — Возмутилась девушка.
— Не твой, пока. Потому и говорю, некогда разлеживаться. Вставай, нам еще с заксом надо будет договориться о защите. Вроде, мужик он неплохой, может и получится.
— Получится! — Загорелась мыслью Гримница. — Я попрошу его, он пошлет к отцу за выкупом. Заксы — они серебро очень любят.
— Нет, девочка, нельзя тебе к князю. — Ванда потерла лицо, словно решаясь, а потом начала рассказ. — В столицу нельзя.
— Почему? Дядька Межамир тоже так говорил, но…
— Помяни мое слово, не просто так увел княжич войска. Вот ты скажи лучше, почему Межамир не вывел тебя потайным ходом? Я ведь знаю, что был такой ход.
— Заксы нашли выход и караулили там. — Тихо ответила Гримница, начиная понимать, куда клонит знахарка.
— Значит, и тут княгинюшка успела. — Покачала головой Ванда. Может, врут, конечно, люди, но не просто так княгиня Желана — одна у нашего князя. Сколько раз ни женился, а никак ему с женами не везет. То слуги печь плохо протопят, угорит жена, то дитё скинет, кровью изойдет, то с коня свалится… Думаю, неспроста это. Мать твою в столицу князь так и не возил, сам приезжал.
— А почему же он ее не накажет? — Возмутилась Гримница.
— А как докажешь? Опять же, не девка дворовая, сестра соседского князя. Не докажешь прилюдно, братец-князь за сестрину обиду вступится.
— И что же теперь делать? Если к отцу нельзя… — Гримница выглядела растерянной. Сплетни такие она, конечно, слышала и раньше. Но разве ж можно верить каждой сплетне? А сейчас Ванда говорила так убежденно, что поневоле верилось ей.
— Будем договариваться. — Вздохнула знахарка. — Мы уж как-нибудь приспособимся. Кто попозже уйдет, граница-то рядом. Кто останется, если три шкуры драть не будут. А тебе надо защитника искать, иначе пропадешь.
Забрав из рук княжны опустевший кубок, Ванда помогла той сесть на кровати и, достав гребень, аккуратно начала расчесывать спутавшиеся волосы.
— Значит так, сейчас спросим слугу, не найдет ли тебе какое платье на смену. Закс сказал, спрашивать, если что надо. Потом добудем чего-нибудь поесть. А потом будем думать, как дальше быть.
— Ты меня не осуждаешь? — Бросила внезапно Гримница, вклиниваясь в неспешно журчащий говор Ванды. — За то, что не смогла…, как Лелька не смогла… — При воспоминании о подруге у девушки перехватило горло и она изо все сил сжала зубы, чтобы не зарыдать в голос.
— За что ж тут осуждать? — Удивленно отозвалась знахарка. — Я тоже когда-то не смогла… Жизнь у нас у каждой своя. Ты так живешь, она — иначе…
Ванда помолчала, подбирая слова. А потом вкрадчиво спросила.
— Ты знаешь, сколько мы уже с заксами воюем?
— Давно. — Пожала плечами княжна. — Сколько себя помню, они к нам набегами ходили.
— А сколько я себя помню, — Ванда фыркнула, — мы — к ним. Это я к тому, что если каждая вдова сразу на меч кидаться будет, заксам скоро и воевать не понадобится. Просто приходи на пустую землю и делай, что хочешь.
Княжна задумалась. А знахарка Ванда, довольная результатом, засуетилась в палатке, словно у себя в хате. Гримница и дальше сидела в углу, напоминая нахохлившуюся птицу, и прислушивалась к звукам, доносившимся снаружи. В ожидании неизвестно чего время тянулось медленно, но изменить ничего было нельзя, поэтому девушка просто ждала.
Управившись с большей частью дел Арне нашел время поговорить с храмовником, по поручению короля сопровождавшим войска. Арне так и не понял, зачем этот старичок нужен тут, но не спорить же было. Тем более, бесконечными службами тот не изводил, поучениями не надоедал, все больше писал и писал в толстой книге.
Рыцарь как-то спросил храмовника, что он там пишет.
— По поручению Его Величества я описываю эту землю и все, что на ней, — ответил тот. — Где какая река течет, где какие деревья растут, где трава лучше подходит для коней, а где — для овец… Что за люди тут живут, какими ремеслами промышляют.
— А-а, ну да, это надо. Мы же сюда не просто в набег пришли. — Согласился Арне, приятно пораженный дальновидностью короля.
Со временем солдаты привыкли к приветливому старичку, прося его по случаю составить письмо домой, а то и обращаясь за советом. Тем более, в отличие от законников, денег за свои советы храмовник не брал, ссылаясь на то, что его неплохо содержат Храм и Его Величество.
Вот и сейчас Арне пришел с вопросом, как лучше уберечь благородную девицу от Хуго, желательно, не доводя дело до открытого бунта.
— Может, услать прямо сейчас ее к матери? — Спрашивал он, задумчиво глядя в огонь костра, у которого они с отцом-служителем уютно расположились.
