ничего более,— уверяю вас, с вашей женой все в порядке, как и с малышом. Но если желаете, я могу осматривать ее ежедневно, хотя не вижу в этом нужды.
Стефано кивнул и потупил взгляд в книгу, волнение нарастало:
— Доктор Москатти, до меня дошел слух, что вы совершаете церковный грех- избавляете женщин от беременности. Вы знаете, что я могу сделать с вами за это деяние?
Голос герцога стал стальным, как железо, его суровый взгляд просверлил доктора насквозь. Тот зажался на своем кресле, сильнее сжимая чемоданчик с лекарствами.
— Ваша Светлость,— слов не было, Москатти не мог их подобрать в свое оправдание, ведь он грешил и прекрасно об этом знал. Кто донес на него герцогу стало не важным, «доброжелателей» полно в округе. Это мог быть любой муж одной из тех женщин, которых он избавлял от беременности.— Дело в том, что я ищу иную выгоду в таких случаях: женщины идут за помощью ко мне, где я могу им ее оказать. Вы прекрасно знаете, что такие женщины пойдут на все, что угодно, лишь бы избавиться от неродившегося ребенка. Они начнут калечить себя, тем самым убивая не только дитя, но и себя. Я помогаю им, чтобы они жили…
— Думаю, что Папе будет интересно узнать о том, что существует врач, который идет против закона церкви и лишает жизни еще неродившихся детей. Я могу повесить вас сам, но могу написать письмо Папе в Рим и думаю, что смертная казнь вас будет ожидать в любом случае.
Москатти нервно сглотнул, понимая, что его жизнь, как и карьера закончилась в стенах этого замка. Он стал дышать глубоко и часто, чтобы дыхание поспевало за сердцебиением.
— Ваша Светлость, прошу вас, у меня жена и дети,— он был готов кинуться на колени перед герцогом, но обнадеживающие слова герцога его парализовали:
— Я прощу вам этот грех, доктор. Если вы сделаете кое-что для меня.
— Прошу вас, Ваша Светлость, я сделаю все, что угодно и клянусь Богом, что больше не посмею принимать женщин с целью лишения их беременности.
Герцог с силой захлопнул книгу и от этого грохота, доктор вздрогнул.
— Вы будете принимать роды у герцогини,— слова Стефано звучали холодно и стучали в висках,— как только ребенок родится, вы его задушите.
Глава 51
Находясь в своих покоях, Диана радовалась перестановке в детской. Марта приказала служанкам полностью вымыть стены и пол, а Агнессу усадила за шитье легкого балдахина, который прикрепится над колыбелью. Здесь было шумно, служанки сновали туда-сюда, вытаскивая старую мебель, полностью освобождая комнатку для новой.
Было любопытно наблюдать за этими передвижениями, даже ребенок пару раз толкнул мать в живот, давая о себе знать и как будто говоря, что хочет быстрее увидеть свою колыбель. Диана погладила живот и с улыбкой на губах уселась на свою кровать.
— Скоро сюда поднимется доктор Москатти,— сказала она Марте, и Агнесса обернулась,— я бы хотела остаться одна.
— Пошли все вон!— Приказала Марта, указывая слугам на дверь,— продолжим позже. Ее Светлость желает остаться одна.
Агнесса встала со своего места, взяла ткани и поклонилась герцогине:
— Займу место в одном из залов, если вы не против.
Диана кивнула, желая остаться в тишине и привести мысли в порядок. Всегда, когда доктор Москатти ее осматривал, то было волнительно. Она боялась, что однажды он скажет что-нибудь плохое о ребенке. Диана прекрасно знала, что в этот раз проклятье ляжет на нее саму, но все равно было страшно за сына. Или за дочку. Не важно кто из Висконти родится у нее первенцем, это будет их со Стефано малыш. Они еще не говорили по поводу дальнейшей судьбы девочки, но надо было выгодно выдать ее замуж, возможно, за дофина Франции. Или сына герцога Бургундии.
Диана мечтательно гладила живот, воображая, какая жизнь сложится у этого ребенка, и зашла в комнатку, которую уже начали готовить к его появлению. Она окинула ее взглядом: здесь стало чище и светлее. Вся убранная мебель лишь нагромождала ее, но пока ее нет, то места стало больше. Взгляд упал на полотно, натянутое на большей площади стены. На сером от грязи цвете была изображена женщина с миловидным лицом, она держала на руках ребенка, а рядом ангел даровал тому голубя. Диана залюбовалась картиной, изучая черты лица незнакомки и приходя к выводу, что эта картина была создана по библейскому сюжету. Она вызывала тепло и умиротворение. Почему раньше этой картины не было видно? Скорее всего, она была скрыта громоздкой мебелью.
Диана пальцем дотронулась до картины и смахнула пыль. Эту картину она предпочла бы отставить, но прежде ее надо привести в порядок и дать художнику замка задание ее реставрировать.
Герцогиня стала стягивать полотно, уверенная в том, что сама сделает это аккуратнее слуг. Они ничего не смыслят в искусстве и могут ее повредить. Как только полотно стянулось наполовину, перед Дианой предстала дверь. От неожиданности девушка замерла, пораженная своей находке.
* * *
Доктор Москатти дрожащими руками провел по лицу, на котором большими каплями выступил пот. Он сидел какое-то время молча, даже не смотря на герцога. Перед глазами возникла картина, как он собственными руками душит новорожденного ребенка… Этот ребенок будущий наследник миланского престола. Как? Как можно убить дитя? А если он, доктор, не сделает этого, то будет повешен и его дети будут голодать без кормильца. А как же больные люди, которые останутся без его помощи? Но если он это сделает, то как будет смотреть в глаза Ее Светлости? Диана подобна ангелу, которого послали на землю. Герцог явно обезумел.
— Но как же такое сделать?— Тихим голосом спросил он, наверно больше даже себе,— это же ваш наследник! Это ребенок!
— Будут еще,— спокойно ответил Стефано,— это надо сделать так, чтобы герцогиня ничего не заподозрила. Я бы мог просить вас вытянуть этого ребенка из ее чрева уже сейчас, но боюсь, Ее Светлость этого не переживет.
— Она не переживет смерть дитя, которое будет рожать,— доктор дрожал, его
