Скрестив на груди руки, Рейнгольд мрачно уставился в пол и глухо произнес:
— Между нами все кончено.
Капитан в изумлении отступил:
— Что это значит? Ведь ты уехал с ней вместе!
— Ну да! По ее настоянию, а затем дело дошло до окончательного решения.
— Ты порвал с ней? — спросил Гуго.
— Я? Нет! — с горечью возразил Рейнгольд. — Беатриче сама настойчиво довела дело до разрыва. Зачем понадобилось ей принуждать меня к разговору сразу после того, как мне стало ясно, чего я из-за нее лишился? Она потребовала от меня отчета в мыслях и чувствах, и я сказал ей правду, которую она хотела знать. Может быть, я говорил безжалостно, но если даже я был жесток, то она сто раз вынудила меня к этому.
— Могу себе представить, насколько я знаю синьору Бьянкону! — вполголоса заметил Гуго.
— Насколько ты ее знаешь? — повторил Рейнгольд. — Напрасно ты так думаешь! Я сам лишь вчера вечером вполне узнал ее. Что это была за сцена!.. Уверяю тебя, Гуго, даже ты, при всей своей энергии, не справился бы с нею. В человеке должен сидеть демон, чтобы противостоять такой женщине. Эта сцена довершила наш разрыв.
В его словах не слышалось облегчения: в них звучала лишь глухая ненависть. Капитан покачал головой.
— Боюсь, что тем дело не кончится. Беатриче не такая женщина, которая станет томиться в бессильных слезах… Берегись, Рейнгольд!
— Она грозила мне мщением, — мрачно сказал Рейнгольд, — и, насколько я ее знаю, исполнит угрозу. Но пусть только попробует! Я не боюсь того, что сам вызвал, со счастьем у меня и без того покончено.
— А если разрыв между вами бесповоротно решен, ты не считаешь возможным примирение с Эллой? — серьезно спросил капитан.
— Нет, Гуго, об этом не может быть и речи. Я знаю, она не в состоянии забыть. В ее сердце ничто не говорит обо мне, если когда-нибудь и говорило. Между нами слишком глубокая пропасть, и через нее нет моста. Я потерял последнюю надежду.
В эту минуту разговор братьев был прерван Ионой, который буквально ворвался в комнату. Рейнгольд рассердился, что слуга его брата позволил себе без спросу явиться в его кабинет, с языка Гуго уже готов был сорваться строгий выговор, но выражение лица матроса заставило его остановиться.
— Что случилось, Иона? — с тревогой спросил он. — Ты принес какие-то особенные новости?
— Господин капитан! — В голосе матроса не было обычного спокойствия, он заметно дрожал. — Я сейчас из дома Эрлау… вы знаете, я часто там бываю… Старый господин вне себя, вся прислуга на ногах, Аннунциата от слез чуть не ослепла, хоть ни в чем, по правде сказать, не виновата, а молодая госпожа…
— Но что случилось? — крикнул Рейнгольд, вскакивая с места со страшным предчувствием в душе. — Какое-нибудь несчастье?
— Ребенок пропал еще с утра! — с отчаянием воскликнул Иона. — Если он не найдется, мать, наверно, умрет.
— Кто пропал? Маленький Рейнгольд? — допытывался Гуго, между тем как его брат застыл, не сводя взора с вестника несчастья и не в силах вымолвить ни слова. — Как могло это случиться? Разве за ним никто не смотрел?
— Он, как всегда, играл в саду, — стал объяснять Иона, — и с ним была Аннунциата. Она ушла на несколько минут в дом, так часто бывало. Вернулась в сад, а калитка открыта, и мальчик пропал без следа. Уж они у всех соседей спрашивали, все кругом обыскали; только нигде поблизости нет ни прудов, ни рвов, где с мальчиком могло бы приключиться что-нибудь худое, а если бы он сам убежал, так ведь он уже не такой маленький, сумел бы найти дорогу домой. Никто ничего не может понять.
Взоры братьев встретились, и глаза обоих выразили одну и ту же мысль. В следующее мгновение Рейнгольд, бледный как смерть и весь дрожа от волнения, уже схватил со стола шляпу.
— Я добуду объяснение, — крикнул он. — Я знаю, где искать мальчика! А ты ступай поскорей к Элле, Гуго! Я приду вслед за тобой, может быть, с ребенком!
Капитан, сохранивший больше хладнокровия, быстро схватил его за руку.
— Прошу тебя, Рейнгольд, не поступай опрометчиво! Мы даже еще не знаем всех обстоятельств. Мальчик в самом деле мог заблудиться и до сих пор не вернуться домой, так как не умеет говорить по-итальянски. Может быть, теперь его уже привели к матери. Что ты хочешь делать?
— Требовать, чтобы мне возвратили сына! — с яростью крикнул Рейнгольд. — Так вот какую месть придумала эта фурия! Она захотела одним смертельным ударом поразить нас обоих — Эллу и меня!.. Но я сумею найти ее. Пусти меня, Гуго! Мне надо к Беатриче.
— Это ничему не поможет, — воскликнул капитан, испуганный выражением лица брата и тщетно пытаясь его удержать. — Если твое подозрение справедливо, она выдержит свою роль. Ты только еще больше раздражишь ее. Надо принять другие меры.
Рейнгольд с силой вырвался от него.
— Пусти меня! Только я один могу принудить ее вернуть ребенка, но если и я ничего не добьюсь, тогда несчастье неизбежно!
И он бросился вон из комнаты.
Хотя до дома, в котором жила Беатриче, было довольно далеко, Рейнгольду понадобилось не больше четверти часа, чтобы туда добраться. Обычно он не нуждался в докладах — перед ним распахивались все двери, поскольку на него смотрели как на полновластного повелителя. Но теперь слуга, отворивший ему, стал настойчиво уверять его, что синьора не может никого видеть, даже синьора Ринальдо, так как она серьезно заболела и строго запретила…
Рейнгольд не дослушал. Оттолкнув слугу, он пробежал в переднюю и распахнул дверь в гостиную; она оказалась пустой, так же как и соседний будуар, в остальных комнатах все двери были отворены настежь. Нигде не было и следа артистки, по-видимому, покинувшей дом, Рейнгольд понял, что опоздал, но, несмотря на поразившее его ужасом открытие, в глубине души смутно чувствовал, что бегство Беатриче помешало ему совершить преступление. В его теперешнем настроении он был способен на все. Страшным усилием воли принудив себя успокоиться, он вернулся к слуге, не решившемуся следовать за ним и стоявшему в передней.
— Итак, синьора уехала. Когда? — спросил Рейнгольд.
Слуга колебался с ответом, лицо господина не сулило ему ничего хорошего.
— Марк, ты должен ответить! Ты видел, что меня не удержала выдумка, которой ты по приказанию синьоры пытался обмануть меня. Еще раз спрашиваю: когда и куда она уехала?
Марк, по-видимому, не был посвящен в тайну, так как не смог ответить а эти вопросы. Подслушав вчера часть разговора между своей госпожой и синьором Ринальдо, он по-своему объяснил сегодняшние события. Совершенно в характере Беатриче было уехать на несколько дней из города, хотя бы только для того, чтобы сделать невозможной постановку оперы Ринальдо, и вполне понятно, что последний был вне себя от гнева. Это был уже не первый разлад между ними, но до сих пор ссоры оканчивались примирением. Предвидя и на сей раз такой исход, слуга сообразил, что ему выгоднее поддержать хорошие отношения с той стороной, которая всегда оказывалась победительницей. Потому он сообщил, что синьора уехала рано утром, приказав всем говорить, что она больна; уехала она в собственном экипаже. Больше он ничего не знал.
