Фредерик громко откашлялся.
– И что вам сказала мисс Делакорт? – резко спросил он с сжавшимся от страха сердцем.
– Только то, что… что вас нет дома в данный момент. И еще она показала браслет. Это было ужасно. Видели бы вы лицо Элинор, когда она увидела его. У нее едва не произошел разрыв сердца из-за вас.
Браслет? О чем она говорит?
– Я думал, ты уже покончил с этим делом, – проворчал Хенли, неловко переминаясь с ноги на ногу. Потом похлопал жену по плечу. – Хватит плакать, дорогая.
– Да, я покончил с этим делом сегодня утром, – сообщил Фредерик. – Не могу поверить, что Молли смогла убедить Элинор в обратном. – Однако, говоря это, он понимал, насколько нелепо звучат сейчас эти слова. Конечно, Элинор поверила Молли, которая, учитывая сложившиеся обстоятельства, постаралась в отместку испортить ему жизнь. Проклятие, разве можно было ожидать, что эти две женщины встретятся. И черт бы побрал Хенли за то, что тот выболтал жене адрес. О чем он только думал?
– Леди Хенли, поверьте, сегодня утром я прекратил всякие отношения с Мол… с мисс Делакорт. Это был первый и единственный мой контакт с этой женщиной с того момента, когда я приехал в Лондон. Я дал ей ясно понять, что между нами все кончено.
Леди Хенли посмотрела на него через комнату:
– Если вы прервали с ней отношения, то почему подарили ей браслет сегодня утром, как она утверждает? Причем этот браслет под стать кольцу Элинор.
Браслет? О, черт возьми! Ему стало нехорошо, когда он вспомнил о браслете с рубином и бриллиантами, который купил в сочетании с обручальным кольцом. Он подарил его Молли, чтобы успокоить ее, перед тем, как уехать из Лондона. Это был ничего не значащий подарок, о котором он совершенно забыл.
– Я подарил ей этот браслет давно, до поездки в Эссекс. Еще до того, как вновь встретился с Элинор. Он ничего не значит…
– Почему я должна верить вам? – Селина покачала головой. – И почему Элинор должна верить?
– Выходит, для вас слова шлюхи правдивее моих слов? – рявкнул Фредерик, злясь на себя и на Хенли. И вообще на всех на свете.
Леди Хенли охнула, и лицо ее побелело.
– Вам следует покинуть нас, сэр. Немедленно. Хенли, пожалуйста… – Она умоляюще посмотрела на мужа.
– Иди наверх, Селина, дорогая, – сказал Хенли, кивнув в сторону лестницы. – Позволь мне проводить мистера Стоунема.
Леди Хенли, не сказав ни слова, двинулась к лестнице, всхлипывая.
Фредерик повернулся к Хенли, дрожа от гнева:
– Какого черта ты рассказал ей о Джермин-стрит? Я же говорил тебе, что постараюсь как можно скорее покончить с этим делом.
– Послушай, я думал, что ты уже порвал с прежней связью. Я отношусь к леди Элинор с большим уважением и не потерплю, если ты будешь вести себя с ней легкомысленно. Если все, что здесь было сказано, правда…
– Значит, ты тоже веришь Молли? Ты действительно думаешь, что я подарил ей браслет сегодня утром? Что я собирался, женившись на Элинор, по-прежнему содержать любовницу? Ты считаешь, что я способен так обойтись с Элинор?
– Ты был бы не первым мужчиной, который так устраивает свою жизнь, – сказал Хенли, пожав плечами. – Но леди Элинор – ближайшая подруга Селины, и я не позволю…
– Черт тебя побери! – Фредерик приблизился к Хенли и ткнул пальцем в его грудь. – Мне казалось, что ты понимаешь, какие чувства я испытываю к Элинор. Думаешь, я стал бы рисковать своим браком ради такой женщины, как Молли? Или какой-то другой?
– Я верю тебе, – сказал Хенли умиротворяющим тоном. – Тем не менее тебе лучше уйти сейчас. Завтра я отправлю Селину и леди Элинор домой, и ты сможешь спокойно завершить свои дела здесь, в Лондоне. Мы все уладим, когда ты прибудешь в Эссекс. А до этого я постараюсь как-то сгладить впечатление, сложившееся у женщин.
Фредерик только покачал головой, пытаясь успокоиться.
– Проклятие, я всегда был честен со всеми вами. Сколько раз я должен доказывать это ей и тебе? – простонал он. Элинор снова и снова сомневалась в нем, как и все остальные. Так пусть все катится к черту.
Он стремительно пересек комнату и остановился у подножия лестницы.
– С меня достаточно, Элинор Эштон. Вы слышите меня? – Он постучал кулаком по стене с такой силой, что зеркало вылетело из оправы и упало на мраморный пол к его ногам, разбившись на мелкие кусочки. – Я устал доказывать свою порядочность по отношению к вам. Возвращайтесь в Эссекс, но не ждите, что я помчусь за вами.
С этими словами Фредерик схватил свою шляпу с вешалки и распахнул входную дверь. Та с грохотом ударилась о стену, а он выскочил на крыльцо и далее на тротуар. Ему необходимо было поскорее напиться до помрачения сознания, чтобы не думать ни о чем.
Если все считают его беспутным, аморальным прожигателем жизни, то он не станет отказывать себе в удовольствии. И пошло все к черту.
Элинор посмотрела в окно церкви на мрачное серое небо. В душе ее тоже царил мрак. Натянув накидку на плечи, она откинулась на спинку деревянной скамьи, старясь сосредоточиться на проповеди приходского священника. Кажется, он говорил что-то о противлении пороку? «Как кстати», – подумала она, снова прилагая усилия, чтобы сосредоточиться на его страстной речи.
Но тщетно. Ее мысли витали где-то, как это было в течение уже нескольких недель после ее возвращения домой в Ковингтон-Холл. Сколько времени прошло? Она потеряла счет дням. Кажется, более месяца. Элинор снова посмотрела в окно и вздрогнула, ощутив холод, отчего по спине ее побежали мурашки.
Фредерик выполнил свою угрозу и не последовал за ней. Верный своему слову, он оставался в Лондоне и послал письмо своему отцу, в котором сообщил, что отказывается выполнять условия брачного контракта и хочет аннулировать его. Элинор тоже в конце концов набралась храбрости и сказала отцу, что не выйдет замуж за Фредерика Стоунема, будь он даже единственным подходящим женихом во всей Англии.
Лорд Уортингтон был взбешен, а отец Элинор убеждал его, что нельзя принуждать к браку молодых людей, если они не пришли к обоюдному согласию. При этом не должно быть никаких обид и взаимных обвинений.
Элинор хотелось расцеловать отца за то, что для него ее благополучие, ее счастье важнее сделки, заключенной с бароном. Тем не менее отец, казалось, был расстроен, полагая, что каким-то образом обманул ее надежды. Теперь он чаще обычного уединялся в своем кабинете, уткнувшись носом в книгу. Вероятно, это был кто-то из его любимых греческих философов. О браке с Фредериком или с кем-то другим больше не было речи.
Элинор взглянула на мать, сидящую в данный момент рядом с ней на скамье в элегантном шелковом воскресном платье; ее губы были плотно сжаты. Хотя отец матери был приходским священником, она не очень жаловала церковные службы. Однако положение в обществе вынуждало ее посещать церковь, чтобы не подвергать риску свою репутацию. Она настояла, чтобы дочь сопровождала ее этим утром, и Элинор охотно согласилась, решив, что служба позволит ей отвлечься от тяжелых мыслей.
