Вдали слышался грохот прибоя. На мгновение ему показалось, что он слышит тот странный шепот. Он замер и всмотрелся в туман и вершины башен Хайклифа, плавающих в этой белизне.
Ничего. Странно, почему он не слышал его в Англии, только здесь, на острове… острове Пэн. Без сомнения, проблемы со слухом начались из-за кораблекрушения. Он перестал обращать внимание на шепот, поскольку у него были более срочные дела.
Почти неделю он беспокоился о Пэн, сначала следуя на запад к побережью, а затем плывя к скалистым берегам острова. Никогда он не испытывал столь сильного страха как тогда, когда представлял себе, как беззаботная Пэн натыкается на это порожденье дьявола, Жан-Поля. Эти мысли доставляли ему почти физическую боль. Он бродил по палубе, злясь на команду, капитана, ветер.
Только несколько часов назад ему пришло в голову, что Пэн, возможно, надеялась, что он отправится следом за нею. Вполне вероятно, она даже думала, что он так испугается за неё, что забудет её вероломство, забудет, что она чуть не совершила государственную измену. Она была достаточно безрассудна для этого. Но он был не настолько глуп, чтобы довериться ей во второй раз.
Гнев, питаемый подозрением и старыми душевными ранами, отравлял его. Но несмотря на злость, он не мог заставить свое тело прекратить желать её, ту, которая приводила его в ещё большую ярость. Прошлой он видел сон, который казался таким реальным, что он мог бы поклясться, что ощущал себя в ней, объятого влажным жаром, а его спину и ягодицы царапали её ноготки.
Морган почувствовал, как его непослушное тело пришло в волнение от воспоминаний. Тогда он вспомнил, как, несмотря на его любовь, когда он был столь растерян и одинок, Пэн предпочла поверить Жан-Полю, а не ему. Боже, после того, как она отвернулась от него, он сам чуть не потерял веру в себя. Шлюпка качалась на волнах, и он чуть не прикусил щёку, стискивая зубы и пытаясь отделаться от воспоминаний.
Туман рассеялся, но когда они подплыли к острову, от его гнева море могло превратиться в пар. Он встал, пристально разглядывая открытое место между скалами. Пока он наблюдал, из-за одной из этих скал появилась Пэн. Под плащ она одела свободный киртл[85] и шерстяное платье цвета бронзы, которое как бы делало её частью острова, одновременно и суши, и моря. Она остановилась между скалами и стала ждать.
Её присутствие подтвердило все его подозрения. Она ожидала, что он испугается за неё, а значит простит. Шлюпка пристала к берегу, и Морган спрыгнул в пену. Ему было видно, как Пэн, сложив руки на груди, ждала его. Она не пыталась позвать его. Не пыталась пойти ему на встречу.
Позади него, на востоке, чернильные облака сорвались с горизонта и поползли к острову. Плащ Моргана скользил по воде, пока он широким шагом не подошел к Пэн, положил руки на бедра и впился в неё взглядом. Вокруг них шипел прибой, будто закипая от гнева Моргана.
Пэн заговорила прежде, чем он смог вымолвить хоть слово:
— Возвращайся. Его здесь нет.
— Это плохо бесполезная уловка, Пенелопа Грэйс Фэйрфакс. Даже любовная горячка не извиняет тебя. Я здесь только для того, чтобы найти священника, поэтому нечего надеяться… что ты сказала?
Пэн не шелохнулась:
— Я сказала, возвращайся. Священника здесь нет. Я настоятельно просила лорда Монфора не обманывать тебя, но кажется, он все равно сделал это вопреки моим просьбам.
— Ты хочешь сказать, что Кристиан просил тебя вернуться на Покаяние, в руки Жан-Поля? Ну хватит, моя милая озорница. Он, конечно, сыграл со мной пару злых шуток, но ни одна из них не была такой как те, что преподнесла мне ты. И он не подверг бы опасности женщину.
К гневу, кипевшему в нем, прибавилось осознание того, что пока он переживал за её безопасность, она сидела в своем замке, в теплоте и уюте.
— Кровь Господня, — сказал он. — Я не хотел ехать сюда, и единственная причина, заставившая меня сделать это, заключается в том, чтобы разыскать священника. Не надо рассказывать мне сказки об интригах Кристиана. По крайней мере, имей честность признать свои грехи. Одним больше, одним меньше, все равно ничто не заставит меня простить то, что ты сделала.
Приподняв бровь, Пэн оставалась неподвижной, хотя ветер усилился и играл её волосами.
— Видимо, я должна кое-что тебе объяснить. Несмотря на то, что ты считаешь себя даром божьим для любой женщины, ты ошибаешься, если думаешь, что я все ещё числюсь среди твоих воздыхательниц.
Он потерял всякую надежду справиться со своим гневом, но как раз когда он почувствовал, что гнев его готов вырваться наружу, его тело начало предавать его. Её груди поднимались и опускались в такт участившемуся дыханию, и его пристальный взгляд переместился на них. Он сделал шаг, что позволило ему вплотную приблизиться к ней. Он послал ей зловещую улыбку, в которой смешались гнев и страсть, а она продолжала стоять на месте, вместо того чтобы бежать прочь. Он не позволит ей оставаться равнодушной. Он понизил голос, зная, что его дыхание касается её щеки.
— Ты мечтала обо мне, как и я о тебе? — Она не смотрела на него, трусиха, но он заставил её покраснеть. — Сейчас я так хорошо помню, как ты дрожала, когда я целовал твои бёдра, и как твой рот прикасался ко мне.
Тут она быстро отступила на несколько шагов, и он усмехнулся, услышав её сдавленное дыхание.
— Я помню, — сказал он, — как ты просила меня простить тебя и быть с тобой.
— Хорошенько запомни это, — ответила Пэн, поднимая голову. — Поскольку я сомневаюсь, что ты когда-либо ещё услышишь эти слова, во всяком случае, не от меня. Мне жаль, милорд. Здесь нет никого, кто желал бы упасть к вашим ногам. Возвращайся на свой корабль. Если бы я чувствовала к тебе хоть что-то, то пожелала бы тебе упасть за борт и пойти ко дну.
Затем она повернулась, и не оглядываясь прошла между двумя скалами к утесам. Морган смотрел ей в след. Его обманул Кристиан, или Пэн? Иисусе, временами эти двое были так похожи.
Он услышал сдавленный смех и поднял глаза на утес. На утесе, хихикая и перешептываясь, расположились почти все жители Хайклифа. Морган бросил на них полный отвращения взгляд. Она позволила им смотреть, как отсылает его прочь, как жалкого труса, не достойного целовать её ноги. Его пристальный взгляд вернулся к удаляющейся спине Пэн. Наблюдая за ней, он забыл о шуме, доносящемся с утесов, пытаясь побороть невыносимую смесь ярости и желания. Он и не предполагал, что Пэн будет не единственной, кто уступит желанию при их встрече.
Пристальный взгляд Моргана ни на миг не оставлял стройную фигуру Пэн. Она заслужила, чтобы он оставил её одну, а Жан-Поль действительно вернулся бы на Покаяние. Кровь Господня, сейчас он хотел оказаться как можно дальше отсюда, а еще ему хотелось бросить Пенелопу Фэйрфакс в море и наблюдать, как она начнет ругаться и отплевывать морскую воду.
