Высокий центральный блок с массивным фронтоном и колоннадой доминировал над крыльями, которые напоминали крылья не только в архитектурном значений этого слова. Дом был похож на исполинского стервятника: темного, зловещего и готового камнем обрушиться на жертву.
У нее возникло впечатление, что она бредит и находится не в реальном мире, а стала героиней романа. Это впечатление усилилось, когда она через дверь, годящуюся для соревнований великанов, вошла в помещение, предназначенное как будто специально для того, чтобы лишить ее остатков духа. Это был трехцветный зал с рядами темных римских колонн, едва видимых в сгущающихся зимних сумерках. Ни ковра, ни гобеленов или картин, ни позолоты — серо-стальной камень арок и сводчатого потолка. Сэкстон-Айверли был построен не более ста лет назад в классическом, а не готическом стиле, но Диана видела более старые замки и разрушенные монастыри, которые выглядели намного уютнее.
Стоял жуткий холод. Когда дверь с лязгом закрылась, хотя бы перестал ощущаться дувший со стороны моря ветер. Но теплее не стало.
— Я леди Айверли, — сказала она лакею, который открыл дверь. — Пожалуйста, сообщите его сиятельству, что я приехала.
Слуга, молодой парень, который был одет в такую же старомодную ливрею, что и лакей в доме на Сент-Джеймс-сквер, что-то ответил. Диана не разобрала что. Он говорил с акцентом или на местном диалекте, настолько сильно выраженном, что Диана не поняла ни слова. По его лицу она догадалась, что слуга тоже ее не понимает.
— Может, вы позовете управляющего? Или дворецкого? Или экономку? — медленно и четко произнося слова, предложила она.
Он кивнул на слове «дворецкий», сказал что-то похожее на «мистер Хедли» и удалился.
— Боже милосердный, — переходя на шепот, начала Шанталь то ли молитву, то ли божбу.
Диана думала, что она продолжит, но ее упрямая служанка промолчала.
У них оказалось достаточно времени, чтобы продолжить осмотр. Довольная, что тепло одета, Диана заметила, несмотря на сгущающуюся темноту, что зал имеет совершенные пропорции. При свете сотен свечей или солнца, проникающего сквозь высокие окна, здесь было бы восхитительно. А тем временем холод от черно-белого мраморного пола начал проникать сквозь подметки.
Наконец, прихрамывая, в белом парике и наряде, который носили пятьдесят лет назад, в зале появился старик слуга.
— Миледи.
Когда он отвешивал поклон, Диана испугалась, как бы он не потерял равновесия.
— Мы не ожидали вас, — сказал он тоже с сильным акцентом, но все-таки его можно было понять.
— Должно быть, мое письмо задержалось. Пожалуйста, сообщите его сиятельству, что я приехала, — повторила она.
— Его сиятельства нет в доме. Он на шахте. — По крайней мере Диана подумала, что он сказал именно это. — Меня зовут Хедли. Я здесь дворецкий.
— Хедли, вы долго служите в Сэкстон-Айверли?
— Шестьдесят лет, пятьдесят дворецким.
— Вы должны много знать об истории дома, и я бы с удовольствием послушала ваши рассказы. А сейчас отведите меня, где потеплее. Я побуду там, пока подготовят мою спальню.
Диана помнила, что дядя Себастьяна, предыдущий виконт, никогда не был женат. В доме десятилетия не было хозяйки.
— Все, что мне сейчас нужно, — это огонь и постель. Мисс Дюпон, моя модистка, объяснит служанкам, как подготовить комнату и присмотреть за багажом.
— Хорошо. Есть комнаты за комнатой его сиятельства.
— Это будет вполне приемлемо. А пока отведите меня в любую комнату, где есть огонь.
— В гостиной нет огня.
Хедли почесал нос и задумался.
Тем временем ступни Дианы постепенно превращались в ледышки.
— И в утренней комнате нет. В голубой приемной тоже.
— А какой комнатой пользуется его сиятельство? Вы наверняка должны поддерживать там огонь — при такой-то погоде.
— В библиотеке? — улыбнулся дворецкий.
Конечно. Где же еще?
— Проводите меня в библиотеку и пошлите за чаем. И попросите экономку прийти туда.
Через полчаса появился чай, но не экономка. В сравнении с теми, что она видела раньше, эта-библиотека выглядела монументальной. В отличие от помещения на Сент-Джеймс-сквер здесь царил хаос. Полки были заняты тысячами томов, расставленных без всякой системы. Некоторые тома стояли вверх ногами, другие лежали. Книги и бумаги были навалены на стульях, столах, на полу. Здесь же находились непонятные механические устройства в разной степени завершенности, разнообразные инструменты, катушки, пружины и куски металла. Диана улыбнулась, когда поняла, что комната, несмотря на огромные размеры, напоминает кабинет отца в Уоллопе. Она также вспомнила, что последний лорд Айверли состоял в переписке с мистером Монтроузом. У них, наверное, было много общего.
В одном конце комнаты излучала приятное тепло большая керамическая печь. Диана подошла к ней и стала греть руки. Диана никогда такой не видела и догадалась, что печь сделана за границей. Это было очень эффективное устройство и работало настолько хорошо, что уже через несколько минут Диана смогла снять верхнюю одежду и отодвинуться от источника тепла. Перед письменным столом, на котором не были навалены книги, листы бумаги или скрученный: металл, стоял единственный ничем не занятый стул. На столе лежали аккуратно сложенные и придавленные пресс-папье бумаги и небольшая стопка писем. Диана перебрала письма и наткнулась на свое, еще не распечатанное. Какие бы дела ни удерживали ее мужа, они не позволили ему знакомиться с почтой в течение нескольких дней.
Лакей, которого невозможно было понять, появился через час или около того. Диане удалось выяснить, что его зовут Джордж и что он должен проводить ее в отведенную ей комнату. Теплый воздух в библиотеке сморил ее; и теперь она мечтала подремать в мягкой постели. Путешествие по бесконечным, с каменными сводчатыми потолками коридорам снова лишило ее чувства, уюта. К моменту, когда Джордж открыл дверь в ее комнату, она успела снова окоченеть, а вид комнаты никак не мог поднять настроение. Если это было то, что в Сэкстон-Айверли считали обстановкой, предназначенной для женщин, ей страшно было представить, в каких условиях здесь живут мужчины.
В огромной комнате со стенами, полом и потолком из серого камня стояла старомодная кровать на четырех ножках с пологом из шерсти, который не только был так стар, что потерял свой первоначальный цвет, но и служил пищей для многих поколений моли. Кроме пары деревянных стульев е плетеными сиденьями, из мебели в помещении находилась лишь массивная и ужасно некрасивая конструкция, соединявшая в себе сундук и платяной шкаф. Она была сделана из какого-то темного дерева и обильно украшена грубой резьбой. Диана, изучавшая подобные вещи, оценила, что всем предметам обстановки не менее двухсот лет, то есть они гораздо старше дома.
