Мне будет спокойнее, если ты будешь рядом, – честно сказала Диана.
После слов Линея о предателе она не могла смотреть в лица слугам – в каждом виделся убийца. А Каю она доверяла всецело и была очень рада, что он сам предложил остаться с ней.
Пожелав друг другу добрых сновидений, они разошлись каждый в свой угол. Кай засопел, едва его голова коснулась клинии, а к Диане сон не шел. Она была взволнована всем, что услышала сегодня. Собственный дом стал казаться настолько небезопасным, что она попросила Кая ночевать в ее покоях, забыв о приличиях и предрассудках.
И это тоже было волнительно.
Диана вспомнила, как он разозлился на нее за слова об Аполлоне. Она так и не поняла, что именно не понравилось Каю.
«Кого ты обманываешь, Диана? Себя, раба, Аполлона?» – голос матери так резко зазвучал в голове с какой-то ужасной издевкой, что Диана села в постели, всматриваясь в темноту комнаты. Сердце стучало как бешеное от испуга, в горле пересохло.
Диана тихо встала с кровати и на цыпочках пошла к алтарю. Хотелось зажечь свечу, но руки дрожали, а еще она боялась разбудить Кая.
– Я никого не обманываю, – прошептала Диана, прижимая к груди шкатулку с ликом Аполлона.
«Диана, не ври себе. Как давно твои молитвы перестали быть искренними, а взгляд устремился не к солнцу, а к земному рабу? Я зол на тебя. Ты обещана мне. Ты обещала любить лишь меня», – голос матери снова застал Диану врасплох, и она пошатнулась, едва не выронив шкатулку.
Тело свело судорогой, голова закружилась. Диана опустила шкатулку на пол и склонила голову, глядя на изображение солнечного бога. Она всегда радовалась, когда он посылал ей видения, обращаясь к ней голосом покойной матери, но сегодня испытывала только стыд.
– Я лишь хочу его защитить и сделать свободным, – выдохнула она еле слышно.
«Твое сердце мне больше не принадлежит. Ты предала меня, Диана!» – голос рассек голову болью, как молния расколола дерево во время смотрин. На этот раз Диана слышала голос не матери, а разъяренного мужчины. Он гремел как гром.
Диана опустилась на колени – голова так кружилась, что она побоялась не устоять на ногах и упасть.
– Обрушь на меня свою кару, но я его не оставлю. И не уеду в Помпеи, пока не защищу тех, кого люблю, – упрямо прошептала Диана, впервые в жизни споря с Аполлоном.
«Жалкие игры смертных. Уезжай из Мизен, пока можешь!» – пророкотало в ее голове, а затем все закончилось.
– Прости, Аполлон, пока не могу, – выдохнула она со слезами на глазах.
Дрожь прекратилась, головная боль отступила – все закончилось так же внезапно, как и началось. Диана была опустошенной и совершенно измученной. Она вернулась в кровать и сразу же провалилась в сон.
Кай лежал на клинии с открытыми глазами, устремленными к потолку. Он слышал каждую фразу Дианы, подглядывал за ней, когда она говорила, обращаясь к шкатулке с ликом Аполлона. Насмешка исказила губы гладиатора, а сердце вновь наполнилось надеждой.
– Еще поборемся за ее сердце, солнечный выскочка, – усмехнулся Кай.
«Посмотрим, кто победит, смертный…» – шепнул ветер.
Кай уснул, так и не успев понять, что это было: у него просто разыгралось воображение или он действительно слышал мужской голос прямо у своего уха.
* * *
Диана проснулась от стука в дверь. Она не знала, сколько ей удалось поспать, но чувствовала себя отдохнувшей. Приподнявшись на подушках, она увидела, что Кай уже проснулся и стоял у выхода на балкон, который весь был залит солнечным светом.
Спрыгнув с кровати, Диана пригладила волосы, укрылась палантином и позволила страже войти.
– Госпожа, простите, – Теокл смотрел в пол, не поднимая на нее глаз. – Агрипп сказал, что госпожа Энеида очнулась.
– Боги! – радостно воскликнула Диана. – Я сейчас же иду к ней! Талию разбудили? Она уже там?
– Госпожа Талия еще не вернулась, – нахмурился Теокл. – И вестей от нее нет.
Диана посмотрела на Кая, лицо которого выглядело таким же напряженным, как и ее собственное. Оба понимали, что долгое отсутствие Талии не сулит им ничего доброго.
– Если она навредила Патрицию, Линей ни за что не расскажет, кто предатель, – шепнул Кай Диане, пока они шли по коридору за Теоклом.
– Будем верить, что ей хватит благоразумия не сделать того, что принесет нашему дому еще больше проблем, – вздохнула Диана. – И ее уже слишком давно нет… Может, она решила навестить свою подругу Лукрецию и топит свое горе в вине?
– Это был бы лучший исход, – хмыкнул Кай.
Диана не успела ему ответить, Теокл распахнул перед ними двери в покои, где лежала Эни. Диана первая забежала внутрь и сразу кинулась к постели сестры. Агрипп поил Энеиду водой из кубка.
– Госпожа, она очень слаба, – предупредил лекарь. – Поговорите, а после я дам ей макового молока, чтобы она снова уснула.
– Диана, – хрипло позвала Эни, глядя на сестру.
Она похудела еще сильнее, и теперь ее глаза особенно выделялись на фоне заострившегося лица.
– Кай, пожалуйста, выведи всех, нам надо поговорить вдвоем.
Кай кивнул и сделал, как она просила, решив, что ничего не будет угрожать безопасности в комнате без окон, если он лично будет охранять единственный вход.
Когда дверь за ним закрылась, Диана опустилась на колени перед постелью Эни. Она не осмелилась взять ее за руку – такой хрупкой показалась сестра, а просто положила свою ладонь рядом с ее.
– Эни… Эни, дорогая, как ты?
– Где мама?
Голос Эни был осипшим и непривычно тихим. Таким слабым, что Диане приходилось напрягать слух.
– Уехала искать наших врагов. Она скоро вернется. – Заметив, что Эни косится в сторону кубка с водой, Диана осторожно напоила ее, придерживая голову, как младенцу. – Эни, мы накажем тех, кто сделал это с тобой. Расскажи, что случилось?
– Диана… Диана, я такая дура. Ты была права, ты еще давно мне говорила, а я тебя не слушала, – голос Эни дрожал, а на глазах проступили слезы. – Они все лживые, алчные ублюдки.
Она прикрыла глаза, и одинокая слезинка покатилась по впалой щеке и упала на подушку. Сердце Дианы обливалось кровью от жалости к сестре, она видела, что той трудно говорить, но им нужна была правда. И как можно скорее.
Диана легким движением пальцев утерла с лица Эни новые слезы и снова повторила свой вопрос.
– Эни, что случилось?
– Диана, почему ты так добра ко мне? Ты же должна меня ненавидеть. Знала бы ты, что я наделала, – невпопад сказала Эни.
– Что бы ты ни сделала, ты моя сестра и я тебя люблю, –
