Филиппе вспомнился прощальный совет Хью.
– Вот что, Эдме! Как только хозяйка тебя отпустит, разыщи сэра Рауля и расскажи, в какую беду я попала. Он что-нибудь придумает.
– Его нет в замке!
– То есть как?
– Вчера он, наконец, решился порвать с этой сварливой женщиной, своей женой. Сел на коня, да и поехал прочь. Сказал, что подаст прошение о разводе.
Что за чудовищное совпадение! Рауль поступил правильно, но почему, почему именно сейчас? Филиппа подавила стон отчаяния.
– Значит, мне не на кого положиться, кроме тебя, Эдме. Видишь те цилиндры на столе?
– Не очень-то они мне нравятся, миледи.
– И правильно. Это новое оружие – гранаты. Внутри них черный порошок, который взрывается от одной искры и выбрасывает наружу железные шарики. Они убивают на месте. А те шары, что в клетке, от взрыва разлетаются на части. Синьор Орландо сказал, что с их помощью можно разрушить замок.
– Господи Иисусе!
– Ты можешь взять ту гранату, что лежит отдельно, и пригрозить ею леди Клер? Только тебе придется взять ее и проволоку из жаровни вон теми щипцами. Скажи, что тебе нужен ключ от ошейника, и она, конечно…
– Нет, миледи! – Эдме даже отступила на пару шагов. – Это не по мне. Я не из тех, кто может как следует пригрозить. Леди Клер сразу поймет, что я ни за что не пущу эту штуку в ход! – Но у нас нет другого выхода!
– Я не могу, миледи! Я не могу!
Вспышка энергии была короткой. Филиппа снова ощутила, до чего она измучена. В голове гудело, сосредоточиться не было никакой возможности.
– Без ключа мне отсюда не выбраться…
– Если бы только здесь был ваш муж!
– Вот и хорошо, что его здесь нет. Рейтары схватили бы его и разожгли огонь под этим ужасным креслом. Хью сам мне сказал, что пытки ломают любого. Он рассказал бы мучителям все, и они убили бы его.
Филиппа поняла, что спасения нет, что она умрет в этом темном и сыром подвале, но эта мысль уже не казалась ей столь ужасной. Девушку охватило глубокое равнодушие к своей судьбе. Довольно и того, что Хью избегнет смерти. Осталось лишь исполнить последний долг – долг перед страной, которую она успела полюбить.
– Ты ездишь верхом, Эдме?
– Только на муле. Они кроткие, а лошади с норовом.
– Моя Фритци не строптива, ты сумеешь с ней справиться. Она в предпоследнем стойле по правой стороне конюшни…
– Дядя Хью загрустил.
Хью улыбнулся адемяннице, удобно устроившейся у него на коленях за обеденным столом. Улыбка стоила ему титанических усилий.
– Я просто устал, милая Нелл.
– Детей не проведешь, – заметила Джоанна. – Они наблюдательны.
– А ты и в самом деле грустишь, – поддержал Грэхем, доливая вина в кубок Хью. – Раньше ты никогда не грустил.
– Вздор! – хмыкнул тот. – Говорят вам, я устал.
– Раньше ты никогда не уставал, – возразила Джоанна, подкладывая ему жареной оленины.
– Значит, постарел.
– И спишь ты совсем плохо. Вздыхаешь, бродишь, как фамильное привидение. Когда ты в последний раз высыпался?
«В доме Оддоса Юинга в Саутуорке», – подумал Хью, вспомнив ночные вылазки, верхом, доводившие его до полного опустошения и позволявшие уснуть крепко, без сновидений. Тогда ему казалось, что близость с Филиппой сразу же навсегда освободит его от ее власти. Как же он был глуп! Ему никогда, никогда от нее не избавиться! До скончания века, стоит только вдохнуть запах лаванды, или услышать девический голосок, или коснуться нежной детской щечки, он будет видеть перед собой Филиппу, точно живую. Он будет испытывать боль, над которой невозможно подняться, которую нельзя превозмочь, потому что это болит незаживающая рана в той части души, где он отсек ее от души Филиппы. Он не учел, что больше не может существовать в одиночку, что он стал половинкой единого целого. Ему всегда будет недоставать второй половины…
– Сэр Хью! Там вас спрашивает какая-то женщина. – Старик повар просунул голову в дверь. – Говорит, что она из Холторпа.
Первая мысль Хью была о Филиппе, но если бы Филиппа вдруг явилась в Истингем, ей бы и в голову не пришло войти через кухню. Она постучалась бы в парадные двери.
– Измученная разлукой служаночка? – спросил Грэхем, игриво подмигнув. – Ты всегда любил пошалить, Хью.
– Пойду, узнаю, кто это. – Хью передал ребенка матери и поднялся.
На кухне он нашел крепкую крестьянку, что прислуживала Филиппе в качестве горничной. Он сразу узнал ее и очень удивился.
– Зачем ты здесь, Эдме?
– Ах, сэр! Я здесь по просьбе леди Филиппы. У меня к вам послание на словах. Вам надлежит сейчас же отправиться в Вестминстер к лорду Роберту…
– Ричарду?
– Ну да. Чтобы, значит, он послал солдат в Холторп. Леди Филиппа узнала, что происходит в подвале. Синьор Орландо придумал страшное оружие… я сама его видела!
– Послать солдат… – Хью призадумался. – Как только они приблизятся к замку, Клер пошлет рейтаров перепрятать это новое оружие.
– Но не сможет дать им ключ от подвала, потому что он у меня!
– Страсти Господни! Значит, Филиппе это все-таки удалось?
– Не ей, а мне, – гордо поправила служанка.
– Давай ключ сюда. Я немедленно еду в Вестминстер и сам поведу солдат на Холторп.
– Не выйдет, сэр Хью, – со вздохом возразила девушка. – Вам нельзя там появляться. Они найдут способ завлечь вас в ловушку, а когда вы будете у них в руках, вас посадят на тот страшный стул, который стоит в подвале.
– Я постараюсь не попадать в ловушки, – отшутился Хью, но что-то в лице и взгляде служанки заставило его посерьезнеть. – А почему Филиппа сама не приехала сюда?
– Я не могу вам этого сказать, – потупившись, ответила Эдме. – Я дала клятву на распятии.
– Говори! – потребовал он, ощутив внезапно, как страх сжал его, словно тисками.
– Она в подвале, в железном ошейнике с колючками. Ее держат там уже четыре дня!
– Почему же ты приехала только сейчас?
– Я не знала! Только сегодня утром я догадалась спуститься в подвал. Леди Клер сказала, что ваша жена уехала следом за вами, – и все поверили. Мне бы и в голову не пришло, что здесь что-то не так, не приди я вчера убрать ее комнату и не найди все вещи на своих местах. Леди Филиппа отказалась написать вам письмо: что, мол, хочет помириться. – Эдме шмыгнула носом. – Она опасается за вашу жизнь, сэр Хью, но только я все равно думаю, что вам лучше бы взяться за дело самому. Она совсем плоха, бедняжка, и долго не протянет.
– Но хоть пить-то ей дают? – спросил Хью страшным голосом.
– Я напоила ее сегодня утром. Они поставили перед ней кувшин, но так, чтобы она не могла дотянуться…
Хью грубо выругался, что заставило Эдме испуганно перекреститься.
