— Вот, — прошептал он, указывая на имена детей Эбей, причиной смерти которых называлась дифтерия.
— Господи, посмотри только, как много имен, — проговорила Кэролин. — Моя кузина Тринти Харпсвелл… А вот… Джеймс Аппель двух лет…
— Так, значит, женщина, которую Сайлес привез в Тимберхилл… — Брови Эвана поползли наверх. — Этот ребенок мог быть ее сыном.
— Как грустно, — с сожалением промолвила Кэролин. Ее тело пронзила дрожь. — Зато теперь нам известно, что моя подруга Катарина умерла перед тем, как мы бежали отсюда. Если я считаю, что отец тайно осматривал ее… возможно, с целью найти средство лечения от дифтерии… зачем тогда мне доказательства?
— Ну, разумеется, для того, чтобы оправдать его. Я с самого начала понял, в чем цель твоих поисков, и не решился сказать тебе, что это бессмысленно. Представить себе не могу, что может заставить этих невежественных фермеров изменить их мнение и сменить гнев на милость. Неужели ты надеешься убедить их в том, что Орион не желал детям зла?
— Мои усилия не должны оказаться тщетными! — вскричала женщина. — Я не перенесу, если не смогу ничего сделать!
— Ну хорошо, давай все проверим. Побеседуем с миссис Эбей и узнаем, сможет ли женщина, от горя потерявшая рассудок, простить, если ты поговоришь с нею.
— Эван, но разве это мне нужно?
— Боюсь, что так, дорогая. И это не они должны прощать. И ты, и твой отец делали то, что умели. Вина лежит на этих людях, а не на вас.
Жители Юдоксии молча наблюдали за тем, как Эван и Кэролин садились в коляску, а затем поехали.
— Как-то мне не по себе, когда они вот так на меня смотрят, — тихо сказала женщина, прижимаясь к мужу.
— Вот если бы мы могли убедить их в том, что не собираемся привлекать их к ответственности за то, что они изгнали из Тимберхилла вашу семью…
— Неужели они этого боятся?
— Хотелось бы думать.
Больше до въезда в усадьбу Эбей они не проронили ни слова. Кэролин задрожала, когда Эван направил лошадей к подъездной аллее. Вскоре экипаж остановился у обшарпанного кирпичного дома.
— Мне казалось, что более зловещего места, чем Тимберхилл, не сыскать, но теперь я вижу, что ошибалась, — промолвила Кэролин, поджидая, пока Эван спрыгнет на землю и поможет ей спуститься.
— Мы не должны здесь задерживаться. Похоже, вот-вот опять польет дождь.
— Как мне это надоело! Я уже закоченела. Что я ей скажу? Я так рада, что ты со мною, Эван. Ведь я и раньше могла приехать сюда, да вот смелости недостало.
— Слова сами придут к тебе, — заверил ее муж.
Когда они подошли к дому, Кэролин почувствовала, что ее сотрясает сильная дрожь. Ей очень хотелось прижаться к Эвану, но это было бы ребячеством, и женщина заставила себя держаться прямо. Эван постучал.
У Кэролин было такое чувство, что за ними наблюдают из каждого окна. После долгого молчания из дома раздался наконец какой-то звук. Эван постучал еще раз. Опять молчание. Но вот через некоторое время дверь со скрипом приотворилась.
Сквозь узкую щель на них пахнуло испражнениями. Кэролин в ужасе отпрянула назад, не веря, что кто-то может жить в такой вони. Наверное, нужны годы, чтобы отмыть и проветрить этот дом.
Кэролин испуганно вздрогнула, увидев в узкой щели бледное лицо, принадлежавшее тому самому человеку, что следил за ней из кустов в Тимберхилле. Но не успела она и рта открыть, как дверь распахнулась.
У высокого, изможденного человека, который открыл им, были грязные белые волосы, которые еще сильнее подчеркивали бледный цвет его лица. Его брови были трагично изломлены, словно он не знал, что такое улыбка, и постоянно мучился душевной тоской. Уголки рта были чуть опущены вниз; морщины, идущие от них, глубоко прорезали подбородок.
Но тут, к удивлению Кэролин, она увидела, как в его выцветших глазах мелькнул живой огонек. У него был такой вид, будто он безмерно рад ее видеть!
— Здравствуйте. Мы пришли повидать миссис Эбей, — приветливым и вместе с тем категоричным тоном, не допускающим возражений, проговорил Эван.
Бледный человек в поношенной ливрее недоуменно уставился на Бурка, словно не понял его слов, словно и думать не мог, что кому-то придет в голову наносить визит его хозяйке.
— Джозеф! Джозеф, бездельник! Что там такое? — раздался голос с верхнего этажа.
Похоже, Джозеф был не в состоянии ответить.
— Мы можем войти? — мягким тоном спросила Кэролин. Хотя слуга и был карикатурной личностью, страх вдруг вновь начал шевелиться в ее душе.
На этот раз Джозеф явно понял обращенные к нему слова, потому что отошел в сторону и задумчиво показал рукой на лестницу.
— Кажется, он ждет, чтобы мы пошли наверх, — прошептал Эван, примирительно кивнув старому слуге. — Может, она не встает с постели. Я бы отпустил тебя наверх одну, но есть что-то такое в этом доме, что заставляет меня сомневаться в нашей безопасности.
Кэролин подошла к Джозефу и улыбнулась ему. К ее удивлению, он и с места не сдвинулся, глядя на нее сверху вниз. Впрочем, надо заметить, женщина и сама была удивлена, как могла долгие месяцы бояться этого человека.
— Ты ведь не причинишь нам вреда, правда, старина? — Именно с этими словами ее отец обращался к своим старым пациентам.
Эффект превзошел все ее ожидания. Лицо Джозефа, покрытое густой сетью морщин, засветилось, как у мальчишки. Он заморгал, а затем, судорожно сглотнув, стал сбивчиво говорить:
— Я… я… то есть… вы… я… у меня есть кое-что… для ва-вашего… отца… — Быстро кивая, он отступил назад и ударился об открытую дверь. Вздрогнув, Джозеф побежал по темному коридору и исчез за задней дверью.
— Надо было взять с собой пистолет, — пробормотал Эван, когда они поднимались наверх. Молодой человек пробовал каждую ступеньку, прежде чем встать на нее всем весом.
— Он показался мне весьма безобидным существом. Думаю, невесело ему тут живется с полоумной старухой. — Она вдруг почувствовала уверенность в том, что Джозеф не бросал вилы в Лизу. Но если это сделал не он, то кто же? Сама Люсиль?
— Похоже, он тоже не в своем уме, Кэролин. Не забывай об этом, когда подойдешь к нему в следующий раз. Но если он вздумает причинить тебе вред, я сверну ему шею, — заявил Эван.
Когда они поднялись наверх, Кэролин схватила мужа за руку. Ковер, кажется, не выколачивали лет сто. У женщины было в точности такое же чувство, какое охватило ее в тот осенний день, когда она приехала в Тимберхилл после шестнадцатилетнего отсутствия. Все углы и дверные проемы были затянуты паутинами. По дальней части коридора, похоже, никто не ходил долгие годы.
В толстом слое пыли отчетливо виднелась дорожка, вытоптанная ногами Джозефа, которая вела к ближайшей комнате. Кэролин спросила себя, доводилось ли Люсиль Эбей покидать свое жилище в последнее время.
