Мадам Клео прошла вперед и сделала Симоне знак следовать за нею. Через несколько минут Симона сидела в закрытом экипаже с Алексом и Орелией. Когда они выезжали из казино на дорогу, Алекс подозрительно спросил:
— Ну, какие же у тебя секреты с мадам Клео?
Симона разжала кулак, и банкноты рассыпались по ее коленям. Она сама удивилась, как спокойно прозвучал ее голос:
— Меня инструктировали заказать что-нибудь прелестное для внука. Рубашку для крещения, например.
— Ох! — простонала Орелия и разрыдалась. Алекс наклонился успокоить ее ласковым поцелуем, и Симона отвернулась к темному окну.
Ее дорога определилась. Отныне она должна стереть все воспоминания об Аристе Бруно. «Это возможно, — уверяла она себя, — это необходимо». История Орелии укрепила ее решимость. Невыносимо было сознавать, что примесь индейской крови прелестной Орелии могла аннулировать ее брак с Алексом. Она подумала о Ханне и бедной маленькой рабыне, которую они должны перевести из старой детской.
На другую станцию…
Арист проснулся от сильного запаха жасмина и почувствовал, что в его спальне кто-то есть. Он перекатился и приподнял голову.
— Кто здесь? — он ничего не видел, но слышал тихие шаги.
— Тише, — прошептал знакомый голос, и Элен тут же скользнула в его кровать.
Ее обнаженная грудь прижалась к его груди и холодная рука спустилась между его ног.
— Господи! — выдохнул он, чувствуя, что каменеет.
Она нежно засмеялась, нашла его рот своими губами.
Минут пять спустя Элен натянуто спросила:
— Что случилось, дорогой?
— Не знаю, — солгал он. Его тошнило от подавляющего запаха жасмина.
Он откатился от нее так, чтобы их тела больше не соприкасались и запах духов не подавлял дыхание.
— Ты простишь меня? Вероятно, усталость. От путешествия. Я только что с корабля.
— Извини, — сказала она после неловкого молчания, пристально глядя в полог. — Я не подумала.
Она села и спустила ноги с кровати.
В темноте он скорее чувствовал, чем видел, как она обмякла от поражения. Испытывая смутную печаль, он протянул руку и коснулся волос, рассыпавшихся темными волнами по ее плечам.
Она сказала с бодростью, скрежещущей по нервам:
— Пусть тебя это не беспокоит, Арист. Просто я так рада была видеть тебя… Спокойной ночи, дорогой.
Он лежал, слабый и подавленный, закрыв глаза, ожидая, когда щелкнет замок двери его спальни. Ах, Симона, Симона! Сможет ли он снова когда-нибудь почувствовать то, что испытал, держа ее в объятиях? Когда думал, что вся ее жизненная сила, непосредственность и независимость духа принадлежат ему? Была ли та Симона плодом его воображения? Созданием его жаждущей души?
Арист встал рано утром, собираясь объехать плантацию и осмотреть урожай. Он не ожидал увидеть Элен так рано, но она уже сидела за столом в маленькой солнечной комнате, где подавались неофициальные завтраки. На ней было желтое утреннее платье с белыми кружевами у шеи и на запястьях. Руки, украшенные драгоценностями, выглядели хрупкими.
Элен была бледна, но на щеках горел лихорадочный румянец, и тонкие морщинки усталости собрались вокруг глаз, как будто она не спала всю ночь. Она любезно поздоровалась с ним и спросила:
— Ваша новая горничная, откуда она?
— Я думаю, из Вирджинии.
— Должно быть, поэтому мне иногда кажется, что она меня не понимает. И у нее отвратительный акцент.
— Марта говорит, что она понемногу учит французский.
— Она очень старательна.
Арист был благодарен ей за обычный тон, в котором не было упрека.
Элен взглянула на его брюки для верховой езды и сапоги.
— Вы уезжаете верхом сегодня утром? Я надеялась, что мы сможем поговорить о моих делах.
— Я решил сначала встретиться с вашим арендатором, а потом дать совет, Элен. Я хочу удостовериться, что он достаточно заработает на своем урожае, чтобы заплатить за вашу землю. Думаю, мне следует съездить в Фолс-Ривер и посмотреть самому, какой он плантатор.
— Я бы хотела поехать с вами. Я хочу снова увидеть свой дом, прежде чем решу продать его.
— Прекрасно, — сказал он, осознав свою ошибку. Надо было съездить к ее арендатору, не сообщая ей об этом. Теперь придется путешествовать с ней в интимной тесноте экипажа и провести, по меньшей мере, ночь в ее доме.
— Когда мы сможем поехать? — нетерпеливо спросила она, и глаза ее засверкали радостным предвкушением.
— Возможно, на следующей неделе. У меня здесь работы примерно на это время.
— Тогда я вернусь в город, дорогой, и подготовлюсь к путешествию в Фолс-Ривер.
Арист понадеялся, что его облегчение незаметно, но у него было неловкое ощущение, что Элен точно знает, что он чувствует. Именно поэтому она уезжает, понимая, что дела скоро снова сведут их вместе. Она слишком явно наслаждалась накануне, сидя напротив него за огромным столом, и выдала себя. Пожалуй, она не остановится и перед убийством, лишь бы стать хозяйкой Бельфлера.
«Теперь я знаю, как чувствует себя олень, когда его неотступно преследует охотник», — подумал он, тихо подсмеиваясь над собой. В попытках Элен де Ларж не было настоящей опасности, хотя он был бы в более уязвимом положении, если бы попался в ее ловушку прошлой ночью.
Он вышел из-за стола и отправился в конюшню. Вскоре вместе с Пикензом он поскакал в поля, где работники уже обрабатывали ряды высокого сахарного тростника. В южной Луизиане небо редко бывает безоблачным, и сегодня по огромным синим пространствам величественно проплывали белые, похожие на парусники облака. Солнце светило на розоватые кисточки побегов, нежно качающиеся на ветру с залива.
Они обсуждали созревающий урожай и новый ирригационный канал, который начали копать еще до отъезда Ариста.
— Когда вы думаете начать уборку? — спросил Арист.
— Через четыре-шесть недель. Тростник должен налиться сахаром.
— Я осмотрю мельницу завтра, — сказал Арист. — Надо выяснить, требуется ли ремонт, прежде чем мы начнем обработку.
— Конечно, — сказал Пикенз. — Каждый год приходится что-то ремонтировать.
С того момента как они выехали на плантацию, у Ариста было чувство, что отец находится рядом с ним. Он как будто видел созревающий урожай отцовскими глазами. Субтропический влажный климат идеален для выращивания сахарного тростника, но необходимо дыхание северного ветра, чтобы он стал слаще. Слабый аромат лаванды указывал на то, что процесс созревания начался. Теперь они должны рассчитать, сколько можно тянуть со сбором урожая, чтобы заморозки не погубили его.
