Габриэль слегка приподнял голову, чтобы окинуть ее торжествующим взглядом. Кесси была невыразимо прекрасна в эту минуту. Грудь ее была кругла и аппетитна, как спелый плод, соски темнели на кремовой коже темно-розовыми кораллами. Он не удержался и поцеловал их, ликующе рассмеявшись от того, как у нее мгновенно участилось дыхание.
— Хм, а у тебя тут очень чувствительное местечко, да?
Он совершенно неожиданно скользнул вниз по ее разгоряченному телу и сомкнул губы на соске, оставив его чуть влажным, блестящим и слегка занывшим. Кесси охнула от накатившего приступа удовольствия.
Его голова загораживала от нее все, что он делал, поэтому ей не оставалось ничего другого, как, отбросив стыд, млеть от не поддающихся описанию ощущений, когда он втянул сосок в рот. Он уделял внимание то одному, то другому соску, а Кесси постанывала от восторга.
Его рот снова вернулся к ее губам, и юркий язык тут же задвигался в ее пылающем рту, задавая безошибочно распознаваемый ритм. А горячие мужские пальцы уже прокладывали дорожку внизу живота, так что нервы жертвы трепетали на пределе возможного. Она вскрикнула, когда кончики пальцев умело раздвину и рыжие кудряшки у ее лона. Кесси охнула и инстинктивно сомкнула бедра. Но его проворные пальцы уже успели угнездиться там так, словно чувствовали себя хозяевами спрятанного сокровища. Да так оно и было.
— Не борись со мной, Кесси. — Его шепот был возбужденно хриплым. — Клянусь, сегодня не причиню тебе боли.
Он медленно поцеловал ее с такой искушающей убедительностью, уговаривая ее довериться его опыту, что она постепенно расслабилась.
Кончиками пальцев он затеял игру, то поглаживая, то отступая, то снова едва касаясь, чтобы возвратиться с более откровенными намерениями. Ноги у Кесси ослабели и задрожали, в глазах потемнело, из груди вырвался жалобный всхлип, когда эти дьявольские пальцы раздвинули нежные розовые складочки ее плоти и скользнули внутрь.
Языки пламенного жара лизнули ее, когда еще один палец вступил в колдовскую игру, мигом отыскав такое чувствительное местечко, о котором Кесси и не подозревала. Тело ее напряглось и заходило ходуном, когда Габриэль, словно опытный музыкант, задел нужную струну. Она тихо вскрикнула и задышала так, словно долго бежала в гору. Из горла вырвался низкий, проникновенный стон, когда сильные пальцы задвигались в ней взад и вперед, снова и снова. И пока его пальцы совершали свой магический обряд, пламя внутри ее разгоралось все сильнее и сильнее.
Глаза у нее сами собой закрылись, словно желая скрыть бушующий в них огонь страсти, она начала извиваться всем телом. Габриэль прервал поцелуй, чтобы с удовлетворением взглянуть на покрывавшую ее испарину — слезы тела, от которых она засияла, как влажная жемчужина… Он опустил глаза на свои пальцы, убедившись, что и внутри она увлажнилась для встречи с ним, и хрипло простонал. Палец тут же нырнул в драгоценную пещерку.
— Габриэль! — Она прокричала его имя, словно заклинание.
Он услышал в этом крике все, что ожидал услышать, чего так долго добивался. И накрыл ее своим телом.
Глаза ее сияли неповторимым огнем страсти. Они просто слепили его. Твердый живот вдавился в ее мягкий. Он коленями широко раздвинул ее бедра. Головка его жезла ткнулась в рыжие кудряшки, заставляя ее раскрыться еще больше. Она вцепилась в Габриэля — в полной уверенности, что сейчас разорвется надвое.
Он почувствовал, как ее ногти впились ему в ягодицы.
— Посмотри на меня, Кесси, — тяжело дыша, сказал он. То, что он еще был в состоянии говорить, казалось чудом.
Она беспомощно подчинилась. Его плечи блестели от пота. Она поняла, что он сдерживается лишь благодаря железной воле. Лицо его даже заострилось от напряжения.
Он склонился к ее губам и выдохнул:
— Разве тебе больно?
И лишь судорожно выдохнув, она сообразила, что его налитой жезл уже внутри ее, заполнил ее до предела. Но боли не было, с облегчением констатировала Кесси. А было лишь безумное возбуждение. Страх исчез.
Ее губы дрогнули в робкой улыбке.
— Нет, со мной все в порядке.
Улыбка исчезла, их взгляды скрестились. Она притянула его голову к себе, чтобы и их губы соединились в поцелуе.
Медленно и осторожно он начал двигаться. Она даже разочарованно простонала, когда он вдруг вышел из нее полностью. Мышцы его ягодиц напряглись, и его жезл снова на всю глубину нырнул в нее. И блаженство затопило ее теплой волной.
Она прикрыла глаза. И неосознанно выгнулась ему навстречу. Ее бедра быстро уловили ритм его движений. Вот он быстро выходит из нее, а вот снова входит, но чуть медленнее и словно по спирали. И удовольствие растекается по ней расплавленным огнем. Из горла у нее рвутся какие-то сдавленные звуки, похожие на мольбу, чтобы он не прерывал этого колдовского обряда. Она хотела, чтобы он заполнил ее, хотела его внутри себя… глубже и глубже…
Когда она простонала, Габриэль приподнялся над ней, опираясь на локти. Глаза у него горели, как два уголька, мышцы на руках вздулись от напряжения. Каждый нерв в его теле сосредоточился там, где ее бархатная пещерка взяла его в плен, тугой, жаркий и восхитительно сладостный…
— Я не хочу, чтобы тебе было больно, — простонал он, — но… я уже не могу больше сдерживаться… Я слишком хочу тебя…
И что-то внутри ее растаяло, растеклось жаркой волной.
— Я тоже хочу тебя, Габриэль! Я хочу тебя!
Получив ее благословение, он перестал обуздывать себя. Она же обвила его руками и ногами, с восторгом и упоением вторя его бешеному ритму. Мир вокруг нее завертелся, закружился, вспыхнул ярким светом и взорвался наконец ослепительным фейерверком, заставив ее пережить бурный всплеск наслаждения, исходившего из центра ее женственности. Она и не поняла, что кричала… И крик этот выплескивался из ее груди вместе с волнами экстаза .. Как только Габриэль услышал его, ее спазмы ускорили его собственный оргазм. Его тело напряглось и взорвалось, исторгая семя жизни.
Голова его устало приникла к ее плечу. Она почувствовала, как он расслабился. Ее пальцы погрузились в его темные волосы в неосознанной ласке. Он не покинул ее, как в прошлый раз. Она очень боялась, что он поступит так же и сейчас. Но он оперся на локоть и нежно поцеловал ее. И ласка эта оказалась такой сладостной и желанной, что у нее выступили слезы на глазах.
Слова не шли на ум, и она молчала. И в эту минуту поняла, о чем тосковала всю свою жизнь. О такой вот совершенной близости, чувстве полного доверия и ощущения себя частичкой кого-то другого…
Сегодня ей не о чем было молить Бога.
Кесси проснулась: солнце заливало всю спальню ярким светом. Она замерла в недоумении, рассматривая типично мужское убранство комнаты. И тут вспомнила, что находится не у себя… На нее разом нахлынули картины пережитого, отчего ее бросило в жар. Кесси робко скосила глаза на вторую половину кровати и нахмурилась от разочарования: место мужа пустовало.
