Желая оставить память о его любви, пусть и невозможной.
Дункан увеличивал темп, двигаясь в такт с её дыханием, вздохами, движением пальцев в его волосах и великолепных бёдер. А потом Джорджиана достигла пика. Дункан не отпускал её, поглаживая языком и нежно целуя во время разрядки.
Когда она в последний раз блаженно вздохнула, Дункан поднялся с колен, отчаянно стремясь оказаться внутри неё. Он с удовольствием наблюдал за охваченной страстью Джорджианой, которая, широко распахнув глаза и приоткрыв рот, следила за тем, как он снимает пиджак и галстук. Дункан стянул рубашку через голову, опустил руки и подавил желание гордо выпятить грудь, когда внимание Джорджианы переключилось на его торс.
Она закрыла рот и нервно сглотнула.
Джорджиане явно нравилось зрелище, Дункан едва не зарычал от удовольствия.
– Посейдон, – прошептала она.
Он выгнул бровь в немом вопросе, размышляя, дождётся ли ответа, прежде чем сделает её своей. Навсегда.
Но вскоре Дункан смог перестать ломать на этот счёт голову и отделался от коварного шёпота в глубине разума, потому что она ответила:
– У тебя дома, в бассейне... – её пальцы пробежались по его плечу, вниз по изгибу руки. Еле сдерживаясь, чтобы не накинуться на Джорджиану, Дункан напряг бицепс, – ты напомнил мне Посейдона, выходящего из вод, – её пальцы двинулись к его мускулистому живота, – прекрасно сложенного, – прошлись по курчавой поросли, – такого красивого... – и добрались до плоского соска. Дункан едва не застонал. Она наклонилась вперёд и прижалась губами к его торсу.
Джорджиана отстранилась и встретилась с ним взглядом.
– Морского бога.
– А ты - моя сирена, – сказал он, запустив пальцы в волосы Джорджианы и приподняв её лицо.
– Надеюсь, что нет, – возразила она. Дункан молчал, ожидая объяснений. Она улыбнулась греховной улыбкой. – Посейдон мог устоять перед сиренами.
Дункан не мог устоять перед Джорджианой. Ни при каких обстоятельствах. Он завладел её ртом в глубоком, долгом поцелуе, она потянулась к ширинке на его брюках, и ему показалось, что он может умереть, пока она возится с пуговицами. Поэтому Дункан решил ей помочь.
– Нет, – сказала она, отстраняясь и глядя ему в глаза. – Я сама.
Он глубоко вздохнул, собираясь с духом.
– Не тяни.
Наконец, Джорджиана справилась с застёжкой, её руки скользнули внутрь и, о чудо, дотронулись до его естества. Когда она вынула его из брюк, Дункан тихо выругался. Он с наслаждением наблюдал за ней, за тем, как её глаза округлились, а рот приоткрылся. Дункан отдал бы всё своё состояние, лишь бы узнать, что она о нём думает. А потом кончик её розового язычка облизал нижнюю губу, и Джорджиана медленно провела по его плоти ладонями.
Один раз, другой.
Дункан остановил Джорджиану, накрыв её ладони своими.
– Хватит.
Она застыла, её взгляд метнулся к нему.
– Я... – Она замешкалась. И начала сначала: – Я сделала что-то не так?
Он замер, глядя в её широко распахнутые глаза, полные беспокойства и тревоги. Дункан прищурился. Он любил её. А она всё равно ему лгала.
– Нет. Не разыгрывай из себя саму невинность. Я хочу настоящую тебя. Не фальшивку. – Он обхватил её лицо руками и повернул к себе. – Меня не волнует прошлое. Только настоящее.
И будущее.
Нет. Нельзя о нём думать.
Оно не для Дункана.
В её прекрасных янтарных глазах промелькнуло нечто похожее на разочарование. Она отвела взгляд, потом посмотрела вниз, на его естество, которое держала в руках.
– Покажи, – наконец, прошептала Джорджиана. – Покажи мне, что тебе нравится.
Дункан снова завладел её ртом, желая вернуть их в настоящее. Он скользнул губами к её уху.
– Мне нравится всё, любимая. Нравится, когда мы прикасаемся друг другу. Нравится, когда ты крепко меня сжимаешь. – Она часто задышала, и он направил её руки вдоль его естества. – Мне нравятся твои прекрасные глаза. Мне нравится, когда ты на меня смотришь. Мне нравится, когда ты наблюдаешь за тем, как трогаешь меня. – Дункан отодвинулся, чтобы она смогла посмотреть вниз на их тела, на их руки, на его плоть, так близко от её. Так близко от того места, где Дункан мечтал оказаться. – Сказать тебе, что ещё мне нравится?
Она несколько раз его погладила, прежде чем страстно прошептать:
– Да.
"Я люблю тебя".
Нет, эти слова причинят боль им обоим.
Он проник одним пальцем в её тесные и влажные от желания и его ласк глубины.
– Мне нравятся твои прекрасные розовые губы.
Она напряжённо рассмеялась. Он просунул палец глубже, и смех замер на её губах, превратившись в судорожный вздох. Дункан поднял на неё глаза.
– И мне очень понравится, когда я окажусь внутри тебя.
Джорджиана встретилась с ним взглядом.
– Я хочу того же.
Он поцеловал Джорджиану, затем прижался лбом к её лбу, когда она разместила его у столь желанного входа в её тело. Дункан еле сдержал проклятие, ощутив горячее влажное лоно. Он вошёл в тесные глубины, и она резко втянула носом воздух. Тогда Дункан посмотрел ей в глаза, заметив в них беспокойство.
– Джорджиана? – проговорил он. Умирая от наслаждения, Дункан всё же чувствовал какую-то тревогу.
Она покачала головой.
– Всё в порядке.
Нет, не всё в порядке. Ей было больно. Он отстранился.
Джорджиана крепче стиснула его талию ногами.
– Нет. Пожалуйста. Сейчас.
Если бы он не знал о ней правды...
Она притянула его ближе к себе, и Дункан потерял мысль. Но вдруг у Джорджианы снова перехватило дыхание.
– Стой, – сказал он. – Позволь мне...
Он вышел из неё, затем снова начал проникать внутрь короткими, плавными движениями всё глубже и глубже, пока не погрузился до самого основания.
– Да, – прошептала она, Дункан наклонился и поцеловал её туда, где шея переходила в плечо. – Да.
Он и сам не смог бы сказать лучше.
Дункан отодвинулся и встретился с ней взглядом.
– Ну как?
Она прильнула к нему и с жаром впилась в его губы, просунув язычок ему в рот. Отстранившись, она проговорила:
– Великолепно. – Затем Джорджиана слегка его оттолкнула, чтобы посмотреть вниз. – Погляди на нас.
Он проследил за её взглядом, и его плоть, покоившаяся глубоко внутри, затвердела ещё сильнее. Джорджиана вздохнула и улыбнулась.
– Кажется, вы весьма довольны собой, сэр.
Боже. Как же он её любил.
Игривую. Блистательную. Прекрасную. Грешную.
Как же хотел остаться с ней навсегда.
Дункан улыбнулся в ответ.
– И могу придумать множество способов, как получить ещё больше удовольствия.
Она положила руки на его ягодицы и сжала их. Дункан застонал.
– Покажи.
Так он и сделал.
Он начал входить в неё в плавном, размеренном темпе, она вторила его движениям, приподнимая длинные ноги, произнося, как мантру, его имя, сначала мягко и едва слышно, а затем громко и блаженно, заставляя Дункана желать, чтобы этот момент никогда не кончался. Он обнял её одной рукой за талию, прижав к себе, Джорджиана крепко обвила руками его шею и вскрикнула.
Будто он собирался её покинуть.
Как будто он был на это способен.
Дункан никогда её не оставит.
Он увеличил темп и силу проникновений, в последний момент она отодвинулась от него и посмотрела ему в глаза.
– Сейчас, – страстно и удивлённо проговорила Джорджиана. Если бы его чёртова голова не была забита мыслями о ней, он смог бы расслышать намёк в этом слове. – Сейчас.
И впрямь, сейчас.
Она достигла пика, сжимая его плоть с такой силой, что Дункан всерьёз решил, что может не пережить блаженства. Он вошёл в неё резким толчком раз-другой, пока она произносила его имя. И вот уже его самого накрыла разрядка. Он вышел из неё, кончив так мощно и неистово, как никогда прежде.
В унисон с ней.
В этот момент он ясно понял, что это не Джорджиана больше не сможет наслаждаться ласками других мужчин.
Это он больше не сможет наслаждаться ласками других женщин. Не сможет наслаждаться жизнью.
