Дункан кивнул.
– И ты решила рискнуть.
– Не рискнуть. Я думала, что люблю его. Я вела жизнь без забот. Ни в чём не нуждалась. И совершила ошибку, которую совершают все дети из знатных семей, искала то, чего у меня не было, вместо того, чтобы радоваться тому, что имею.
– И что же ты искала?
– Любовь, – просто ответила она. – У меня не было любви. Мама была холодной женщиной. Брат держался отстранённо. Отец умер. Отец Кэролайн казался добрым, близким и живым. И я думала, что он меня любит. Думала, он на мне женится. – Она с улыбкой отогнала воспоминания. – Дурочка.
Дункан надолго замолчал, нахмурив свой красивый лоб.
– Как его зовут?
– Джонатан.
– Я не об этом спрашиваю.
Она покачала головой.
– Больше я тебе ничего не скажу. Не имеет значения, кто он. Джонатан уехал, родилась Кэролайн, и всё.
– Он должен заплатить за содеянное.
– Как? Жениться на мне? Принять участие в жизни Кэролайн?
– Чёрт, нет.
Она нахмурилась. Все, с кем она обсуждала рождение Кэролайн, соглашались, что если только она назовёт имя отца, все сложится наилучшим образом. Брат грозился выдать её замуж, как и полдюжины женщин, которые жили с ней в Йоркшире, после того как она родила Кэролайн и дочь немного подросла.
– Ты не считаешь, что его надо заставить на мне жениться?
– Я считаю, его надо вздёрнуть на ближайшем дереве. – Её глаза расширились, и он продолжил: – Считаю, что его следует раздеть догола и заставить прогуляться по Пикадилли. Я считаю, что он должен встретиться со мной на ринге в самом сердце этого места, чтобы я мог разорвать его на части за то, что он с тобой сделал.
Джорджиана солгала бы, если бы сказала, что не наслаждалась его угрозами.
– Ты бы сделал это ради меня?
– И не только это, – сказал он не хвастливо, но честно. – Меня дико раздражает, что ты его защищаешь.
– Я его не защищаю, – попыталась объяснить она. – Дело в том, что я не желаю придавать ему значения. Не желаю наделять его властью, которой мужчины имеют над женщинами. Не хочу, чтобы он был частью моей жизни. Частью жизни Кэролайн. Или её будущего.
– Он не имеет к этим вещам никакого отношения.
Она долго смотрела на него, желая поверить. Но хорошо знала правду.
– Возможно, для меня... но для них... для тебя... имеет. И будет иметь, пока не появится другой мужчина.
– Титулованный муж.
Джорджиана не ответила. В этом не было необходимости.
– Расскажи мне всё.
Она пожала одним плечом.
– Не о чем особо рассказывать.
– Ты же его любила.
– Я так думала, – поправила его Джорджиана. И верила в это до недавнего времени. Но теперь...
Любовь. Она снова и снова прокручивала это слово в голове, обдумывая его значение и свой прошлый опыт. Джорджиана думала, что любила Джонатана. Она была уверена в этом. Но сейчас... здесь... с этим мужчиной Джорджиана поняла, что её чувства к Джонатану были ничтожны. Каплей в море.
А те чувства, которые она питала к Дункану Уэсту были сопоставимы с целым морем.
Но она не хотела давать им название. В них заключалась самая большая опасность.
Потому что, кроме её секретов и лжи, существовали и его собственные.
Джорджиана покачала головой и опустила взгляд на свои бледные колени, на которых лежала его смуглая рука. Она положила на неё ладонь и принялась поигрывать золотистыми волосками.
– Я думала, что люблю его, – повторила она.
– И?
Она улыбнулась.
– Я же всё тебе рассказала, история стара как мир.
– Что было после?
– Ты же газетчик, и всё знаешь сам.
– Я знаю, что обсуждали в обществе, но хочу услышать твою версию.
– Я отправилась в Йоркшир. Точнее сбежала.
– Говорили, ты сбежала с ним.
Она рассмеялась, даже для её собственных ушей смех прозвучал невесело.
– К тому времени он уже давно исчез из моей жизни. Исчез ещё до рассвета на следующее утро после того, как мы...
Дункан гневно втянул носом воздух, и Джорджиана замолчала.
– Продолжай, – попросил он.
– Я уехала в почтовой карете. Тётя сестры моей горничной знала одно местечко в Йоркшире, куда могли отправиться девушки в моём положении. Чтобы оказаться в безопасности.
Он выгнул бровь.
– Сестра герцога отправилась в путешествие в почтовой карете?
– Другого выхода не было. Иначе меня бы поймали.
– Разве это так плохо?
– Ты не знаешь, каким был мой брат в то время. Когда он обнаружил, что произошло, то пришёл в ярость. Это даже немного пугало. Мать была полна ненависти и презрения. Больше мы не разговаривали.
Он прищурился.
– Ты была ещё ребёнком.
Она покачала головой.
– Я перестала им быть, как только обзавелась своим собственным.
– Значит в том месте... тебя приняли.
Джорджиана кивнула.
– Меня и Кэролайн. – Она вспомнила Минерва-Хаус, его гостеприимных обитателей и роскошные земли. – Там было прекрасно. Мирно и тепло. Там меня не осуждали. Словно я оказалась... дома. – Она помолчала. – То место я действительно могу назвать своим домом.
– Тебе повезло, что он у тебя вообще был.
Джорджиана внимательно наблюдала за ним, чувствуя, что в этом заявлении скрыт какой-то подтекст, но прежде чем она успела расспросить Дункана поподробнее, он задал вопрос:
– Как долго ты там оставалась?
– Четыре года.
– А потом?
– Потом умерла моя мать. – Он вопросительно наклонил голову, и Джорджиана пустилась в долгие объяснения: – Я вернулась домой, чувствуя, что должна оплакивать её в Лондоне. Я привезла с собой Кэролайн, лишила ребёнка безопасного дома, где никто никогда его не осуждал, и притащила в это ужасное место. В Лондон в разгар сезона. И вот однажды мы прогуливались по Бонд-стрит, а я считала взгляды.
Их были сотни. Тогда в её груди зародилась жгучая ненависть.
Казалось, Дункан всё понял.
– Они тебя не приняли?
– Конечно, не приняли. Я же стала опозоренной, незамужней матерью дочери, которая в их глазах считается никем. Если бы она была мальчиком... – Она замолчала.
– Если бы она была мальчиком, то смогла пробить себе дорогу в жизнь.
Но она не была. И поэтому ненависть в сердце Джорджианы превратилась в ярость.
А затем в план, как одержать над всеми ними верх.
– А затем тебя нашёл Чейз?
И вот они снова вернулись в настоящее. К её тайнам. Ко лжи, которую она наговорила.
Она отвела взгляд.
– Напротив, это я нашла Чейза.
Он покачал головой.
– Я не понимаю. Зачем выдавать себя за шлюху? С тобой могло случиться всё, что угодно. Чёрт возьми, Поттл почти... – он не закончил фразу, на мгновение прикрыв глаза. – А если бы меня не оказалось рядом?
Джорджиана улыбнулась.
– Женщины в моем положении обладают огромной властью. Я выбрала жить здесь. Выбрала этот путь. Этот мир. – Она сделала паузу. – У скольких других женщин есть выбор?
– Но ты могла выбрать что угодно. Ты могла стать гувернанткой.
– И кто бы меня нанял?
– Модисткой?
– Я не в состоянии сделать и пары ровных стежков.
– Ты знаешь, о чём я.
Конечно, она знала. Джорджиана слышала это от своего брата десятки раз. Сотни. И отвечала ему то же самое, что и сейчас Дункану:
– Ни одна другая позиция не приносит столько власти.
– Ты стала десницей короля.
Самим королём.
– Я хотела получить власть над ними всеми, над каждым, кто смотрел на меня свысока. Кто меня осуждал. Над всеми, кто бросил в меня камень. Мне нужны были доказательства, что они живут в карточных домиках.
– И Чейз их тебе предоставил. Чейз и остальные хотели того же самого. Ты стала пятой в их шайке.
Самое время ему рассказать.
Она была не пятой, а четвёртой.
Первой.
Она могла ему признаться. Могла сказать: "Чейз это - я".
Нет, Джорджиана не могла на это пойти. Она только что поведала ему историю глубочайшего предательства, которое погубило её, угрожало Кэролайн и навсегда останется причиной, по которой она скрывала правду. Если рассказать ему всё остальное, если обнажить перед ним душу, что тогда?
