— Значит, они реальные?
— Реальные, как палуба, на которой ты стоишь. Но мисс Жак обещала половину команде за твое спасение, видишь ли.
Гейбриел смотрел на длинную шеренгу охранников из Тауэра, маршировавшую по берегу к причалу. К его Лин.
Потом увидел двух женщин и детей. Их сажали в повозку, которая привезла его из Ныогейта. Очевидно, им не удалось скрыться. Охранники сдерживали толпу, но зрители, упустившие свою жертву, окружили повозку. Не утолив жажду крови, они были в плохом настроении.
— Поднять паруса! — скомандовал Хелмсби.
— Отставить. Спустить шлюпку. Я должен вернуться.
Впервые команда Гейбриела взбунтовалась. Они не только не выполнили его приказ спустить шлюпку, но повели «Реванш» дальше по Темзе, рискуя до начала прилива сесть на мель. Они подняли Веселого Роджера и красный флаг, сигнализируя, что пощады не будет. Лишь наведя свои орудия на причал, команда согласилась спустить шлюпку для Гейбриела, чтобы он мог вернуться на берег под флагом перемирия.
— Если случится худшее, иди по ветру и уводи отсюда корабль, — сказал Гейбриел.
— Если случится худшее, — ответил Хелмсби, — будь уверен, мы будем в самой гуще этого, кэп. Нам все равно не так уж нравится приличная жизнь. Помни кодекс: умирать всем, умирать весело.
Гейбриел и Мериуэзер остановились в нескольких футах от столбов причала, откуда могли видеть повозку. Лин и миссис Бидли сидели с детьми в задке, Сесил Одбоди под защитой охранников стоял у повозки, где находились все сокровища.
Когда в орудийных портах «Реванша» показались дула корабельных пушек, толпа подалась назад, однако не разбежалась, зрители ждали поблизости, стремясь увидеть новую драму, которая разыгрывалась перед их глазами. Это, без сомнения, лучшая казнь сезона.
— Ну, Дрейк, похоже, сегодня ты все-таки станцуешь веревочную джигу, — сказал Одбоди.
— Только если вы склонны вести переговоры об освобождении женщин и детей, которых незаконно удерживаете, — ответил Гейбриел.
Мери вскинул пистолет.
— Могу его уложить, если хочешь, кэп.
Одбоди выхватил из повозки Лили, чтобы держать ее перед собой как щит.
— Нет-нет, не трогайте ее. — Жаклин протянула к ней руки, но Одбоди не отдал ребенка.
Тем не менее, Лили не хотела сдаваться без борьбы. Она вырывалась, брыкалась и наконец вонзила зубы в руку Одбоди. Тот по-девчоночьи взвизгнул и отпустил ее. Лили побежала к Гейбриелу и прыгнула с края причала в объятия дяди. Он поймал ее, поставил рядом с Мери, и она тут же заплакала.
— Мне пришлось укусить его, Мери, — говорила она между всхлипами. — Не позволяй миссис Би меня отшлепать.
— Не беспокойтесь, мисси, — ласково произнес Мери, не опуская пистолет. — С миссис Би я договорюсь.
— Наконец мы узнали, кто вы такой, Одбоди, — сказал Гейбриел. — Презренный трус, прячущийся за маленькой девочкой.
Толпа освистала сэра Сесила.
— Эти женщины и дети могут казаться невинными, а их поймали на месте преступления. Они помогали и содействовали побегу осужденного пирата. — Одбоди попытался вернуть себе поддержку зрителей. — В должное время они будут казнены за свои преступления.
— Значит, сегодня вы не сможете меня повесить, — ответил Гейбриел. — А раз я жив, я по-прежнему лорд Драгон-Керна. И вам не удастся наложить ваши вороватые лапы на мои владения, пока я этого не позволю.
— Что вы предлагаете?
— Отпустить их. — Гейбриел подвел шлюпку к причалу и набросил канат на один из столбов. — Позвольте им сесть в лодку с мистером Мериуэзером, а я останусь у вас.
— И смотреть, как вы все уплываете? Никогда.
— Даю вам слово.
— Слово пирата, — фыркнул Одбоди.
Ступив на причал, Гейбриел поклонился:
— Нет, слово джентльмена.
Толпа приветствовала его громкими криками одобрения. Чувствуя перемену не в свою пользу, Одбоди смягчился:
— Хорошо. Освободить арестованных.
Жаклин и миссис Би согнали девочек в шлюпку. Гейбриел хотел улучить момент, чтобы поговорить с Лин, но решил не выпускать из поля зрения Одбоди, чтобы тот не передумал. Отвязав лодку, Жаклин оттолкнула ее, и Мери взялся за весла.
— Лин, садись в шлюпку, — приказал Гейбриел.
— Нет, я больше тебя не оставлю.
— Ты здесь умрешь.
— Ну что же, умирать всем, умирать весело.
Улыбнувшись, она взяла его за руку, и они вместе повернулись к Одбоди. Толпа замерла в молчаливом ожидании.
— Взять их! — крикнул сэр Сесил.
Но выполнить его приказ охранники не успели, их отвлекла карета, подъезжавшая к месту казни. Толпа расступилась, словно Красное море перед Моисеем, чтобы освободить дорогу. Когда четверка белых лошадей остановилась и спрыгнувший ливрейный лакей распахнул дверцу, из кареты величественно появился сам король Георг… в сопровождении Изабеллы Рен.
Толпа, охранники, Жаклин, Гейбриел, даже Одбоди склонились в глубоких поклонах и реверансах, не поднимая головы до тех пор, пока не услышали голос его величества.
Разумеется, сказано было по-немецки, поскольку король Георг по-английски наговорил, но все поняли, что дано разрешение выпрямиться.
Король опять что-то сказал, Изабелла ответила ему на безупречном немецком. Его величество бросил взгляд на Гейбриела, затем повернулся к Одбоди.
— Его величество желает знать, почему вы стараетесь повесить человека, который оказал ему большую услугу в спасении от французских пиратов его королевского кузена, — перевела Изабелла с немецкого.
— Может, оно и так, сир, — льстивым тоном произнес сэр Сесил, — но этот человек нарушил условия прощения своим появлением в Лондоне.
Изабелла быстро переводила королю на немецкий и новую информацию — на английский.
— Король не давал согласия на подобное ограничение. Когда наш милостивый повелитель прощает человека, тот остается прощенным без всяких условий. Вы превысили свои полномочия, сэр Сесил, и его величество подозревает, что это уже не первый случай. — Она протянула руку. — Король приказывает вам немедленно вернуть его личную печать.
Явно потрясенный, Одбоди положил тяжелое кольцо с печаткой на ладонь Изабеллы.
Король гневным жестом указал охранникам на Одбоди, и даже без перевода всем было ясно, что он приказывает арестовать его. Капитан стражи с видимым удовольствием приковал Сесила к повозке и отправил ее, заставив бывшего придворного трусить по дороге, пока его тащили в Ньюгейт. Толпа презрительно глумилась над Одбоди, найдя применение гнилым овощам, которые первоначально предназначались для Гейбриела.
