Мариза трепетно вздохнула. Аланна Бьюкенен прижала руку к дрожащим губам.
– Вам плохо? – живо спросила Мариза. Аланна прочла в ее глазах сострадание. О, если бы это чувство возникло в ее собственной душе, когда она впервые увидела обезображенного сына! Жена Кэма обладает и силой, и нежностью. Два замечательных свойства. Такая женщина действительно может полюбить ее сына.
– Кэм – мой третий сын, – продолжала Аланна, справившись с волнением. – Кеннет и Дункан, его старшие братья, похожи на моего мужа. Кэмерон не похож. Эльсбет – его портрет.
– И следовательно – ваш собственный, – заметила Мариза.
Графиня Терн горько улыбнулась:
– Да, это так. Мой сын был исключительно красивым ребенком. Половина его лица и сейчас являет эту красоту.
Мариза представила, каким был ее муж прежде, – победоносная, сияющая красота его облика, наверное, поражала словно молния.
– Но я отвлеклась, – сказала Аланна. – Эта шлюха связала его, привязала обнаженного к кровати и приказала своему подручному переломать ему пальцы на правой руке и раздробить колено.
Мариза с содроганием подумала о муках, которые испытал Кэмерон.
– Не добившись своей цели, она совсем озверела, схватила раскаленную кочергу, выжгла ему глаз и нанесла страшные раны на лице. Она убила бы его, если бы Джейми Кавинтону не удалось его спасти.
Мариза замерла, охваченная ужасом и гневом. Руки ее сжались в кулаки, ногти вонзились в ладони. Если бы она могла воздать этой негодяйке за муки Кэмерона мерой Фицджеральдов!
Сердце Маризы переполнилось безмерным состраданием к Кэмерону. Будь он слабым человеком, он бы погиб – жалость к самому себе и снисходительное презрение людей оказались бы для него непосильны. Кроме шрамов на теле возникли невидимые шрамы душевных ран.
– Вы говорили о мужестве? – напомнила Мариза Аланне.
– Мне не хватило его, – печально призналась Аланна. – Когда мой сын вернулся к нам, вырвавшись ИЗ ада физических мук, причиненных ему женщиной, другая женщина нанесла страшную рану его душе.
– Вы?! – воскликнула Мариза.
– Да. – Аланна взяла руки Маризы в свои, глядя на нее растерянно и умоляюще. – Да, это была я. Я увидела его уродство и ранила его душу. Я ранила его страшнее, чем она… Своего сына, которого я безмерно любила.
– Как же это произошло?
– Джейми сообщил нам, что Кэмерон ранен. Мы долго ждали его, много месяцев, и наконец он явился, закутанный в монашеский плащ с капюшоном, лицо было скрыто. Когда он откинул капюшон, я испытала ужас и потрясение, которые оказались превыше материнской любви. Я убежала с пронзительным криком, закрыв руками лицо. В этот момент рассудок мой помрачился. Я должна была бы почувствовать безмерный восторг, поняв, что сын мой остался в живых, пройдя через ад. Но женская слабость и суетность победили любовь и разум. На короткое время, – но непоправимое случилось, я потеряла сердце Кэмерона.
Мариза словно наяву увидела эту сцену – как обезумевшая женщина с пронзительным воплем убегает от сына, который после страшных испытаний вернулся в родной дом, где он должен был найти надежное прибежище и любовь. И вдруг та, которая выносила его в своем чреве, отшатывается от него и убегает – та, которая должна была прижать его к своей груди и утешить безмерной материнской любовью.
Мариза посмотрела в лицо Аланны, потрясенной своими воспоминаниями. На нем ясно читались стыд и сожаление. Маризе теперь стал понятен холодный язвительный тон Кэмерона в разговоре с матерью.
И все же она не в силах была бесповоротно осудить эту женщину в своем сердце. Мариза чувствовала, как страдала она, потеряв любовь и уважение сына.
– Я слишком поздно осознала, что я сделала, – медленно сказала Аланна. – Все попытки примирения Кэмерон отверг, не хотел и слушать моих извинений.
– И ваш приезд – последняя попытка?
– Боюсь, что не последняя… – вздохнула Аланна.
– Ну, а девочка? – Мариза хотела разузнать у Аланны все, что можно.
– Мы привезли ее отцу. Она – Бьюкенен по рождению, и принадлежит Кэмерону.
– А ее мать?
– Умерла, родив Эльсбет.
Будет ли образ неведомой женщины преследовать Кэмерона и стоять между ним и Маризой? Она отважилась спросить:
– Кэмерон любил ее?
– Мой сын не отдавал сердца ни одной из женщин, с которыми вступал в связь, – ответила шотландка. – Тело он отдавал многим, он был настоящий жеребец, да еще при таком наставнике, как Карл Стюарт. Но ребенок у него только один – Эльсбет. – Аланна испытующе посмотрела на Маризу, склонив к плечу белокурую голову, и спросила:
– Вас смущает, что Эльсбет – незаконный ребенок?
– Вовсе нет! Разве она виновата в том, что – ее родители не были повенчаны?
– А сможете ли вы полюбить ее? Ребенка другой женщины?
– Это ребенок моего мужа, его плоть и кровь. Не бойтесь, бель – мер, я полюблю Эльсбет, как родную дочь.
– Молю Бога, – сказала Аланна, – чтобы вы родили ей сестричек и братишек.
– И я этого хочу, – ответила Мариза.
Лежа в теплой воде в ванне, Мариза размышляла о своем разговоре с графиней Терн.
Мать Кэмерона прояснила немало в характере и поведении ее мужа.
Теперь она многое поняла и могла разработать в деталях план великой битвы. Она будет сражаться за любовь Кэмерона и завоюет ее.
Как только они с сыном остались наедине, Энгус заговорил с сыном по-гэльски. Улыбнувшись, Кэм ответил отцу на родном языке.
– Видишь, я его не забыл и забывать не собираюсь, – сказал он.
Энгус тоже засмеялся. Хотя он был доволен ответом сына, но не преминул пошутить:
– Зачем тебе гэльский, ведь ты теперь английский лорд.
– Я всегда останусь шотландцем, – гордо ответил Кэм.
– Разве в нашей бедной Шотландии есть такие поместья? – возразил Энгус. – Это же целое королевство. Я не смог выделить имения младшему сыну, – признал он с грустью.
– И не надо было! Ты дал мне самое дорогое – любовь и доброе отношение. – Он неловко погладил руку Энгуса. – Я не в обиде на братьев.
– Я знаю, сынок, – ласково отозвался Энгус. – И все – таки мне жаль, что я был недостаточно богат, чтобы выделить тебе твою долю, и ты покинул родину и отправился искать счастья в другую страну… И ты бы… не испытал таких бед.
Кэм почувствовал глубокую печаль, скрытую в словах отца, и поспешил рассеять ее.
– Твоей вины нет в том, что со мной случилось. Не думай так! – с силой сказал Кэм. – Я последовал за Карлом Стюартом, потому что любил его и верил в его дело.
– Значит, ты примирился со своей судьбой?
– Давно уже, – пожал плечами Кэм. – Я научился принимать то, что суждено.
