Нестерпимая потребность убить ее, покончить со злом сжигала его. Как подходяще, что живущий в нем дух — Оуранеон, дух жестокого убийства, ведь именно это сделали драу. И это же Хейдену хотелось сделать с Карой.
Однако когда Рамзи и даже Логан решили объединиться с Маклаудами и друидом, гнев Хейдена поостыл. На время…
Эта женщина-друид права. У них у всех общий враг. Но как только Дейрдре умрет….
Ужин прошел гораздо спокойнее, чем ожидал Лукан после вспышки ярости Хейдена. Сам Хейден не поднимал глаз от своей тарелки. И почти не раскрывал рта. Другие, однако, говорили много и охотно.
Лукан узнал, что Рамзи выпустил своего духа вскоре после того, как это сделали они. Вирраны схватили Рамзи в дороге. И хотя Лукану было любопытно, он не спросил, как Рамзи удалось сбежать из Дейрдриной горы.
Логан поведал им даже больше.
— Мы с Рамзи познакомились в застенках Дейрдры. Я пробыл там с дюжину лет, а он оказался в заточении еще раньше меня.
— И сколько Дейрдре продержала тебя? — спросил Куин Рамзи.
Рамзи поставил свой кубок.
— Чертовски долго.
Логан усмехнулся.
— Рамзи не больно-то разговорчив.
— А как Дейрдре нашла тебя, Логан? — поинтересовался Лукан.
Логан перестал жевать.
— Я возвращался домой после свидания с девушкой, которая мне нравилась. Мой брат видел, как вирраны схватили меня. Я испугался, что они могут расправиться с моими родными, поэтому не сопротивлялся.
— Правильно сделал, — сказал Фэллон и отодвинул свое пустое блюдо. — Вирраны убили бы их.
Лукан взглянул на Хейдена, и до него дошло, что здоровяк не отвечает на вопросы. И чем больше он уходил в себя, тем больше Лукан тревожился.
— Думаю, нам надо смастерить стол побольше, — заметил Фэллон. — За этим уже тесновато.
Лукан усадил Кару к себе на колени, пока они ели. Она хотела поесть перед очагом, поскольку за столом не было места, но Лукан похлопал себя по ноге.
— Я же не ожидал, что у нас будут гости, — отозвался Лукан, — но теперь поработаю над этим.
Фэллон улыбнулся искренне, широко, от души. Он так давно не улыбался, что Лукан даже опешил.
Кара поднялась и направилась на кухню. Он пошел за ней следом. Плоть его долгое время оставалась твердой после их поцелуя в огороде, но теперь, когда она будет спать в большом зале, побыть наедине им вряд ли удастся.
Он схватил ее за талию и, развернув, прижал к стене. Каштановые пряди дразнили его, ниспадая по плечам и спине. Она взглянула на него с зазывной улыбкой.
— Я так и думала, что ты пойдешь за мной.
Лукан вдохнул ее запах и поцеловал местечко чуть пониже уха, отчего она затрепетала.
— Правда?
— О да. — Она задышала часто, сердце забилось как птица в клетке.
— Почему бы это?
Она пропустила его волосы сквозь пальцы.
— Потому что я хочу тебя.
В паху у него напряглось при звуке ее хрипловатого голоса, нашептывающего ему в ухо столь приятные вещи. Он захватил ее рот в поцелуе, углубив его, когда она застонала. Его желание, его страсть к Каре затмевали все остальное. Он хотел только ее — сейчас и всегда.
Он подтягивал ее юбки кверху, пока они не скомкались на талии. Потом приподнял ее. Она обвила его ногами за талию, когда он прижался к ней своей твердой плотью.
— Лукан, как я хочу тебя.
Он сдвинул ее так, чтобы можно было расстегнуть бриджи, и как только плоть вырвалась на свободу, скользнул в нее. Она откинула голову назад, на стену и закрыла глаза. Лукан спрятал лицо у нее на шее и затих, наслаждаясь ощущением влажного жара, окружающего его.
Когда ждать уже больше не было сил, он начав двигаться медленными погружениями. По мере нарастания страсти входил все глубже и глубже, с каждым разом наращивая темп.
Ногти Кары вонзились ему в шею. Он завладел ее ртом, выпивая ее стоны на пике наслаждения. Он сдерживал свою кульминацию столько, сколько мог, чтобы доставить ей как можно большее блаженство, но ощущение ее сжимающейся вокруг него плоти стало последней каплей. Он сделал еще один последний толчок, погрузившись полностью.
Она обнимала его, гладила спину и плечи, пока тело его дергалось от силы оргазма. Шептала его имя и то, как она любит его прикосновения.
Он поднял голову и заглянул в ее ореховые глаза. Ему хотелось показать ей, как много она значит для него, но он не знал, как это сделать.
— Лукан? Что случилось?
Вопрос прозвучал для него неожиданно. Он покачал головой:
— Ничего.
Она пробежала пальцами по его косичке у виска и улыбнулась.
— Что-то есть, но если не хочешь мне говорить, ладно.
Лукан неохотно вышел из нее. Пошел к двери, на ходу застегивая бриджи. Он никому не позволит войти в кухню, пока она не поправит одежду.
— Ты уверен, что мы не можем ночевать в спальне? — спросила Кара с улыбкой. — Мне будет так не хватать тебя.
Лукан подошел к ней и поднес прядь ее волос к носу.
— Когда все это закончится, Кара, мы сможем находиться рядом, когда пожелаем. Только мы с тобой. Одни.
— Звучит заманчиво, но как же твои братья? Ты нужен им.
— А ты нужна мне. Пару месяцев проживут и без меня.
Она склонила голову набок.
— Ты правда хочешь куда-то меня увезти?
— Да. Я живу уже три сотни лет и не видел ничего, кроме Шотландии. Может, я отвезу тебя в Лондон.
Ее смех был прекрасным и чистым.
— Не уверена, что буду знать, что делать в Лондоне, но, с другой стороны, мне всё равно, где оказаться, лишь бы с тобой.
— Тогда, быть может, мы просто закроемся в спальне.
— Прекрасная мысль. — Она обвила его руками за талию и положила голову на грудь.
Лукан погладил ее по волосам, проведя по всей их длине. Может, это и глупо — любить смертную, поскольку он знает, что его не ждет ничего, кроме страданий, но чувств, переполняющих его грудь, хватит на целую вечность.
Дейрдре посмотрела на свои ногти и их длинные кончики. Она держала их заостренными для определенных случаев. Вздохнув, побарабанила ногтями по подлокотнику стула и взглянула на Уильяма.
— Госпожа, я не понимаю, — сказал он.
— Ну конечно, как же иначе. — Порой ей хотелось закричать от раздражения.
Уильям переминался с ноги на ногу, его ярко-синяя кожа блестела в мерцающем свете канделябров, свисающих с потолка дворца.
— Вы не хотите, чтобы мы привели назад Маклаудов?
— Если сумеете поймать хотя бы одного из них, приведите его. Однако главный, кто мне нужен, это женщина-друид. И у меня имеются особые планы на одного из братьев.
— О?
Это заинтересовало Уильяма. Он ненавидел Маклаудов потому, что они занимали Дейрдрины мысли, когда ему бы хотелось, чтобы она думала исключительно о нем. Уильям — прекрасный экземпляр, но ему не сравниться с Куином Маклаудом. Никому не сравниться.
